На главном направлении - Антипенко Николай Александрович. Страница 25

Далее я просил показать паек неприкосновенного запаса (НЗ), который по уставу должен находиться в вещевом мешке каждого бойца. Увы! Ни у кого НЗ не оказалось. Командир батальона объяснил, что все пайки НЗ хранятся в специальном укрытии при штабе батальона и выдаются на руки в случае необходимости. Практика показала, по словам командира батальона, что такой способ более надежен. На обратном пути я проверил порядок хранения пайков, и мне оставалось лишь поблагодарить командира батальона.

— Как часто моетесь и меняете нательное белье? — спрашивал я бойцов.

Несмотря на весьма суровую обстановку, командир полка и полковой врач обеспечивали всему личному составу мытье со сменой белья регулярно один раз в декаду. За полтора года войны мы научились соблюдать гигиену в любых условиях.

Горячая пища подавалась в окопы, по словам бойцов, регулярно, но не хватало специй. Надоели концентраты. «Колбаса второй фронт», как называли иронически воины американские мясные консервы, лишь отчасти восполняла недостаток мяса. И все в один голос заявляли, что советские мясные консервы приятней на вкус.

Получили одобрение банки с сухим спиртом. Благодаря им подогревали пищу в окопе без риска демаскировать себя: ведь такой огонь дыма не дает. К сожалению, на фронте мало было сухого спирта.

Перебои в обеспечении махоркой или табаком оказались наиболее жгучим вопросом, и мне пришлось выслушать немало справедливых жалоб. Но положение табачной промышленности оставалось еще тяжелым. Мы должны были восстановить одну махорочную фабрику сами и заготовили изрядное количество табачного листа; однако приходилось еще ждать некоторое время, пока фронт станет производить махорку своими силами.

Личный состав довольно хорошо был осведомлен об обстановке на других фронтах и о международной жизни. Разгром и пленение многотысячной армии Паулюса под Сталинградом воодушевили наших воинов. Буквально через несколько дней после этой победы им пришлось участвовать в наступлении на Касторное, преследовать немцев на курском направлении, и они понимали, что, собственно, это было продолжением Сталинградской битвы.

По возвращении в штаб фронта всех участников обследования состоялось расширенное заседание Военного совета, на котором председатели комиссий сделали подробные доклады. Полученный таким образом материал послужил основой для практической работы всех служб фронтов, особенно служб тыла и политуправления.

В феврале 1943 года возникли большие затруднения с железнодорожными перевозками. На курское направление шли один за другим эшелоны с войсками Донского фронта. Елецкий узел перегрузили до крайности, и, заметив это, противник усилил авиационные налеты на него. Вот тут-то и сказалось значение обходного железнодорожного пути, построенного вокруг Ельца еще до войны. Фактически мы не имели ни часа перебоев в пропуске поездов по обходному пути, когда станция и главные пути подвергались вражеским ударам.

Совершенно неожиданно появился в моей штаб-квартире генерал-полковник К. К. Рокоссовский. На его груди был еще не виденный мною орден Суворова I степени — высшая полководческая награда, как гласит статут. Прошло более пяти месяцев после его отъезда с Брянского на Донской фронт. Назначенный теперь командующим вновь созданным Центральным фронтом, он спешил в район Курска. Два часа нашей встречи пролетели как одна минута. К. К. Рокоссовскому предстояло проехать на машине в условиях зимнего бездорожья не менее 250 километров. 8 февраля 1943 года Курск был освобожден от немцев. В освобождении этого города участвовали и войска Брянского фронта.

В межбоевые периоды войска совершенствовали свою выучку, укрепляли оборонительные рубежи. Медицинские учреждения долечивали раненых. Приводились в порядок боевая техника, транспорт и т. д.

В такое время не лишне было подумать и о «ремонте» командного состава, в первую очередь низшего звена (рота, батальон). По директиве из центра фронтам рекомендовалось создать условия для их кратковременного отдыха.

На Брянском фронте мы решали эту задачу различными способами. На базе фронтовых и армейских госпиталей организовали двухнедельные дома отдыха. В тылу дивизий (на стыках между ними) открыли чайные с комнатами отдыха на 20–30 коек. Здесь офицер мог отдохнуть в течение трех — пяти дней и при необходимости быстро возвратиться в свое подразделение. На фронтовых и армейских военно-автомобильных дорогах открывались гостиницы, где проезжий военнослужащий получал по аттестату хорошее питание и отдых. Основная трудность состояла в том, что недоставало женских кадров для выполнения обязанностей поварих, официанток, уборщиц и т. п.

Недолго просуществовали все эти чайные и гостиницы. Но значительная часть офицеров получила возможность хоть на короткое время уйти от тяжелой окопной жизни. Многим была оказана медицинская помощь. Главное — человек мог спокойно отоспаться и отдохнуть от артиллерийской и пулеметной «музыки».

На Курской дуге

Необычно рано началась оттепель в районе Курска весной 1943 года. Дороги были в плохом состоянии. Размякли суглинки и чернозем. Наступила жесточайшая весенняя распутица. Лишь по шоссе Орел — Курск можно было добраться на машине до линии фронта, а вправо и влево от него с трудом пробиралась даже лошадь. Десятки тысяч людей, лошадей, множество орудий и минометов оказались отрезанными от баз снабжения. На фронте возникли осложнения с продовольственным обеспечением войск. Разумеется, о продолжении наступления и речи быть не могло.

Не помню точно, 10 или 11 марта я получил телеграмму от генерала А. В. Хрулева с приказанием прибыть самолетом в штаб Центрального фронта. Доложив об этом своему командующему, я приказал подготовить самолет У-2.

Предстояло лететь из Ефремова до деревни Свобода 1,5–2 часа. Вылетели затемно, чтобы не нарваться на немецких истребителей, и около восьми утра приземлились, шлепнувшись в лужу. С трудом преодолев больше километра непролазной грязи, я разыскал домик, в котором располагался К. К. Рокоссовский; в этот момент там находился и А. В. Хрулев. По всей вероятности, мой далеко не парадный вид немало смутил Хрулева, предложившего мне сначала привести себя в порядок. Генерала И. Г. Советникова освободили от должности начальника тыла Центрального фронта. На его место намечался я, но на это назначение требовалось согласие Государственного Комитета Обороны.

Недалеко от домика командующего был домик члена ГКО Г. М. Маленкова. Меня представили ему. Он спросил:

— Сумеете ли вы выправить положение?

Я ответил, что приложу все силы.

— Такой ответ меня не удовлетворяет, я не знаю, сколько у вас сил, — сказал Маленков.

Я промолчал. Рокоссовский и Хрулев повторили, что они меня рекомендуют. После телефонного разговора Маленкова со Сталиным мне предложили вступить в должность начальника тыла Центрального фронта.

Я получил указания от К. К. Рокоссовского и А. В. Хрулева. Андрей Васильевич приказал в течение 48 часов ознакомиться с положением, после чего взять в свои руки управление тылом полностью. Недавно изданный им же самим приказ о том, что в подобных случаях сдающему и принимающему дела предоставляется 15 суток на оформление акта, в данном случае, как он сказал, не берется в расчет.

Через час я был в Курске, где располагались штаб тыла фронта и все его службы снабжения. Познакомившись с генералом И. Г. Советниковым, я почувствовал к нему симпатию. Мне показалось, что решение снять его с должности возникло в результате неблагоприятных обстоятельств, не зависящих от него. Он рассказал, что беда не в одной лишь распутице, парализовавшей подвоз; перемещаясь в район Курска, управление тыла, его штаб и ряд руководящих тыловых работников оказались разбросанными на пути от Дона до Курска. Начальник штаба тыла генерал И. М. Карманов находился в Ельце, откуда командовал всем грузопотоком в сторону Курска. Иными словами, войска фронта уже вели боевые действия, а сколоченного аппарата управления тылом не было. Возможно, «вина» Ивана Герасимовича Советникова заключалась в его чрезмерной уступчивости по отношению ко второму члену Военного совета фронта по тылу полковнику М. М. Стахурскому, имевшему тенденцию не всегда компетентно подменять начальника тыла.