Орден (СИ) - Тюльберов Рост. Страница 23

В тот день водитель грузовика поехал в рейс пьяным. Не справился с управлением, выехал на встречную полосу и столкнулся с их маленьким хэтчбеком. Одна секунда и самые близкие в его жизни люди перестали существовать. Каким-то чудом Дэвана выбросило из остатков машины, пока та переворачивалась, и ударило о заграждение.

Дэван прибывал в состоянии глубокой комы уже второй год. Через несколько дней ему поставили диагноз — "биологическая смерть мозга», и рекомендовали сестре подписать бумаги об отключении аппарата жизнеобеспечения. Органы Дэвана могли спасти несколько жизней. Но она устроила истерику и не смогла отпустить брата. Это он вырастил её, когда родители оставили их так рано, был для последним близким человеком во всём мире.

Шли дни, недели, месяцы. Сестра заходила всё реже и реже. Потом она вдруг появилась снова и рассказала ему, что суд закончен, и убийца будет гнить в тюрьме. И что у неё всё хорошо — она встретила своего человека.

Это был последний её визит. О Дэване забыли. Саманте не хватало смелости прийти и подписать бумаги, но она всё также оплачивала немалые счета за палату в частной клинике. Это могло разорить её. Такова была его сестра, которую он всю жизнь пытался защитить от всех бед. И теперь Дэван проклинал себя за то, что она выросла такой тряпкой.

По какой-то причине душа Дэвана была прикована к этому месту. Не могла выйти за дверь палаты, пройти сквозь стены или окно. Может быть потому, что однажды ему будет суждено проснуться. Но вот только незачем.

Тело его с каждым месяцем ссыхалось и скрючивалось всё больше, он переставал узнавать себя в этом комке плоти. Жалкое и отвратительное зрелище.

Дэван молился о том, чтобы умереть. Отчаянно, вспоминая все слова и используя все формы прошений. Ответа не было. Лишь треск неисправной лампы и равномерный шум вентиляторов. Никто не слышал его и не отвечал, никто не собирался отпускать его. Он стоял посреди комнаты и смотрел на своё тело.

Отключите меня.

Теперь в его груди постепенно разгорался пожар, развивалась тяжесть, и воздух с трудом и болью заталкивался упорной машиной в его лёгкие.

— Не нравится мне, как он дышит, — забеспокоилась медсестра на утреннем обходе.

— Подозрение на пневмонию? Анализы? — доктор смотрел на своего "пациента" скептически.

— Не очень.

— Понятно. Родственникам звонили?

— Сестра не может приехать, готовится к свадьбе или что-то вроде этого. У него всё оплачено на пару месяцев вперёд, так и собираются держать.

— Мда. Ясно. Начинайте курс антибиотиков. Нужно связаться с сестрой. Объясните ситуацию, может быть она подъедет и подпишет документы, наконец.

Врачи зачастили к нему, пожар внутри всё так же разгорался, и ВСЁ ЭТО продолжалось уже невыносимо долго. Но в один из дней яркий солнечный свет из незашторенного окна, заливавший его полумертвое тело, погас. Все краски стали серыми, все звуки стихли. Стены задрожали мелкой дрожью и обросли паутиной чего-то тёмного и бездонного. Время остановилось. Стало холодно.

«Наконец-то, Господи, спасибо, спасибо!» — возрадовался Дэван.

Но это был не его Господь. Шёпот тысяч искажённых голосов переливался и перетекал по палате.

— Где твой бог, когда он так нужен…. Мёртв. Не придёт… ты не нужен ему… он не знает о твоём существовании… и не узнает…ты лишь корм для него.

Дэван беззвучно закричал. Голос и не думал стихать, повторяя одно и то же, становясь ещё одним элементом ужасной и бесконечной пытки.

— Хватит… Зачем ты мучаешь меня? — беззвучно шептал он.

Но голос не унимался, а становился всё громче и настойчивее, давя и разрывая голову Дэвана. Пространство вокруг сжималось, чернело и собиралось поглотить его.

— Чего ты хочешь от меня?! — изо всех сил закричал Дэван.

Голос стал спокойным и напомнил Дэвану его собственный.

— Я отпущу тебя. Ты пойдешь дальше. Но часть тебя останется со мной. Я возьму твоё тело. Не только ты заперт. Открой дверь. Впусти меня. Впусти меня. Впусти меня, — бесконечно повторял голос.

— Почему я? За что мне это всё? — зарыдал Дэван.

— Нет причины. Я также заключён в темноте, как и ты. И я также познал то, что ты называешь болью и разочарованием. Впусти меня. И всё закончится. Ты пойдёшь дальше. Ты будешь спасён. Впусти меня. Впусти меня. Впусти меня.

Долгое время Дэван слушал голос, пока, наконец, из его рта не вырвалось беззвучное и бестелесное «да».

Спустя несколько секунд измученное сердце Дэвана остановилось. Его лёгкие издали последний вздох, который принёс ему долгожданную лёгкость. Освобождение. Кардиомонитор предупредительно запищал и выдал прямую линию. Темнота отступила, и Дэван обрёл покой.

Свет во всей больнице и в окружающих небоскребах померк. Сердце, которое раньше принадлежало Дэвану, истощённое и слабое, ударило снова. Тело Дэвана открыло глаза и с хрипами вдохнуло в себя воздух. С треском его скрюченные руки медленно распрямлялись и приходили в движение. Эти руки вырвали из тела Дэвана трубки и сеть опутывающих его датчиков и кабелей.

В опустевшем и безмолвном здании стали слышны неуверенные шаги босых ног и тяжёлое, нездоровое, хриплое дыхание. За пределами палаты, во всём здании и вокруг него, словно куклы, были разбросаны тела людей. В тот момент, когда душа Дэвана покинула этот мир, свет погас и в них. То, что было Дэваном, худое и отвратительное, прикрытое лишь больничной сорочкой, покинуло больницу и растворилось в городе.

***

— Код — чёрный, — отчётливо произнес оператор Центральной, телефоны и другие средства связи завибрировали и издали целых хор тревожных и коротких сигналов.

Все, кто был в этот момент в штабе Первого Отделения, застыли, бросили свои дела и вслушивались в сообщение.

— Больница Святого Петра. Многочисленные жертвы среди населения. Протокол 401. Всем свободным агентам немедленно прибыть на место инцидента. Всем Отделениям — эвакуировать и оцепить район от Викан до Либерти стрит. Сформировать оперативный штаб. Провести проверку безопасности и передать место инцидента экспертам. При обнаружении выживших — реагировать согласно протоколу взаимодействия с городскими службами при чрезвычайных ситуациях. Восстановить Вуаль…

Йован не дослушал и молча вышёл из здания, Лиаму и Кристиану ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Шестерёнки неповоротливого и огромного механизма Ордена вдруг закрутились с ужасающей скоростью. Оказывается, всё может быть очень серьезно.

День был жаркий и на удивление душный. В городе воцарились непривычные пробки. Из-за инцидента пришлось перекрыть и эвакуировать почти три квартала. Сотни пожарных, спасателей, полицейских и медиков отчаянно бросились делать свою работу. Только вот спасать было уже некого.

Йован не стал штурмовать кордоны. Спокойно отстоял часть пробки, мигнул проблесковыми маячками, выехал из потока и запарковался на пешеходной дорожке.

Они нацепили на шею значки и в молчании покинули машину. Им навстречу струился поток напуганных людей, не выпускавших из рук телефоны и разговаривающих между собой необычно — почти шёпотом. Опустевшие деловые центры, небоскрёбы и улицы смотрелись жутковато.

Внешне Лиам был спокоен, но его сердце ходило ходуном. Такой тягучей атмосферы он ещё не чувствовал. Перед больницей столкнулись несколько машин, и ещё издалека Лиам увидел тела людей. Много тел.

— Что тут случилось? — бросил Йован женщине-руководителю экспертов.

— Неизвестно, — отрезала она, не было у неё времени разговаривать.

— Засекречено? Старшие агенты на месте? — грубо одернул её Йован.

— Пока нет. Допускаем всех. Копайте ребята.

— Дерьмо, — вырвалось у Лиама.

На невысоком и широком крыльце больницы образовался затор, входы и выходы не были рассчитаны на такое количество людей. Пришлось ждать своей очереди, чтобы войти.

— Кто старший? Запрашиваю отчёт. Что известно на данный момент? — прокричал Йован.