Встретимся под свадебной аркой - Грэхем Линн. Страница 2

Его речь была искренней, Зак в этом не сомневался. И он уже понимал, куда клонит отец. Развод, может, и будет стоить ему миллионы, однако при распаде брака – а это неизбежно – в жизни его ребенка не произойдет критических перемен. Конечно, речь идет только о материальной составляющей, а не эмоциональной близости. Но ведь он, в отличие от деда, всегда хотел стать частью жизни собственного сына или дочери. Да и потом, даже не будь он женат на матери своего ребенка, свобода его будет относительной. Он уже все это знал, обсудив все возможные варианты с юристами, и предпочитал не думать об этом, чтобы не расстраиваться. В конце концов, шансы невелики, что им с матерью ребенка удастся построить хорошие отношения, крайне невелики. Женщины хотели от Зака больше, чем он был готов им дать, – больше времени, денег, внимания. Он же довольствовался лишь сексом и, завоевав очередную пассию, успокаивался. Он был игроком, не ищущим серьезных отношений, не обещающим никому верности и не переносящим никаких ограничений. Прожив, точно птица в клетке, все детство на ферме, а потом будучи отданным в церковную школу-пансионат, Зак устал от бесконечных правил. Только в университете он познал свободу и, что неудивительно, на время потерял голову. Прошло несколько лет, и, возобновив учебу, Зак наконец окончил университет. Этому способствовало осознание того, что он наследник рода да Роша и не может скрыться от того, что принадлежит ему по праву. На одной из деловых встреч между сотрудниками компании произошел спор, и Зак, не сумев его разрешить, начал чаще посещать собрания. Так он узнал, что директора стараются открыто ему не противостоять, даже несмотря на то, что у него нет фактического права что-то контролировать. Как и Зак, они смотрели в будущее.

– Как долго тебя не будет? – спросил Чарльз, помня, что сын собирался уехать из Лондона, чтобы проверить шахты в Южной Африке и России.

Зак пожал плечами:

– Пять-шесть недель. Мне нужно многое наверстать, но я буду на связи.

Из офиса отца Зак направился в «Пальмовую ветвь» – небольшой эксклюзивный и роскошный отель, купленный им вместо квартиры. Мысли его закрутились в другом, более игривом направлении, мудрые же наставления отца были забыты. Они поспорили с братом, что тот не сможет найти обычную, не королевских кровей, подружку и выдать ее за свою даму на балу. Конечно же, эта шутка ни капли не позабавила Витале – казалось, брат вообще был лишен способности воспринимать юмор, – однако он имел смелость принять пари и даже поставить собственные условия Заку. «Помнишь ту крошку, белокурую официантку, что на прошлой неделе обвинила тебя в сексуальных домогательствах? Приведи ее на бал, и пусть она будет излучать страсть. Тогда мы поладим», – сказал он.

Зак понимал, какой сложности ему задали задачку. Чтобы Фредди излучала страсть, мир должен перевернуться – да ведь он даже не сумел предложить ей выпить вдвоем. Вспомнив о своем провале, Зак стиснул зубы. Никогда прежде он не сталкивался со столь откровенным отказом со стороны женщины – и это его разозлило. Он возобновил ухаживания, однако Фредди приняла настойчивость за оскорбление и разрыдалась в присутствии Витале и на виду у всех официантов и посетителей кафе. Зак в ужасе застыл, а Витале принялся утешать девушку. Он всегда ухитрялся находить лазейки в души людей, и делал это изысканно и утонченно, – Зак знал, что в его натуре подобных дарований нет. В отличие от Витале он учился общению в те годы, когда являлся членом клуба байкеров, а не вращался в светском обществе. Светские дамы неизменно находили его интересным, но Зак знал, что их привлекает главным образом его богатство и, будь он лысым и сварливым стариком, они бы продолжали оказывать ему знаки внимания. Потому ему куда больше нравилось проводить время в клубе – там его принимали за своего, не навязывали глупых правил и никогда бы не предали. Что же до женщин… Зак с радостью проводил время с теми, кому достаточно было лишь получить удовольствие. Однако со временем даже сексуальные отношения сходили на нет – а когда в бразильской прессе появилась его биография, невесть как раскопанная журналистами, Зак с сожалением признал, что настала пора более серьезного отношения к жизни. Переехав в Лондон, он получил свободу от постоянного прицела общественного внимания и намеренно избегал всяких балов и вечеринок в обществе братьев, желая сохранить эту свободу. Избалованные дамочки с утонченной манерой изъясняться рассматривали его исключительно как некий трофей, который нужно завоевать. Куда более искренними были собратья Зака по клубу байкеров, но Анхель и Витале, скорее всего, сочли бы их неотесанными грубиянами.

Зак осознавал, что никогда прежде не хотел ни одну женщину так отчаянно, да еще и с первого взгляда. Ирония же заключалась в том, что из всех девушек он выбрал именно ту, что не только не оценила его достоинств, но и проявляла к нему антипатию. Что он ей сделал, чтобы заслужить такое отношение? Зак весь пылал от негодования. Теперь, после того случая в кафе, как он может приблизиться к Фредди? Выходит, Витале можно считать победителем – а это означает, что Зак должен подарить ему свою любимую спортивную машину. Чувствуя нарастающее раздражение, он подумал: может быть, стоит попытаться еще раз? Последний. Что ему терять? Можно попробовать подкупить девушку. А что – вряд ли она откажется от денег. В тот вечер она поначалу не приняла его щедрые чаевые, но потом изменила свое мнение. Зак усмехнулся. Она ничем не лучше остальных алчных дамочек, что он встречал, а значит, примет подачку. В конце концов, зачем же тогда она работает официанткой – явно не ради развлечения.

Фредди снился мужчина с глазами, отливающими ледяной синевой, черными, точно вороново крыло, волосами и чувственными губами. Внезапно маленькая ручка легла ей на плечо, и детский голосок произнес:

– Завтак? Тетя Фред, завтак?

Фредди сквозь сон ощутила, как маленькое теплое тельце прижалось к ней, а кто-то другой, тоже маленький и теплый, вскарабкался сверху. С трудом открыв глаза, она проверила будильник, проверяя, не проспала ли. Хотя об этом теперь можно только мечтать – попробуй поспать подольше, когда рядом дети. Фредди жила с племянниками – трехлетней Элоизой и десятимесячным Джеком. Именно он раскинулся сейчас на ней сверху, вполне довольный собой.

– Нельзя вытаскивать Джека из кроватки, – устало повторила Фредди слова, которые она уже говорила Элоизе, должно быть, раз десять. – Он может удариться, это очень опасно, если я сплю…

– Но ты сейчас не спишь, – весело отозвалась малышка.

Фредди выбралась из кровати с Джеком на руках и отправилась переодевать мальчика. Смутное воспоминание об увиденном сне заставило ее сжать сердито губы. В глазах Фредди вспыхнуло негодование и презрение к самой себе. Дурочка, повторяла она про себя. Дружок ее старшей сестры Лорен и отец Элоизы и Джека, Круз, тоже когда-то был очень симпатичен, всегда хорошо одет и вежлив, но со временем превратился в наркодельца и жестокого сутенера. Лорен умерла от передозировки наркотиков спустя несколько дней после рождения Джека. Человек, которого она так отчаянно любила, опустошил и разрушил ее, не признал своих детей и отказался дать даже пенни, чтобы их поддержать.

Про Зака нельзя сказать, что он вежлив или прекрасно одет, – но он живет в самом дорогом номере отеля, в баре которого она работает. Несмотря на то что он не появлялся там уже месяц, пентхаус, очевидно, забронирован на его имя и ожидает возвращения хозяина – как, черт возьми, он может себе это позволить, не работая? Еще вокруг него постоянно появляются шикарно одетые мужчины разных национальностей. Зак – определенно темная лошадка, не хватало еще видеть его во сне! Разве мало того, что совсем недавно он каждый день появлялся в баре? А теперь его нет – так почему она не может забыть о нем? И еще: почему он проявил к ней столь явный интерес? Фредди, работая вечерами в баре, не раз могла наблюдать, какое впечатление он производит на женщин – те готовы были буквально на все, чтобы завоевать его внимание. Они подбирались к нему поближе у стойки бара, старались завязать разговор, предложить что-нибудь выпить. Он же словно не замечал их – и это выглядело подозрительно.