«Последний удар: Перезагрузка» (ЛП) - Клэр Джессика. Страница 11

— Опять, Ник?

— Это все твоя выпечка, — говорю я, а девушка смеется, затем я встаю и притягиваю ее к себе. — Я полностью твой, Дейзи. Этот мир должен быть счастлив, что у тебя доброе сердце. Потому что, если бы ты попросила, я бы спалил этот мир.

***

— Мистер Андерс, я присяду?

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это мой профессор по объемной живописи. Я видел, как он шел ко мне пару минут назад. Он остановился у мусорной корзины и выкинул что-то из кармана своего черного шерстяного пальто. Оно огромное, и подходит, чтобы спрятать в нем длинную руку. Я предпочитаю более короткие пальто, позволяющие больше двигаться. Длинные рукава не подходят для близкого боя. Я предпочитаю...

Я заставляю себя встряхнуться. Я оставил мир убийств позади. Теперь мои единственные занятия на бумаге. В них не нужны длинные рукава и пистолеты. Хотя конечно в сапоге у меня спрятан нож. Чувствую себя голым без оружия, хоть больше и не убиваю людей.

— Пожалуйста, — я жестом указываю на пространство на скамейке рядом со мной. — Она больше ваша, чем моя.

— Учитывая, сколько студенты платят за образование, думаю, вы можете претендовать на владение хотя бы одной скамейки, — он улыбается и садится рядом со мной.

Я не должен заботиться о расходах. У меня много денег. Заработал я их так, что это потрясло бы человека, сидящего рядом со мной, да и любого человека в нашем кампусе. Но это обеспечивает мою Дейзи.

Однако мне нужно соответствовать, так что я буду жаловаться:

— Да, образование сейчас дорогое.

— Тебе стоит быть более убедительным, сынок. Звучит не правдоподобно. Трастовый фонд? — он внимательно оглядывает меня. — Или цифровой миллиардер? Ты занимаешься слишком усердно, да и староват для трастового фонда.

Мое удивление должно быть слишком заметно, когда он смеется и показывает на свои глаза:

— Я художник. Мы должны быть наблюдательными. Это то, что мне нравится в нашей профессии. Мы замечаем мелкие детали. Крошечные трещины в кувшине, позолота, отслаивающаяся от зеркала.

— Мелкие детали часто оказываются самыми важными, — признаю я.

В моей бывшей карьере малейшее изменение ветра может стать причиной неудачи, а не успешного выстрела. Я и сейчас не отрываю взгляд от своей цели.

Внутри в здании Дейзи разговаривает с другой девушкой. Девушка спрашивает её о чем-то. Дейзи выглядит разочарованной, но затем улыбается. Она берет сумку, достает свои тетради и передает их девушке. Затем девушка начинает списывать. Потребительница. Эта девушка использует мою Дейзи.

— Планируешь ли ты изучать курс изобразительного искусства? — шепчет профессор рядом со мной.

Я стараюсь уделить ему внимание, как любой нормальный студент.

— Я говорил с твоим куратором, и он сказал, что ты еще не определился. Думаю, у тебя есть хорошие перспективы.

У тебя хорошие перспективы, Николай. Ты метко стреляешь. Не думай о цели. Думай об оружии. Думай о себе, как об оружии. Ты и металл – одно существо.

Что мы с Дейзи делаем здесь? Мы не являемся частью этой массы людей. Дейзи слишком милая, а я слишком злой и жестокий.

— Я еще не решил, что буду делать, — и я встаю. — Мне нравится искусство ради искусства. Я не думаю о том, чем искусство станет для меня.

— Понимаю, — профессор почтительно дышит.

Он хватает меня за руку, и я хватаю его своей рукой прежде, чем могу её остановить. Его глаза расширяются, а руки поднимаются в оборонительном жесте:

— Прости, — говорит он, — я не хотел тебя напугать.

Я заставляю себя расслабиться:

— Нет. Это я должен извиниться, — и я опускаю голову. — Я никак не могу привыкнуть к дружественным американским жестам.

Он нервно усмехается:

— Я и правда задавался вопросом от твоем акценте. Русский?

Я прикусываю свой язык, чтобы не поправлять его:

— Да, русский из Нью-Йорка.

Это было моим прикрытием. Мы с Дейзи познакомились в Нью-Йорке, когда она была в отпуске. Я влюбился и поехал за ней. У меня была богатая семья, и я унаследовал все деньги, когда мои родители трагически погибли в автокатастрофе на шоссе в России. Любой, кто смотрел видео, где русские водят, не станет сомневаться в правдивости этой истории.

Мои татуировки объяснить сложнее, но я не хочу их сводить. Я могу презирать то, что они олицетворяют, но они – мое прошлое. Я не могу его стереть. Поэтому и не поправляю профессора, полагающего, что я из России, а не Украины. Для большинства американцев это одно и тоже, да и для некоторых украинцев.

Я воспитывался в России принцем мафии как воин, обученный для сильного российского преступного синдиката. Тогда, возможно, я русский. А возможно, я украинец. Возможно, я был никем до того, как встретил Дейзи, благодаря ей, у меня появилась возможность перестроить себя.

Нервозность профессора тает, как снег. Он снова улыбается дружелюбно и открыто.

— Надеюсь, ты подумаешь об этом. У тебя есть уникальное видение. Наша кафедра могла бы обрести новую перспективу.

— Спасибо, я подумаю.

— О чем? — рядом со мной оказывается Дейзи.

Я поворачиваюсь от её прикосновения и наклоняюсь, чтобы прикоснутся губами к её лбу. Она теплая. Я натягиваю капюшон пониже, чтобы холод и ветер не проник внутрь и не забрал её тепло.

— Это твоя девушка? — глаза профессора заблестели при виде Дейзи.

Она прекрасна, как мечта художника, даже сквозь толстое пальто. Её кожа светится, будто солнце внутри. А снег падает и прилипает к ресницам, заставляя их искриться. Она олицетворяет зимнюю красоту в своих высоких сапогах и меховом пальто с капюшоном. Мое желание увезти её прочь становится сильнее.

Я киваю:

— Да, это Дейзи. Дейзи, это профессор Харе. Он – мой преподаватель по объемной живописи.

Они пожимают друг другу руки в перчатках.

— Это Кристина, — Дейзи тянет за собой тень.

Светловолосая худая девушка выдает слабое подобие улыбки, а затем упирается взглядом в землю. Вокруг неё зловещая аура, она отказывается смотреть нам в глаза. Она стоит, наполовину спрятавшись за Дейзи, используя словно щит.

— Мы друзья, — с восхищением и гордостью объявляет Дейзи.

Моя сладкая Дейзи – легкая мишень. Обеспокоенная тем, что слишком не похожа на других, она раскрывает свое прекрасное сердце тем, кто, не колеблясь, злоупотребит этим. Но именно поэтому я здесь. Я буду защищать её, стоять между ней и теми, кто хочет причинить ей вред. Чтобы она могла продолжать распространять свою доброту и радость по миру безостановочно.

— Тогда я рад познакомится с тобой, Кристина, — говорю я. — Понимаю, почему ты дружишь с Дейзи. Её доброта и великодушие не могут не привлекать, верно?

Девушка вздрагивает.

— Ник, — говорит Дейзи с небольшим порицанием.

Я беззаботно улыбаюсь в ответ.

Профессор Харе кашляет:

— Ну, мне пора идти. Дейзи, было приятно познакомится. Я говорил Нику, что он должен присоединиться к нашей программе изобразительного искусства. Он будет ценным кадром.

Харе хлопает меня по спине. К счастью для всех нас, я ждал этого действия и не реагирую. Хотя мысленно уже перекрутился, схватил его за руку и бросил на заснеженный бетон.

Дейзи подавляет улыбку, будто понимает, что происходит в моей голове.

— Я подумаю об этом, — обещаю я Харе, и правда, это сделаю.

Возможно, мне понравится. Дейзи поможет мне принять решение.

— Почему бы нам не пообедать? — предлагает Дейзи. — Я пригласила Кристину.

— Очень хорошо, — киваю я.

Это позволит мне допросить девушку, и посмотреть, достойна ли она, быть другом Дейзи. Кристина поднимает взгляд на Дейзи, и в её взгляде я вижу нерешительность и голод. Она бессознательно облизывает губы, значит, она голодная, но при этом она чего-то опасается или кого-то. Как бы то ни было, мои инстинкты говорят, что она представляет опасность.

— Пойдем, — говорю я, — поедим в «Деревенском зернышке».

Это одно из моих любимых мест в кампусе, там подают восхитительно жаркое и непритязательная атмосфера. Хотя вокруг кампуса большинство мест непритязательно. В университете не так много богатых людей, желающих потратить сотни долларов на один прием пищи.