Главные вопросы жизни. Универсальные правила - Курпатов Андрей. Страница 1

Андрей Курпатов

Главные вопросы жизни. Универсальные правила

* * *

От автора

Зачем ветхозаветный Моисей сорок лет водил свой многострадальный народ по пустыне? Вывел, понимаешь, из плена египетского и повел… Сорок лет! Даже если все пустыни, которые в мире есть, вместе сложить, на сорок лет путешествия не хватит. А он, видишь, нет – водил и водил, водил и водил. Кругами, надо думать.

Почему? С какой такой целью? Дело, конечно, не в каком-то там «географическом идиотизме»… Умные люди говорят, что это вообще была не проблема расстояния, что дело в самом этом сроке: сорок лет – это два по двадцать, то есть два поколения людей, которые были рождены и воспитаны вне рабства, на свободе. Пусть и в пустыне.

Не знаю, за точность подобных интерпретаций ветхозаветного мифа отвечать не могу, но и спорить не буду. Действительно, есть что-то в этом очень правильное. Ведь рабство (плен) – это не клетка и не цепи, это внутреннее состояние человека.

И если убрать клетку, снять цепи – само по себе это внутреннее состояние рабства (эта специфическая привычка жить, этот особенный способ думать – подчиняясь, смиряясь, ненавидя) никуда не денется. Писал же Максимилиан Волошин, наблюдая за треволнениями революции и гражданской войны: мол, не торопитесь, устаканится все, и – «вчерашний раб, усталый от свободы, возропщет, требуя цепей».

В общем, тяжело это – перестраиваться, очень. И нужны поколения, чтобы эти изменения, которые сначала происходят лишь историографически (формально и на бумаге – в манифестах, на картах и в конституциях), стали частью нас самих, частью нашей с вами психологии.

Больше десяти лет назад я уговорил Татьяну Девятову – первого главного редактора «Психологической газеты» и большого подвижника в деле, как она сама это называет, «менеджмента психологических услуг», – написать совместную книжку. По итогу у нас их получилось даже две – «Мифы большого города» и «Психология большого города»: про то, каково это – жить «в эпоху перемен», а в особенности – после этой эпохи? То есть каково нам с вами жить? И что, с этим делать, соответственно? Сейчас уже мы как-то позабыли (не модная нынче тема), но еще совсем недавно мы жили совершенно в другой стране.

Переезд из одной страны в другую (по существу, вынужденная эмиграция) – это дело непростое и не безболезненное. В результате мы все и заболели. Диагноз нам врачи-психиатры поставили сразу, еще в начале 90-х; звучал он так – «социально-стрессовое расстройство». Причем поставили его нам всем, скопом.

Но вот что делать с этой болячкой, не объяснили, действий никаких ощутимых не предприняли (да и не до того было, как сейчас говорят). В результате острое заболевание перешло у нас в подострое, а теперь уже и в хроническое. Кризис смыслов, кризис ценностей, кризис институтов и общее безобразие в «менеджменте» (что государственном, что личном, что каком угодно другом) – это все оттуда – из 80-х, 90-х, а теперь уже и из «нулевых».

Вот, собственно, об этом мы с Татьяной и говорили тогда, работая над своими двумя упомянутыми книгами: что с нами со всеми случилось, каковы причины, кто виной, а главное – что со всем этим делать? Лечиться как?! Все-таки у нас одна жизнь, и как-то обидно ее вот так бессмысленно и бесславно, а главное – безрадостно прожить, просто потому что какая-то там «система не выдержала», «идеология обанкротилась», «страна распалась» и т. д., и т. п.

Человеку-то – обычному, нормальному, «простому» – по большому счету, наплевать, какие там развеваются знамена и звучат лозунги. Он хочет жить и жить хорошо, счастливо, по возможности. А не получается. Формально, может быть, все и не так плохо, как, наверное, могло бы быть, но, копни глубже, и тоска…

Вот, собственно, эту тоску и хотелось нам тогда с Татьяной развеять. И мне очень дорого и то время, и те наши разговоры. Ведь одно дело, когда ты пишешь книгу, представляя себе читателя гипотетически (как я обычно это делаю), и совсем другое – когда он прямо перед тобой и еще какой (как сказал бы великий русский ученый Алексей Алексеевич Ухтомский – «Заслуженный Собеседник»)!

Но вот прошли годы, те книжки уже распроданы, а та интонация, которая в них звучит, в каком-то смысле потеряла свою актуальность. Формально общество сейчас заботят совсем другие проблемы, но хотя одежка-обложка и поменялась, существо проблемы, на мой взгляд, осталось прежним – мы несчастливы, и сами не знаем почему. У нас что-то вроде родовой травмы – случилось давно, а болит до сих пор, при этом причины неясны, факторы воздействия – стерты.

Поэтому я и решил немного переработать прежний текст, сосредоточившись на том, что важно и актуально, на злобу, так сказать, дня. Так что теперь это не разговор двух людей, не интервью, как в «Мифах» и «Психологии», а несколько глав о том, что всех нас, по-настоящему, беспокоит; хотя, возможно, мы и не слишком над этим задумываемся, за что, впрочем, и расплачиваемся. Причем расплачиваемся самым дорогим, что у нас есть, – собственным качеством жизни, платим за неразрешенные, застарелые проблемы депрессией, апатией, растерянностью общей и общим же ощущением бессмысленности собственного существования.

Видимо, наши сорок лет еще не прошли. За сорок лет после падения царизма в России в СССР (если, конечно, верить выступлению Леонида Ильича Брежнева на одном из очередных съездов) возникла «новая общность людей» – «советский народ». Этот «советский человек» (или «гомо советикус», как назвал его философ Александр Александрович Зиновьев), родившийся в 50–60-х годах прошлого века, был из нового теста, «советского».

Тесто, впрочем, оказалось не ахти (не в том смысле, что люди были плохие – может быть, даже наоборот, а в том смысле, что слишком уж система была искусственная), и именно эти люди и разрушили, как известно теперь, породивший их СССР. Были у этих новых революционеров лидеры и постарше, но движущая сила всякой революции – люди молодые и борзые. Так что сорок лет, и одна «историческая формация» сменила другую.

С той поры мы пересекли половину новой пустыни. Однажды, когда моей Соне было около восьми лет, я спросил у нее: «А ты знаешь, что такое СССР?» Соня подумала-подумала и с гордостью выпалила: «Надпись у космонавтов на шлеме!» Думаю, Сонины дети, мои внуки, уже и такого ответа не дадут. Проехали. А мы с вами – нет, не проехали, мы с вами в Пустыне. Ходим, круги наматываем – такая Судьба, такой крест. Место и время рождения не выбирают…

Поэтому книжка эта, как мне кажется, и важная, и, в своем роде, уникальная. В ней я пытаюсь рассказать, как устроить жизнь, если она застала тебя вот так – «в Пустыне». О чем думать, как понимать и что делать…

В круге первом:

Я сам и мое одиночество

Знаменитый футуролог (исследователь будущего) Элвин Тоффлер считает, что историю человечества определяют три принципиально важных этапа. Все началось с аграрной «волны» – люди научились обрабатывать землю, потом наступила «волна» индустриальная – люди придумали машины, а теперь нас захлестнула «третья волна» – волна информационная, когда балом правят законы виртуальной реальности. Иначе говоря, сначала был в нашей истории Мир Земли, затем Мир Машин, а вот уже мы с вами живем в Мире Виртуального.

Странно ли, что современный человек, оказавшийся в обществе, которое узнает новости не из уст в уста, а по телевизору, общается не лицом к лицу, а по телефону, и любит не от сердца к сердцу, а по Интернету, страдает от тотального, хотя и не осознаваемого в полной мере одиночества? Нет, совсем не странно. Человек – «социальное животное» (это еще Аристотель сказал, задолго до нашей эры), нам важно быть среди людей, чтобы чувствовать себя человеком. Но ведь это не просто вопрос физического присутствия, это вопрос внутреннего, психологического взаимодействия. А с ним-то как раз, почему-то, все хуже и хуже.