Замуж за 30 дней (СИ) - фон Беренготт Лючия. Страница 25
Вскрикнув, я сжала его ногами…
А когда вновь смогла видеть, поняла, что его губы все еще двигаются – шепча мне что-то жаркое, настойчивое, будто мантру проговаривают.
– Не лги мне, Вера… Никогда больше не лги, – разобрала я наконец его слова. – Это единственное, что мне от тебя нужно.
Глава 28
Пол и сам не понял, в какой момент решил простить ее – Веру. Вполне возможно, что сразу – как только появилась у него на пороге, испуганная, напряженная, похожая на взъерошенную, загнанную в угол белую мышь.
Ну, шлюха… Подумаешь. Все лучше, чем спиваться здесь в одиночестве или в компании безнадежно тоскливого Волкова.
Вот только ломаться теперь уж точно пусть прекращает.
Сейчас. Он трахнет ее прямо сейчас – решил Пол, только дотронувшись до нее, и чуть слюной не подавился от нетерпения, гладя бархатную, нежную кожу ее щеки.
Пусть это будет ее платой за вранье. За интимные места, выставленные на общее обозрение, как товар на прилавке. За годы отсосов и коленно-локтевых поз. За то, что строила из себя невесть кого и водила его за нос.
За побои, которые он получил, защищая ее мнимую «честь», в конце концов.
Схватил ее и буквально втолкнул к себе в кабинет. Чего церемониться – пусть еще спасибо скажет, что с ней хотят иметь отношения и, между прочим, собираются содержать и качественно доставлять удовольствие…
Однако, ее поведение настораживало.
Конечно, он не ожидал, что она так сразу откроется ему – ясное дело, кому охота признаваться в том, что через тебя прошел полк клиентов и неизвестно сколько любовников. Но ведь могла же… как-нибудь по-другому… Повозмущаться, сделать вид, что не понимает, что происходит, оправдываться, в конце концов, наорать на него…
А не вот это вот… – делайте со мной, что хотите, ибо несчастная я.
Раздраженный, он чуть было не отступил. Однако, из упрямства продолжал стаскивать с нее шмотку за шмоткой, с кропотливой настойчивостью расстегивая каждую из почти двух десятков маленьких пуговичек…
А когда вновь увидел эти два аккуратных, небольших холмика с розовыми сосками, ему стало плевать, в чем секрет ее поведения, о чем она думает и зачем пришла сюда…
Потому что теперь он имел право сделать это – попробовать, какая она на вкус.
Сорвать с нее трусы, закинуть ноги себе на плечи и выбить, буквально выбить из нее всех, кто успел там побывать…
Но Вера и тут умудрилась удивить его, содрогнувшись в сильнейшем оргазме, как только он дотронулся до ее интимного места.
Как только – черт побери! – он залез ей в трусы пальцем!
О, это был настоящий оргазм. Так симулировать невозможно.
И что это, получается, за шлюха, которая бьется в экстазе от простого прикосновения? Как это вообще возможно?!
- Не лги мне, Вера… - ошалело бормотал он ей в ухо – сбитый с толку… взмокший от возбуждения…
Он сам не знал, о чем умоляет ее – не лгать или все же каким-нибудь образом убедить его в том, что притворилась, прикинулась, отреагировав на ласку так, будто мужика уже лет пять не нюхала…
Что все это какой-то хитрый трюк, неотъемлемая часть ее плана окончательно задурить ему голову и одурманить.
Так было легче, чем подозревать, что он снова ошибся.
Что он безмозглый, легковерный болван…
Что вел себя с ней, как…
Стараясь ни о чем не думать, Пол прижался к ее губам. Обнял ее лицо ладонями, набросился на щеки, лихорадочно сцеловывая мокрую, соленую влагу…
Но у него не получилось вновь утонуть в этом чуде по имени Вера.
Размахнувшись, девушка влепила ему звонкую, хоть и несильную пощечину, оттолкнула и спрыгнула со стола. Покачиваясь на своих длинных ногах, беззвучно всхлипывая, начала собирать одежду…
– Вера… – потеряно позвал он ее.
Не оглядываясь, она вскинула на него руку – заткнись, мол. Подняла и застегнула на спине лифчик, принялась натягивать блузку.
И тут он снова разозлился – понятно, что у нее защитная реакция на то, что вот так просто поддалась, да еще и кончила ему на пальцы – ясно, что пришла выяснять отношения, а не за сексом.
Но ведь не сопротивлялась же. Влепила бы ему эту самую пощечину раньше, он и прекратил бы…
Злость добавила ему решительности. Надо дать ей понять, что он в курсе.
И что ему все равно.
– Стой, - приказал он.
Вера не отреагировала, лихорадочно пытаясь застегнуть все эти мелкие пуговки, сбиваясь и тихо ругаясь себе под нос.
Рискуя получить еще одну затрещину, он быстро шагнул к ней, развернул к себе и обнял. Сжал так, что у нее ребра затрещали, закопался носом в ее светлые, шелковые волосы.
Однако изобличения не получилось, потому что Вера вдруг разрыдалась – истерически, навзрыд, задыхаясь и хватая ртом воздух в перерывах между частыми, судорожными всхлипами.
С ужасом Пол понял, что сейчас последует ее примеру… Разнюнится вместе с ней, как плаксивая, маленькая школьница…
Зажмурился… Вдохнул, чтобы отвлечься, несколько раз запах ее волос – жасминовый шампунь, жасминовый шампунь…
Миновала опасность, пронесло.
– Шшш… – успокаивающе он водил пальцами по ее спине, ожидая, пока она успокоится.
Вообще не затронет больше эту тему. Что бы там у нее в прошлом ни было.
– Только моя… – шептал он, уговаривая их обоих. – И пошли они все к черту…
Вера вдруг отпихнула его так, что он отлетел, ударившись спиной о стол. Заплаканные глаза ее сверкали каким-то бессильным, безнадежным гневом.
– Что ты несешь?! – закричала она, оглядываясь, будто искала, что потяжелее. – Кто, мать твою, «они»?
Схватила с ковра его клюшку для гольфа, подняла над головой и повторила, цедя слова сквозь зубы.
– Говори. Или разнесу тут все к чертям собачьим.
Глава 29
Больше всего на свете мне хотелось провалиться сквозь землю. Нет, сначала проломить ему голову клюшкой, что так вовремя попалась мне на глаза, а уж потом – провалиться. Желательно вместе с ним, чтобы уже закончил то, что начал, в какой-нибудь специально отведенной для нас комнате в аду.
Однако, я понимала, что ломать головы – даже за то, что только что здесь произошло – я не стану.
И всего лишь решила уничтожить его идеально обставленный, ультрасовременный кабинет.
– О ком ты говоришь? – прорычала я, размахивая своим случайным оружием.
Он уже пришел в себя после моей выходки, хмурился, жал пальцами переносицу и смотрел на меня исподлобья.
На удивление, я вдруг снова чувствовала себя живой – после всех этих последних дней. Сгорающей от стыда, взбудораженной, дрожащей, злой, как собака… Но живой.
Потому что то, что только что между нами произошло, говорило, о чем угодно, только не о том, что он ко мне равнодушен. Ну и оргазм, наверняка, сделал свое дело – эндорфины, как-никак.
Я красноречиво покачала клюшкой над его компьютером. Проследив взглядом и остановившись на этом самом компьютере, Пол вдруг скривился так, будто я уже разгромила как минимум половину его кабинета.
– Ты уверена, что хочешь говорить об этом?
Вот реально, чуть не вдарила.
Дернув головой, будто решился, он шагнул к компьютеру и упал на кресло перед ним, отъехав по инерции назад. Бросил на меня угрюмый взгляд. Весь напрягшись, наклонился, что-то включил и поманил меня пальцем.
Я подошла – с опаской, мало ли что там.
– Что за бред? – с широкого, плоского монитора во весь экран, соблазнительно прикрыв глаза длинными ресницами, смотрела… я.
И не я. То есть, лицо безусловно было мое – я отлично помнила эту фотосессию, которую устроила для меня подружка, берущая курсы фотографии. А вот тело…
Уже ничего не понимая, я приблизилась к экрану, оперлась рукой о стол. Позади меня Пол резко встал, отошел и подвинул под меня кресло, вынуждая сесть.
Не веря своим глазам, я листала собственные фотографии – в таких позах и нарядах, а точнее в отсутствии оных, в каких никогда в жизни никому не позировала. Я отлично помнила во что была одета во время той фотосессии – и полупрозрачное, белое белье в этот комплект точно не входило.