Стальной подснежник - Арнаутова Дана "Твиллайт". Страница 15

И ведь Ло сама понимала, что высшая несправедливость — тратить это платье на нее: худую до болезненности, изможденную после госпиталя, коротко стриженную и блеклую от кончика слишком длинного носа до тонких пальцев, все время беспокойно мнущих что-то. Пальцы настойчиво пытались вернуть ощущение горячих упругих потоков, пронизывающих все вокруг, но бесполезно, и Ло старательно прятала их или следила за неподвижностью, но все равно постоянно забывала. Со стороны это, наверное, выглядело то ли смешно, то ли жутковато, словно вязальщица нащупывает невидимые спицы и пытается накинуть на них такие же невидимые нити.

А на Мелли платье смотрелось бы просто невероятно. Она в нем была бы прекрасна так, что глаз не отвести, Ло знала точно. И изнемогала от невозможности поделиться с сестрой хоть чем-то из богатого приданого, которое ей самой было совершенно не нужно. Увы, нарядные платья, тонкие шерстяные и шелковые чулки, теплые и легкие накидки ей не принадлежали — это была всего лишь обертка для королевского подарка. И каждая пара чулок была тщательно сосчитана и внесена в опись. Ведь Ло теперь и сама не принадлежала себе. Объяснять же это Мелиссе оказалось бесполезно — сестра попросту не слышала. Ей, второй дочери в семье, выйти замуж по королевскому сватовству казалось милостью небес. Да она хоть сейчас бы с радостью заняла место Ло под венцом с кем угодно — главное, чтобы в этом платье…

Ло грустно улыбнулась, глядя на суматоху вокруг кареты так равнодушно, словно к ней все это никак не относилось. Бедная глупышка Мелисса… Что ж, она подрастет и поймет. Девочке всего семнадцать, она никогда не была свободна в выборе нарядов, нельзя быть к ней слишком строгой. Но объяснять Маркусу, почему сестра не осталась ее проводить, а на следующий же день заторопилась во дворец, сославшись на обязанности, Ло не собиралась.

— Вы готовы, миледи? — обратился к ней стряпчий, назначенный королем в сопровождение.

Мэтр Тюбуи, худой и носатый, в суконном черном сюртуке и белой крахмальной манишке похожий на аиста, вызывал у Ло не отвращение, но неприязнь уж точно. Нет, он держался безукоризненно вежливо, но даже не холодно, а с полнейшим равнодушием. Мэтр Тюбуи видел в ней дорогой и способный доставить хлопоты груз, который следовало довезти в целости и сохранности от его величества коменданту Рольфсону. Это не просто раздражало — у Ло в глазах темнело от бессильной злости. А впереди были две недели пути и одна карета на двоих, где она сможет уединиться только на краткие минуты утреннего и вечернего туалета. Баргот побери этого стряпчего! Или помоги, Пресветлый, его не убить…

— Разумеется, — бросила она точно с таким же равнодушием.

Стряпчий бросил взгляд на ее личную укладку, закрепленную под днищем кареты, и на бесстрастном лице появилась тень неодобрения. Видимо, по его представлениям, говорящей и двигающейся вещи под названием «леди Ревенгар, невеста, одна штука» иметь багаж не полагалось. Мало ли что она там скрывает и какие от этого могут быть неудобства! Интересно, а в списке груза она сама числится под номером один или где-то ближе к концу?

— Извольте сесть в карету, миледи, — сухо, одним кивком, поклонился стряпчий. — Я присоединюсь к вам позже.

— Да хоть бы и никогда, аист засушенный, — дождавшись, пока стряпчий отошел, тихо пробурчала Ло, запрыгивая в карету и чувствуя себя, словно в клетке.

Ну, ничего, посмотрим, кому в дороге придется хуже. Что-то подсказывало, что мэтр не относится к числу заядлых путешественников. Иначе он бы понял, почему Ло наотрез отказалась ехать в платье с корсетом, заявив, что лучше отправится голой, чем сменит штаны и рубашку на «приличный леди наряд». Зато он пытался навязать ей горничную. Рыхлая сдобная девица и на багаж, и на стряпчего, и на саму Ло смотрела коровьими глазами с одинаковым тоскливым ужасом. Ло с мстительным упрямством заявила, что карета и так слишком тесна, а верхом девушка ехать не сможет, разумеется. Придется ей, леди Ревенгар, в дороге обходиться собственными силами — справлялась же она как-то все эти годы там, где до горничных было дальше, чем до позиций противника.

Ло выглянула из окна, в последний раз оглядев пыльный двор, мощенный крупными плоскими камнями, глухие стены тыльной стороны дворца, чахлые кустики, отделяющие каретный двор от конюшни. «Слов нет, как романтично, — злобно подумала она. — Сказка просто… Трепетная невеста спешит к нетерпеливому жениху, дюжину умертвий ему под одеяло. Надо было выпросить в дорогу парочку любовных романов — было бы хоть чем запустить в стену кареты с тоски».

Дорога оказалась даже большим испытанием, чем она могла предположить. Хотя мэтр, к удивлению Ло, проявил себя полезным и ненавязчивым попутчиком. Он безропотно убирался из кареты по малейшему намеку, равнодушно терпел шипение Ло и быстро выучил, что по утрам ее не следует трогать до первой чашки шамьета. Причем шамьет должен быть горячим, густым и сладким настолько, чтобы ложка стояла и дымилась!

Примерно через неделю Ло признала про себя, что с молчаливым и незаметным стряпчим ей повезло, о чем не преминула сообщить самому мэтру: мол, если он решит сменить род занятий и устроиться горничной, она даст наилучшие рекомендации. Мэтр сухо поблагодарил, не дрогнув ни единой черточкой лица, и продолжил читать какую-то книгу, пользуясь короткой роскошью дневного света. Ло с сожалением присудила ему еще одно очко за выдержку и продолжила думать о своем.

Что действительно было отвратительным, так это скука днем и дурные сны ночью. Никогда ей не приходилось так надолго оказываться в отчаянном безделье! Раньше она бы посвятила внезапный досуг отработке или составлению арканов. Вспомнила бы самые удачные комбинации, случившиеся в бою, разобрала их на составляющие, прикинула, как улучшить, а то и попробовала во время утренней и вечерней остановки. Но раньше она и ехала бы, скорее всего, не в карете, а верхом, в мужском седле, подставляя лицо прохладному осеннему ветру, фыркая над шутками солдат и поглядывая по сторонам с настороженным интересом. Раньше…

Раньше она бы не позволила себе каждую ночь просыпаться от темного липкого ужаса, заполняющего каждый уголок ее снов подобно черному, резко и дурманно пахнущему меду, который пчелы собирают с гнилых плодов. Этот ужас не то поднимался изнутри, не то приходил извне, и Ло барахталась в нем, видя всегда одно и то же. Разноцветные звезды-семилучевики. Как и зачем символ Ордена попал в ее кошмары, она не знала, но целитель-душевед с умным видом сообщил, что так выражается тоска по утраченной силе. Тоска была, с этим не поспоришь, и Ло приняла объяснение. Лучшего у нее все равно не нашлось.

Она украдкой покосилась на руки, смирно сложенные на коленях. На указательном пальце все еще виднелся след от единственного украшения, что она носила, — перстня с рубиновой звездочкой. Такие Орден по традиции дарил всем выпускникам, отличался только цвет камня, у каждого факультета свой. Семь факультетов — семь специальностей — семь цветов магического спектра. Ее рубин, знак боевого мага, был кроваво-красным, горячим, и внутри него всегда билась в такт сердцу Ло крошечная искра… Она оставила перстень Маркусу — не могла больше видеть мертвый камень. Но и продать ставшую теперь обычной драгоценность рука не поднялась. Что ж, пусть лежит на черный день. Вместо него она скоро наденет фамильный женский перстень Ревенгаров из обручальной пары, которую везет для обряда мэтр Тюбуи.

Но почему все-таки звезды разноцветные? Если дело в утраченной силе боевого мага, им следует быть красными!

Карета мерно качалась на рессорах, лошади шли превосходной размеренной рысью, и Ло откинулась на мягкое сиденье, почти не чувствуя боли в спине. Так, тянуло немного… Да и то скоро совсем заживет, как наперебой обещали лекари в госпитале, пока она с мучительной тянущей жаждой замечала их травянисто-зеленые живые звезды-камни. Не хотела, но те сами бросались в глаза! Нет, что-то не сходилось в предположении того душеведа.