Старинные эстонские народные сказки - Крейцвальд Фридрих Рейнгольд "Составитель". Страница 57

В четверг гуменщик с утра отправился в путь-дорогу. Хоть он и не испытывал ни малейшего страха, но все же завернул в деревенскую корчму, надеясь, что там встретит людей, которые ему расскажут о старых развалинах. Он спросил корчмаря — что это за старые стены видны там на горе и не слышно ли в народе рассказов о том, кто их воздвиг и кто потом разрушил.

Тут старый крестьянин, который слышал вопрос гуменщика, рассказал вот что:

— Идет в народе молва, будто жил там несколько веков назад богатый-пребогатый помещик, и держал он под своей властью обширные волости и множество крестьян. Правил барин палкой да розгами жестоко истязал людей и их потом и кровью накопил несметные богатства. Золото и серебро целыми возами свозили отовсюду в замок, а там прятали добро в глубокие подвалы, чтоб его не коснулась рука вора или разбойника.

Как умер жестокий богач — так никто никогда и не узнал. Однажды утром слуги увидели, что постель его стоит пустая, на полу блестят три капли крови, а в изголовье постели сидит большая черная кошка, которой никто ни до этого, ни после никогда не видел. Люди решили, что кошка была не кто иной, как сам сатана; он-то и задушил богача, а потом утащил его в ад держать ответ за неправедную жизнь.

Когда родичей старого барина известили о его смерти и они съехались получать наследство, то нигде не нашли ни одной копейки. Сначала в краже заподозрили слуг и предали их суду, но они и под пытками ни в чем не признались, потому что на душе их не было греха. Между тем люди стали по ночам слышать глубоко под землей звон золота. Дали об этом знать суду, и когда судьи сами убедились, что это правда, слуг выпустили из тюрьмы. Но хотя потом люди еще не раз слышали по ночам звон золота и многие отправлялись искать клад, — так ничего и не нашли и никто из смельчаков обратно не вернулся: их, наверное, утаскивала та же нечистая сила, которая прикончила хозяина клада. Все понимали, что тут дело неладно, никто не хотел селиться в замке, стены и крыша его разрушались от дождя и ветра, и в конце концов от них ничего не осталось, кроме этих старых развалин. Ночью ни единая душа не осмеливается туда и близко подойти, не то что искать там древний клад.

Так говорил старый крестьянин. Выслушав его рассказ, гуменщик сказал как будто в шутку:

— А мне хотелось бы попытать счастья! Кто согласен пойти туда со мной сегодня ночью?

Мужички перекрестились и ответили в один голос, что им жизнь дороже всех сокровищ мира, которых нельзя добыть, не погубив свою душу. Они стали уговаривать смельчака, чтобы он оставил эту пустую затею, не продавал свою жизнь нечистому. Однако гуменщик не слушал ни просьб, ни предостережений; он решил отправиться на поиски клада один. Вечером он взял у корчмаря связку лучин, чтобы освещать себе путь, и попросил указать ему, как поближе пройти к развалинам.

Один из крестьян, посмелее других, проводил его немного с зажженным фонарем, но не доходя более чем полверсты до развалин повернул обратно, оставив гуменщика одного на дороге. Небо затянуло тучами, стало так темно, что гуменщику пришлось двигаться чуть ли не ощупью. Жутко завывал ветер, кричала сова, но ничто не могло устрашить храбреца.

Дойдя до развалин, где стены немного защищали от ветра и можно было высечь огонь, гуменщик зажег лучину и стал осматриваться, нет ли где двери или отверстия, которые вели бы в подземелье. После долгих поисков он заметил наконец у основания стены отверстие. Гуменщик воткнул горящую лучину в расщелину стены, разгреб камни и осыпавшуюся штукатурку и пролез в дыру.

Пройдя несколько шагов, он наткнулся на каменную лестницу. Проход расширился здесь настолько, что уже можно было шагать во весь рост. Со связкой лучин на плечах и с горящей лучиной в руке, спускался гуменщик по лестнице все ниже, пока не дошел до железной двери, которая оказалась незапертой. Он распахнул тяжелые створки и только хотел было переступить порог, как вдруг из дверей выскочила большая черная кошка с горящими глазами и понеслась вверх по лестнице. Гуменщик подумал: «Она-то, наверное, и задушила владельца замка». Он вошел, прикрыл за собой дверь, сбросил связку лучин на пол и стал осматриваться.

Комната была большая, просторная, и во всех четырех стенах ее были двери. Гуменщик насчитал их целых двенадцать и стал раздумывать, через какую из них выйти, чтобы продолжать свои поиски. «Семерка, говорят, счастливое число», — подумал он и, отсчитав от входной двери седьмую, попробовал ее открыть. Дверь оказалась на запоре и не поддавалась. Но когда он изо всех сил налег на нее, ржавый засов не выдержал и дверь распахнулась настежь.

Теперь гуменщик очутился в комнате поменьше. У одной стены стоял длинный стол и скамья, у другой стены печь с очагом. На полу лежало несколько поленьев. Гуменщик развел огонь в очаге и при его свете увидел на печке котелок и миску с мукой; тут же он нашел солонку, а в ней немного соли.

— Смотри-ка! — воскликнул гуменщик. — Здесь и припасы, оказывается, есть. Вода в моей фляге найдется, сварю-ка я себе мучную похлебку.

Он поставил котелок на огонь, налил в него воды, насыпал муки, посолил и стал помешивать щепочкой. Когда похлебка сварилась, он вылил ее в миску и поставил на стол. Огонь в очаге так хорошо освещал комнату, что не надо было и лучину зажигать. Храбрый гуменщик уселся за стол, взял ложку и принялся есть горячую похлебку.

Вдруг, случайно подняв глаза, он увидел, что на печке сидит черная кошка с горящими глазами. Гуменщик никак не мог понять, как животное попало в комнату: он собственными глазами видел, как кошка понеслась вверх по лестнице. Тут снаружи кто-то ударил в дверь три раза с такой силой, что стены и пол задрожали. Но гуменщик и на этот раз не струсил и громко крикнул:

— Если ты живой человек, входи!

Двери тотчас же широко распахнулись, а черная кошка спрыгнула с печи и выскочила из комнаты; из глаз и изо рта ее сыпались огненные искры.

Когда кошка скрылась, в комнату вошли четверо рослых мужчин. На них были длинные белые балахоны, а на головах огненно-красные шапки, которые так сверкали, что в комнате сразу стало светло как днем. Мужчины несли на плечах носилки, а на них стоял гроб. Но и это зрелище не испугало гуменщика. Мужчины молча опустили гроб на пол, затем один за другим вышли и закрыли за собой дверь. Кошка с мяуканьем стала царапаться в дверь, пытаясь попасть в комнату, но гуменщик, не обращая на это внимания, спокойно продолжал есть горячую похлебку.

Насытившись, он встал из-за стола, подошел к гробу, поднял крышку и увидел маленького старичка с длинной белой бородой. Гуменщик поднял его и усадил перед очагом, чтобы он согрелся у огня. Вскоре старичок очнулся и зашевелил руками и ногами.

Не испытывая ни малейшего страха, гуменщик взял миску с похлебкой и принялся кормить старичка с ложки. Но тот не вытерпел, схватил миску обеими руками и мигом выпил всю похлебку. Потом он сказал гуменщику:

— Спасибо тебе, сынок, ты сжалился надо мной, несчастным, отогрел и накормил меня, изнуренного голодом и холодом! За твою доброту я награжу тебя по-царски, чтобы ты до конца жизни своей меня не забыл. За печкой ты найдешь смоляной факел, зажги его и иди за мной. Но прежде запри хорошенько двери, не то сюда проберется кошка и перегрызет тебе горло. Потом мы ее усмирим, чтобы она никому больше не могла причинить вреда.

С этими словами он приподнял на полу четырехугольную каменную плиту шириной с полсажени, которая, как крышка, закрывала вход в подземелье. Старик начал спускаться по лестнице, а гуменщик, с горящим факелом в руке, храбро следовал за ним, пока они не пришли в страшную, глубокую пещеру.

В этой огромной пещере, сводчатой, точно погреб, гуменщик увидел кучу золотых и серебряных монет, вышиной с добрый стог сена. Старик вынул из стенного шкафа связку восковых свечей, три бутылки виноградного вина, копченый свиной окорок, ковригу хлеба и сказал гуменщику:

— Даю тебе три дня сроку: ты должен посчитать деньги в этой куче и разделить ее точно на две равные части, чтобы при этом не осталось ни одной лишней монеты. А пока ты будешь делить деньги, я прилягу у стены и посплю. Но смотри, чтобы не было ни малейшей ошибки, не то я тебя задушу!