Гладиаторы ночи - Голицын Максим. Страница 25

Поэтому, когда на следующий день его вывели на плац, он почти обрадовался. Суровый Калед-дин, к удивлению Тэша, встретил его почти по-дружески. Оказалось, что он, играя в тотализатор и поставив на Тэша, неплохо набил свой отощавший в бесчисленных кабаках кошелек. Тэш, который постепенно начал разбираться в правилах гладиаторских игр, уже знал, что Каледдин не ответит ему ни на один вопрос относительно предстоящих схваток. Все — и правила боя, и обстановка на арене, и враг, и предполагаемое оружие — должно оставаться для гладиатора полной неожиданностью. Тем не менее старый вояка, пребывающий в добром расположении духа, рассказал кое-что о самой империи и ее столице. Это уже было достижением.

Империя была единственным государством на континенте. Она протянулась от побережья теплого моря до гор, где до сих пор не складывали оружие, отказываясь подчиняться имперским войскам, дикие и необузданные племена. В последнее время пограничные стычки в предгорьях заметно участились. Но вылазки горцев далеко не всегда завершались успехом. Взятые в плен повстанцы подвергались публичным казням в назидание остальным, но чаще всего они попадали на арену. Военнопленных очень ценили вербовщики гладиаторских школ. Обучение горцев занимало немного времени и обходилось недорого. Так как они с самого рождения умели обращаться с оружием.

С запада империя граничила с джунглями — сплошным массивом тропического леса, протянувшимся от дальних гор до океанского побережья. Джунгли всегда были гиблым местом, и даже вспоминать о них считалось дурной приметой. Лес на западе беспокоил имперские власти не меньше, чем горцы на севере, — медленно и неуклонно он наползал на обитаемые земли, отвоевывая все новые территории, и бороться с ним не представлялось возможным.

Высшим государственным органом власти в империи являлся сенат, раздираемый бесконечными интригами. Он в конце концов оказался под сильным влиянием тайной полиции. Вот о ней-то как раз вслух старались не говорить вообще.

Откуда взялось чудовище, с которым Тэш столкнулся на арене, Каледдин точно не знал. «Временами в крепость привозят разных тварей, — сказал он, — наверное, их ловят в джунглях». Что же касается странных существ, выполняющих иногда роль гладиаторов, то Каледдин, сам будучи храбрым и опытным бойцом, отзывался о них с уважением. Тэш выяснил, что этих существ в крепость доставляют под усиленным конвоем, хотя с такой задачей справился бы и новобранец, ведь привозят их спящими.

— И ты тоже спал, когда прибыл сюда, — ухмыльнулся Каледдин.

— Долго? — поинтересовался Тэш, не оборачиваясь. В этот момент он отрабатывал особенно сложный прием.

— Дня три, — ответил Каледдин.

Наконец-то причина странного провала в памяти более или менее прояснилась. Неудивительно, что он не помнит, как сюда попал. На этом откровения Каледдина завершились, хотя Тэш не отказался бы задать еще кое-какие вопросы знающему человеку.

Опять потянулись рутинные, однообразные дни. Тренировки становились все напряженней, солнце палило так нещадно, что раскаленный воздух обжигал легкие. И даже ночь не приносила спасительной прохлады.

Цикл Синей Ящерицы, десятый круг малой Луны

В следующий раз Тэша вывели на арену только через восемнадцать долгих дней. По краю высокого гребня стены горели, трепеща в душном вечернем воздухе, многочисленные факелы. Странно, но, подняв голову, Тэш увидел, что над ареной низко нависли две луны — одна крупная, с четкими краями и довольно заметными щербинами кратеров, другая — поменьше, с размытыми контурами, точно скрытыми в туманной дымке.

Зрителей на трибунах в этот раз было немного. Заполненными оказались только нижние, ближайшие к арене ряды, да и публика на них вела себя лениво и равнодушно. Видимо, на этот раз ничего из ряда вон выходящего не ожидалось.

Подобрав свое оружие — короткий меч и небольшой налокотный щит, Тэш заметил в противоположном проеме одинокую человеческую фигуру.

Колеблющийся свет факелов мешал как следует разглядеть противника, и, лишь подойдя ближе, Тэш увидел, с кем ему сегодня предстояло драться.

Это был тот темноволосый гладиатор, который нанес смертельный удар чудовищу. Тэш вспомнил его слова: «Как ты сможешь сражаться насмерть с человеком, которого знаешь?» И теперь растерянно стоял посреди арены. Его противник молча наблюдал за ним, небрежно держа в руках свое оружие — массивный трезубец.

— Что ж, привет, — сказал Тэш, — вот и встретились.

Тот молча кивнул.

Толпа зашумела и нетерпеливо затопала ногами, но Тэш не спешил начинать бой. Он оглядел трибуны и, демонстративно отбросив оружие, произнес:

— Извини, приятель, но я с тобой драться не буду.

— Не валяй дурака, чудак, начинай, иначе ждут неприятности, — предупредил его противник. Тэш пожал плечами.

— Плевать, — сказал он. — Это их цирк. Не мой, — и повернулся спиной к черноволосому.

Теперь толпа не просто топала ногами — обманутые в своих ожиданиях зрители возмущенно орали, свистели, улюлюкали. В ответ на это возмущение ворота открылись, и высыпавшие на арену стражники накинулись на Тэша. Тот увернулся, пнув одного из них под ребра и привычным, отработанным движением перебросил через себя второго, который наседал на него сзади. Краем глаза Тэш заметил, что черноволосый гладиатор, размахивая своим трезубцем, спешит ему на помощь.

Тэш уже успел подобрать свое оружие, как вдруг раздался оглушительный грохот. Укрепленный на стене механизм выстрелил прочной шелковой сетью, которая свалилась точно на него. Подоспевшая охрана тут же спутала Тэша по рукам и ногам и поволокла к выходу, точно тушу убитого зверя. Черноволосого со скрученными за спиной руками гнали к противоположным воротам, но, обернувшись, он все же успел крикнуть:

— Эй, приятель! Меня зовут Торран!

— Очень приятно, — пробормотал Тэш, сплевывая набившийся в рот песок.

Тэш думал, что его убьют за сорванное представление, но ошибся. Его бросили в карцер, кишащий крысами и паразитами, избив так, что он ощущал боль каждой клеточкой своего многострадального тела и потом еще долго не мог пошевелиться. Никто не приходил, не приносил ему еды, и вдобавок ко всему, оказавшись в абсолютной темноте, он окончательно потерял счет времени. Поэтому, когда дверь его новой тюрьмы наконец отворилась, Тэш какое-то время лишь очумело моргал, как сова, которую вытащили на свет. Сначала его отвели в баню, где он смог, наконец, отмыться и вернуть себе человеческий облик, потом, когда он немного пришел в себя и начал соображать, ему выдали вполне пристойную тогу и куда-то повели.

За пределы крепости Тэш попал в первый раз. Он был ошеломлен буйством красок, витающими в воздухе дурманящими запахами и доносящимся с базара многоголосьем. Водоносы с их протяжными криками; продавцы пряностей, шлюхи, погонщики вьючных животных — у него рябило в глазах, он отвык от суеты и толкотни города. Видя за его спиной двоих вооруженных охранников в сверкающих на солнце доспехах, ему уступали дорогу, но сейчас же, забыв о нем, продолжали заниматься своими делами. Вид вооруженных стражников не был здесь диковинкой.

Идти им, однако, пришлось недолго. С шумной оживленной улицы они свернули в тихий переулок, вдоль которого тянулся длинный глухой забор с единственной низкой калиткой. Миновав скучающую стражу, они оказались во дворе, где были выстроены различные подсобные помещения; Тэш по привычке тут же определил назначение каждого из них. Пожалуй, вон то низкое, стоящее в отдалении здание — казарма, а вон то куполообразное — загон для верхового дракона, судя по тому, какой грозный рык доносится оттуда. Помещение для слуг скорее всего находится вон в той пристройке, рядом с кухней.

Особого страха Тэш не испытывал: если бы с ним хотели расправиться, его вряд ли стали бы тащить из крепости через весь город, а прикончили бы прямо на месте — и все. Выходит, кому-то он был нужен.

Обменявшись паролем с охраной у входа в главное здание, стражники повели его по длинному коридору. Приблизившись к массивной двери из черного дерева, конвойные, распахнув ее, втолкнули Тэша внутрь, сами же остались стоять по бокам двери, вытянувшись в струнку. Тэш огляделся по сторонам. Помещение, куда он попал, нельзя было назвать шикарным, но в нем царили полумрак и прохлада, окна, затянутые легкой кисеей, выходили во внутренний дворик, где журчал фонтан; на мозаичном полу высилась груда пестрых подушек, в углу дымились ароматические свечи, а на низком диванчике полулежал какой-то человек.