За Северным Ветром (СИ) - Мекачима Екатерина. Страница 76

- Путеводная звезда моей жизни! – завопил Мухома, и люди невольно вздрогнули. – Отрада в моей печали! Свет моего пути! – Фросья была готова упасть в обморок. – Я прошу тебя стать моей женой и наполнить светом мой одинокий, серый мир!

- Во дает, - прошептал Яромир Яре, и Яра, потянув к себе Яромира, поцеловала в губы опешившего мужа.

- Да! - Фросья закивала головой и заплакала от счастья. Она протянула Мухоме пухленькую ручку, на палец которой Заяц торжественно, под аплодисменты, надел кольцо.

В дом вошли Гоенег и Белозер. С ними был и юный Агнешка. Старики улыбались вернувшимся странникам, но, не найдя взглядом своих детей, тихо опустились на лавки. Агнеша, который так и не увидел свою любимую Василису, сел рядом. Долго они так сидели и молча ждали, когда ликующая толпа покинет дом.

- А где остальные? – тихо произнес Белозер, когда в светлице остались Яра с Яромиром и Мухома со своей невестой.

Мухома потупил взгляд и пожал плечами.

- Не знаю, - прошептал он, и Фросья положила Зайцу на спину руку. – Я даже не знаю, как сам дома оказался, - он робко посмотрел на стариков. – Гарафена, наверное, отправила меня сюда, - Мухома обернулся на Яромира и Яру. – Вы тоже неверно Змее ответили?

- Да, - согласился Яромир. – Сначала ошибся я, а Яра, которая не хотела меня отпускать, - Яромир с нежностью посмотрел на свою жену и обнял ее, - специально ошиблась, чтобы Богиня нас обоих забрала.

- Подождите, - запротестовал Гоенег. – Какая Богиня? Какие ответы? О чем вы?

Мухома, Яромир и Яра долго рассказывали Гоенегу, Белозеру и сыну рыбака Тихона о своих странствиях. Фросья слушала раскрыв рот, и к концу повествования Заяц сделался в ее глазах настоящим героем. Только Гоенег и Белозер печально внимали рассказчикам: никто не знал, куда отправили Боги Витенега, что сталось с Василисой и Веславом, и вернуться ли они когда-нибудь домой. Ведь судя по тому, что Боги вернули Яромира, Яру и Мухому, их путешествие закончилось.

- У вас же есть корабль, - вдруг сказала Фросья, и все посмотрели на нее. – Если они будут возвращаться из Блажена своими силами, то поплывут на корабле. В плену царя или нет, но прибудут странники в Солнцеград, раз домой они вместе со всеми не вернулись.

- Точно, - прошептал Гоенег.

- Какая ты у меня умница! – воскликнул Заяц и, не сдержав своих чувств, поцеловал Фросью.

- Когда доберетесь, - тихо проговорил Агнеша, - когда встретите их, - он с надеждой посмотрел на взрослых, - передайте мне весточку.

- Обязательно, - согласно кивнул Гоенег.

Агнеша немного помолчал, задумавшись, и, посмотрев на Гоенега, тихо сказал:

- Когда весточку получу, я сразу в лес отправлюсь. Она, - сын рыбака Тихона многозначительно помолчал, и на глаза Гоенега навернулись слезы. – Она тоже ждет.

- И она дождется, - уверенно сказал Белозер.

Малуша на ночь не закрыла ставни, и яркий утренний свет разбудил Сбыню рано. Стараясь не потревожить спящую жену, Сбныя тихо встал с постели и, переодевшись, вышел в светлицу. Комната была пуста: Настасья, видимо, тоже еще спала. Сбыня умылся и, налив в кружку воды, сел за стол. Неясная тоска захватила сердце: будто приснился некий печальный сон, который оставил в душе тянущую грусть. Сбыня покачал головой и, так и не выпив воду, подошел к окну. Яркое утреннее солнце золотило улицу - сияли верхние этажи белокаменных домов; над пышными клумбами палисадников летали насекомые. Высокая стена Солнцеграда отбрасывала синюю тень на растущие подле нее высокие ели. Улица была пустынна в такой ранний час: только один человек, в белой рубахе, куда-то медленно брел. Чего-то не хватало, но Сбыня никак не мог понять чего именно. Будто город опустел. Сбыня нахмурился, стараясь разобрать, что ему непривычно в родной Окольной улице. И вдруг он понял: не было золотых витязей, которые всегда несли почетный караул. В недоумении Сбыня прильнул к окну, стараясь разглядеть вершину стены: воинов не было и на ней. Как же так… Сбыня схватился за сердце и рухнул на лавку, стоящую подле окна. Его сына звали Добромир. Он вспомнил. Он вспомнил все, о чем ему толковала супруга. И воспоминания были такими ужасными, что Сбыня тихо заплакал. Он вспомнил ужасающих размеров волну и рев трехглавого змея, который разрушил городскую стену. Они с женой чудом спаслись, а сына забрало море…

Долго сидел он плача подле окна, пока мягкая рука Малуши не легла ему на плечо. Сбыня обернулся на жену: она опустилась рядом. Без слов Малуша поняла, что случилось со Сбыней. Она тихо обняла мужа, и так они сидели под окном, пока не вышла из другой комнаты Настасья. Травница посмотрела на Сбыню и с сочувствием вздохнула.

- Пала ворожба, - прошептала она, садясь за стол. – Я это чую.

Наместник Драгослава, Ведающий Князь Кудеяр, с криком проснулся в своих покоях Теремного Дворца. Его грудь тяжело вздымалась, а рубашка была мокрой от пота. Кудеяр в ужасе вскочил с постели и подбежал к окну: золотых воинов не было. Забыв о приличиях, в ночной рубахе, Кудяр побежал в покои, где разместился его веденей Перенег, и без стука ворвался в комнату. Старый Перенег уже проснулся и растерянно стоял посреди светлицы. Увидев безумный взгляд Кудеяра, Перенег согласно закивал белоснежной головой. Не говоря друг другу не слова, оба мужчины спустились в нижние приемные палаты. Придворные и слуги, все, кто обитал в Царском Тереме, растерянные ходили по дворцу. Когда Кудеяр и Перенег вошли в престольный зал, казначей Невзор, сидевший на лавке подле трона, мужчин даже не заметил: взгляд служащего был устремлен куда-то сквозь пространство. Будто опомнившись, Невзор медленно поднял взор на наместника царя, представшего перед ним в ночной рубахе. В остекленевших глазах Невзора блуждало безумие, и царский служащий с трудом прорвался сквозь него, чтобы узнать стоящего перед ним человека. Когда в глазах Невзора промелькнуло осознание, казначей растерянно махнул на Кудеяра рукой и, что-то пробормотав, вновь устремил взгляд в неявь. Кудеяр в ужасе опустился на ступени трона и закрыл лицо руками. Рядом с ним сел Перенег. Старый веденей разглядывал пышное убранство зала и причудливую роспись золотых стен.

- Ну что ж, - тихо проговорил он своим скрипучим голосом, будто обращаясь к пространству зала, - ворожба пала. Теперь будем ждать.

- Ждать? – тихо переспросил Кудеяр, не опуская от лица рук.

- Да, - спокойно ответил Перенег. – Ждать тех, кто победили Драгослава и Полоза.

- Ты думаешь, к нам прибудут пращуры? – в ужасе пробормотал Кудеяр, опуская руки. – И вместе с Богами покарают нас? – наместник царя обернулся на своего веденея.

Перенег посмотрел на Кудеяра и, грустно улыбнувшись, произнес:

- Мы уже сами покарали себя, Кудеяр.

Осеннее небо было чистым и безоблачным, ярко светило утреннее солнце: Даждьбог еще дарил тепло. Веслав, облаченный в алый царский плащ, поднялся на шканцы флагмана «Благомира». Царь с замиранием сердца смотрел на далекие стольные острова: больше десяти лет прошло с тех пор, как он покинул родной Солнцеград. Не думал Веслав, что когда-нибудь вновь увидит столицу. Не думал Веслав, что вернется домой.

- Скоро прибудем, Ваше Величество, - с поклоном обратился к Веславу рулевой «Благомира», Всевид.

Веслав обернулся на помора. Кормщик вышколено стоял за штурвалом: великая честь - вести корабль самого царя. Драгослав выходил в море только на волхвовском «Вериладе» и доверял только морским витязям. Веслав хотел было попросить Всевида быть с ним на равных, но тут же осекся: он же теперь царь. Веслав, постаравшись сделать лицо серьезным, кивнул Всевиду и, вновь повернувшись к морю, улыбнулся. Он никак не мог привыкнуть к своему положению, и даже Василиса подшучивала над его попытками стать равным своим поданным.

- Могу я постоять подле Вас, Ваше Величество? – услышал царевич тихий вопрос и обернулся: Василиса стояла рядом с кормщиком и, хитро улыбаясь, смотрела на Веслава. На охотнице было платье цвета темного моря, а голову украшал серебряный венчик, который она надела на легкую фату в тон платья. Драгослав и Агния взяли много богатств в плавание, и те одеяния, которые бывшие царь и царица не надевали, Веслав и Василиса оставили себе. В поход Агния взяла даже цирюльника, который добротно постарался над прическами бывшего рыбака и охотницы.