Мгновение до безумия (СИ) - Вашингтон Виктория "Washincton". Страница 2

— Да, конечно, зашибезно, а с вами? — я кивала на каждое своё слово, даже не осознавая, как это смотрится со стороны. Ещё и моё умение говорить слова, в существовании которых я сомневаюсь. Ну не дура ли?

— Не жалуюсь, — хохотнул учитель наблюдая за моей реакцией. — Не хочешь говорить — не настаиваю. Нужна будет помощь — обращайся, — после он продолжил заполнять журнал.

Меня не удивило желание помочь мне. Со стороны, наверное, я выглядела действительно жалко, а он всегда пытался поддержать других. Но нет, мне не нужна поддержка, я просто надеюсь, что всё встанет на свои места и этот ужас закончится. Я снова погрузилась в свои мысли.

Класс уже наполнился людьми, прозвенел звонок.

— И так, сегодня мы начинаем тему «Франция: географическое положение и природные условия», — веселым голосом начал урок Станислав Алексеевич, в то время, как одноклассники начали записывать это в тетрадь. — Франция — страна Центральной и Западной Европы, превосходящая все другие государства этой области своими территориальными масштабами…

Понять то, что сейчас рассказывает учитель было мне не под силу. Слышу, как некоторые шепчутся, и чувствую на себе взгляды и общую неприязнь ко мне. Никто не поздоровался со мной. Приходит осознание того, что со мной общались из-за моих отношений с Ваней. Противно. Ещё противнее, что я была очень компанейской, даже до отношений с ним, конечно, когда всё началось, интерес ко мне возрос в разы, но теперь отвернулись абсолютно все.

От урока к уроку я ходила по кабинетам и пыталась вникнуть в то, что объясняют учителя, но не удавалось.

Увидела его после третьего урока в коридоре. Сердце то билось как бешеное, то пропускало удары. Стояла как вкопанная на одном месте и не могла заставить тело пошевелиться. Он стоял с компанией и даже посмотрел на меня. Осуждающе и с отвращением. Был бы кто-то другой на его месте — уже размазала бы по стенке.

— Не заморачивайся всякими шлюхами, — с изящной улыбкой произнесла Инесса, потянула его и всю компанию дальше по коридору. Они прошли мимо меня. Она специально толкнула меня плечом так, что я чуть не вписалась в стенку. Нужно было догнать её и расцарапать наглое лицо, но не было сил.

Инесса была его подругой и тусила в компании с ним и ещё двумя пацанами. Стервой она была редкой, но когда мы были в отношениях, пыталась со мной дружить, а я поддавалась, считая, что неправильно судить людей по первому впечатлению. Как же я ошибалась.

Не знаю, сколько стояла так, смотря в пол, но когда подняла глаза, встретилась взглядом с Станиславом Алексеевичем. Смотрел он так, будто понимал всё, что я чувствую сейчас. Прозвенел звонок.

Прошло ещё три урока. Теперь можно смело идти домой. Выхожу из кабинета и снова вижу Ваню. Сердце сжимается, к глазам подступают слезы, которые, как мне казалось, я уже выплакала полностью. Он стоит возле окна со своей компанией. Стоит и обнимает за талию Инессу, уткнувшись носом ей в макушку, а после, увидев меня, целует её в губы, она отвечает на поцелуй обхватывая его руками за шею. Я потеряла счёт времени. Не слышу, о чем они говорят. Они уходят, он держит её за руку. Стою так, пока они не исчезают с моего поля зрения. Чувствую, что слезы уже нагло катятся по щекам, заливая и без того опухшие глаза и лицо.

Я начинаю торопливо идти куда-то, будто пытаюсь убежать от самой себя. Глаза заливаются слезами, мутно вижу, но продолжаю двигаться в попытке найти себе убежище. Нет больше сил, и я приземляюсь на пол, где-то под лестницей.

Прижимаю колени к своему лицу и рыдаю. Сжимаю кулаки до такой силы, что ногти ломаются и пальцы немеют. Не могу себя успокоить, находясь в состоянии истерики, будто с ума схожу. Паршивое чувство.

Кто-то хватает меня и начинает шатать за плечи, что-то говорит, но я не могу прийти в себя.

Чувствую, что сильные руки прижимают к себе так крепко. Головой утыкаюсь в грудь, а руки находят пристанище на спине этого человека, крепко хватаясь за рубашку и сжимая её.

Рука начинает гладить меня по волосам, успокаивая, а вторая всё так же крепко прижимает.

Наплыв отступает, медленно прихожу в себя. Ладони разжимаются и сползают, лишённые сил.

Крепкие руки отпускают меня, и я смотрю в лицо этому человеку.

— Чайковская, пошли умоешься, — Станислав Алексеевич смотрит на меня с сожалением и какой-то грустью. Ком в горле стоит, ничего не могу ответить. Он берет мою руку в свою и тянет в сторону туалета. Не в силах сопротивляться поддаюсь и иду за ним. По дороге смотрю в окно — темнеет уже. Сколько же я тут просидела?

Вот мы уже доходим до туалета. Он подводит меня к умывальнику и начинает умывать моё лицо холодной водой. Я уже пришла в себя, но до сих пор не осознаю происходящего. Я потеряла контроль над телом и речью.

Спустя некоторое время мы уже сидели в классе географии. Как я тут оказалась? Будто на глазах была пелена всё время, пока учитель успокаивал меня.

— Держи, — географ протянул мне чашку горячего чая. Он обжигал руки, и это было приятно. Начала осознавать всё происходящее и снова появилось отвращение к себе за слабость.

— Теперь рассказывай, что случилось? — его взгляд был серьёзным, будто пробирался внутрь моей души. Я перевела взгляд на чай в чашке.

— Что рассказывать? — спрашиваю, как ни в чем не бывало.

— Что у тебя случилось? Что довело тебя до такого состояния?

— Станислав Алексеевич, не обращайте внимания. Обычное ПМС. Я же девушка, мне можно, — пытаюсь улыбнуться во все зубы и закрыть разговор глупой шуткой, за которую тут же становится стыдно. Не то чтобы я не умела шутить, но иногда молола такую херню, что сама была шокирована в осознании того, что сказала.

— Ладно, Чайковская, тебе с этим жить, не мне, — он пожал плечами. Рада, что не стал расспрашивать. Не привыкла кому-то жаловаться. Допила чай. Всё следующее время сидели в тишине. За окном уже потемнело.

— Ну что, Чайковская, пошли, — поднялся со стула и начал надевать пиджак. — Провожу тебя до дома, как настоящий джентльмен, — его улыбка, такая искренняя и притягательная.

— Нет, не стоит, сама дойду, — сразу подорвалась со стула и начала уже выходить из кабинета.

— Ну уж нет, не дождёшься, — идёт следом за мной. — Время видела? Девять часов уже. Это не обсуждается.

Сказать, что я поражена от того, сколько прошло времени, — ничего не сказать. Стыдно-то как… Провозился со мной целый вечер. Какая же я жалкая. Это, безусловно, слишком задевает мою завышенную самооценку.

Мы начали идти в сторону моего дома, молчали. Утром было тепло, светило солнце, а сейчас из-за ветра замерзаю в этой блузке и джинсах. Мурашки бегут по коже, и я обнимаю себя руками, чтобы немного согреться. Учитель снимает с себя пиджак, и в мгновение он оказывается у меня на плечах. Хочу возразить, но встречаюсь с его взглядом и понимаю, что не стоит. Киваю ему в знак благодарности. Руками обхватываю его пиджак и зарываюсь в нем, несознательно вдыхая запах. Безумно приятный, такой же как тогда, когда он прижимал меня к себе, пытаясь успокоить. Запах его парфюма чётко врезался в мои воспоминания. От подобных мужских запахов я просто тащусь.

Оставшуюся дорогу шли также: молча. Чувствовала себя спокойнее и была за это благодарна, но боялась заговорить первой. Не похоже на меня. Всегда готова сморозить очередную фигню, а тут как дар речи потеряла. Он шёл, держа руки в карманах брюк.

— Пришли, — выдохнула, когда подошли к моему подъезду. — Спасибо вам. Извините, что пришлось видеть меня такой жалкой и отвратительной, — опустила свои глаза вниз. Стыдно за то, что было.

— Чайковская, посмотри на меня, — выдохнув, попросил Станислав Алексеевич. Боюсь, но поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с ним. Таким глубоким, в котором нет ни капельки осуждения или отвращения ко мне. — Ты ни в чем не виновата. Просить прощения тоже не должна. Ничего не произошло, — улыбается, не могу оторвать взгляд и отвечаю тем же.

— И да, улыбайся чаще. У тебя прекрасная улыбка, — ёкнуло что-то и появился румянец на щеках. — До завтра, не забудь выучить шестую тему, завтра я тебя спрошу, — так же искренне говорит он, в ответ я киваю. Разворачиваюсь и ухожу, собственно, как и он.