Гладиаторы ночи - Голицын Максим. Страница 34

Знание — это власть.

А если вся планета погружена во тьму невежества, то знание — это власть над целой планетой.

Люди, играющие в такую игру в планетарном масштабе, должны обладать способностью к анализу и техническими возможностями, доступными лишь высокоразвитым цивилизациям. Иными словами, истинные хозяева планеты сами отлично знают, что такое микроскоп и что такое телескоп, и еще многое другое.

А это меняет баланс в расстановке сил, потому что реальной силой на планете обладают только два фактора. И любой из них может оказаться всепланетным монополистом.

Во-первых, утарийские монастыри.

Во-вторых, пришельцы.

Кто-то из них и является неведомым хозяином планеты.

Можно предположить, что утарийские монастыри, сделав познание одной из доктрин своего учения, уже тысячи лет совершенствуют за своими стенами технологию и не выпускают ее в большой мир. Другой вопрос: какое им дело до остальных? Выгодно ли им держать родную планету в невежестве? Они открыто заявляют о своей приверженности к науке, не пускают к себе посторонних и, судя по всему, не вмешиваются в социальную и политическую жизнь империи. Кто может покуситься на их могущество? Чего им бояться? Чего им добиваться?

И наконец, пришельцы. Кто-то ведь доставил Тэша сюда. Этот кто-то владеет технологией межзвездных перелетов. Однако, выбросив его на арену на потеху толпе, они словно растворились в воздухе. Возможно ли такое? А если они здесь, значит, они весьма умело скрываются среди местного населения, возможно, даже занимают, благодаря своему скрытому могуществу, высшие государственные посты.

Но для того, чтобы внедриться в общество, пришельцы должны ничем не отличаться от здешних жителей. Впрочем, это-то как раз вполне вероятно. И сам Тэш не слишком отличается от обитателей планеты. Но мало того — откуда-то ведь берутся странные существа, наподобие тех, которых он видел на арене. Действительно ли из джунглей? Или это тоже представители иных миров? Тогда вопрос: зачем их сюда привозят? И чего добиваются неведомые пришельцы, ограничивая развитие технологии на целой планете? Значит, им эта планета нужна в нынешнем ее состоянии, и, они каким-то образом ее используют.

Как полигон? Скорее всего!

Неведомые пришельцы, обосновавшиеся на не слишком населенной планете с не слишком благоприятными природными условиями, уже тысячу лет сознательно сталкивают ее обратно в пропасть дикости лишь потому, что такая, беспомощная и примитивная, она легко поддается управлению и служит плацдармом для каких-то одним им известных целей. «Вполне вероятно, — лихорадочно думал Тэш, — что здесь проводятся исследования разных рас на выживание, на совместимость, на физические возможности».

Арена!

Он даже подпрыгнул на своей скамье, и его молоденькая соседка с ужасом от него отодвинулась.

Точно, арена!

Вот где наиболее ярко выступают физические достоинства и недостатки самых разных рас! Вот на чем можно изучать скорость реакции и способность иномирян к выживанию. Там, на арене, на самом деле находится испытательный стенд, чудовищная лаборатория, устроенная холодными и жестокими наблюдателями, которые предоставляют слабейшим погибнуть, а сильнейшим… что они делают с сильнейшими?

Понятно, что если ты хочешь завоевать какой-то народ, его нужно досконально изучить — не культуру там какую-нибудь, а то, что действительно важно — жизнеспособность, боевые качества, выносливость; выяснить, как его представители будут реагировать на прямую агрессию, и, исходя из этого, строить планы завоевания. Вот зачем нужна арена! Вот зачем свозятся сюда странные существа из глубин космоса! Тэш понял, что он столкнулся с расой космических агрессоров.

«Они, без сомнения, контролируют всю планету, — подумал он, — а это означает, что любой из этих сенаторов и, может быть, даже не один… Но, для того чтобы держать в руках целую планету, им-то без современной технологии не обойтись. Без связи. И без космического порта». Тэш в темноте удовлетворенно кивнул головой.

Где-то тут, на дикой планете, надежно затерянный в ее дебрях находится космический порт. А это значило, что туда можно прорваться. Лишь бы нашелся кто-нибудь, кто сумеет управиться с космическим кораблем.

— Я могу предложить вам самим убедиться в моих словах, — продолжал оратор, — когда мы все будем выходить отсюда. Я установил трубу в холмах, и вы сможете…

Это и послужило сигналом к окончанию собрания. Люди поднялись со своих мест, раздалось шуршание дорогих тканей, скрип скамеек — на звуки во тьме всегда обращаешь больше внимания.

Выходили тем же путем, которым хозяин дома привел сюда Тэша, но где-то на середине дороги их проводник явно сменил направление, свернув в неизвестный Тэшу коридор, извилистый, со множеством ответвлений. Но этот коридор не кружил под домом, а вел куда-то далеко, может быть, уводил даже за городскую стену. Судя по осанке и манере держать светильник, вел их по-прежнему Ландри, который, видимо, блестяще ориентировался во всех этих лабиринтах. Тэш нагнал его и пошел рядом.

— Зачем вы затеяли всю эту игру с конспирацией? — пробормотал Тэш сквозь зубы. — Чтобы читать тут научные лекции? Да кого это интересует?

Ландри укоризненно взглянул на него.

— Мы распространяем знания, — ответил он сухо. — Среди нас есть люди, которые полагают, что знания, которыми владеют избранные, превращаются в орудие подавления свободы. А если знания находятся в распоряжении всего общества, они — ценнейший дар, быть может, единственное, за что стоит бороться и умереть.

— И эти собрания?..

— Знания нельзя скрывать от всех и каждого. Их нужно доносить до как можно большего количества людей.

«Знания-то плохонькие, — подумал Тэш. — Бесполезные. Устаревшие».

— Вам бы лучше не этим заниматься, — произнес он вслух. — Мой вам совет: попытайтесь выявить тех, кто стоит за всей этой системой. И разделайтесь с ними.

— Это, — устало ответил Ландри, — уже пытался сделать сенатор Кироэ. Вы знаете, что с ним случилось?

— Ну… Там, на собрании, говорили.

— На заседании Совета Кироэ открыто заявил, что существует политика, направленная на то, чтобы сознательно тормозить прогресс. Но, помимо открытой борьбы, Кироэ использовал еще и другие средства. Он был членом комиссии по уголовным преступлениям, и у него имелась своя агентура. Ему удалось что-то выяснить. Он грозил, что если политику регресса не изменят, он назовет некоторые имена. И что за этим последуют разоблачения, которые кое-кому могут очень и очень не понравиться.

— И что же дальше?

— А дальше сенатора Кироэ обвинили в государственной измене, подбросив ему сфабрикованные улики. Нашлись, разумеется, свидетели, которые подтвердили эти обвинения. Потом, после открытого процесса, эти свидетели загадочным образом исчезли.

— Кто был обвинителем?

— Сенатор Ранкаст.

«Так я и думал», — мелькнуло в голове у Тэша.

— Сенатора Кироэ публично сожгли, — продолжал Ландри, — его родственников и слуг сослали на сахарную плантацию, граничащую с джунглями, а детей — сына и дочь отправили на арену. Сына вскоре убили, во время первого же игрища, а дочь оказалась покрепче — она до сих пор сражается.

«Так вот оно что! — подумал Тэш, вспомнив черноволосую стройную красавицу. — Должно быть, она из тех, кого нельзя сломать… редчайший материал… бедняжка!»

— И все же, — сказал он, — я с вами не согласен. Против силы надо бороться ее же методами.

— Вас рекомендовал господин Шанли, — сказал хозяин, — он отзывался о вас как о человеке неглупом, энергичном и по-своему неподкупном. Заметьте, я сказал «по-своему».

— Вы что, хотите, чтобы я для вас что-нибудь сделал? — удивился Тэш. — Хотите меня нанять?

— Ну, — протянул тот, — возможно, я бы и попросил вас кое-что выяснить. Вы ведь служите у сенатора Ранкаста, верно?

— Вы думаете, — напрямик спросил Тэш, — что один из противников прогресса —это сам сенатор Ранкаст?

— Я хорошо знал сенатора Кироэ, — твердо проронил Ландри.