«Последний удар: Перезагрузка» (ЛП) - Клэр Джессика. Страница 2

Ник отвечает: «Очень толстого человека. Он сильно потеет, и его шары выглядят, как сморщенные фрикадельки».

Я хихикаю в свой бутерброд с арахисовым маслом и джемом. Ник изучает искусство, и то любит, то ненавидит свои занятия по «Рисованию живых моделей». Он любит рисовать интересных, а не красивых людей. Поэтому этот человек должен быть то, что надо. Хотя думаю, пот изобразить сложно. Я отвечаю: «Наслаждайся! Сегодня на ужин фрикадельки!».

«Мой член смущает эта мысль. Я должен идти. Дела зовут. Люблю».

Я отправляю в ответ поцелуй и сердечко.

Мне бы хотелось больше походить на Ника. Он не хочет и не нуждается в друзьях, странно поглядывая, когда я рассказываю, что одноклассницы не любят меня. «Как они могут тебя не любить», — спрашивает он. Однажды я расплакалась, но только один раз, и это расстроило Ника. Для него все проблемы решает пистолет, а неспособность помочь мне причиняет ему боль, поэтому я скрываю от него свои чувства.

Иногда я пишу Рейган, но она долго отвечает. Очевидно, очень занята. Она помогает Дениэлу в конюшне на ранчо Хейзов. Не могу представить, как Рейган работает руками, но подруга говорит, что ей это нравится и помогает успокоиться. Если это так, я рада за неё.

Я испытываю облегчение от того, что провела достаточно времени со своим телефоном, и можно идти на следующее занятие. Принципы архитектуры – моё любимое. Этот курс не имеет отношения к моему плану, но, когда куратор предложил выбрать что-то из искусства, я тяготела к архитектуре. Знания о различиях в греческих колоннах, и о том, как в древних цивилизациях создавали несущие стены, для Ника были скучны, но меня очаровывали. Возможно, когда-нибудь я смогу проектировать здания, учитывая их безопасность и дизайн.

Этот курс был для студентов-первогодок. Я была старше всех и чувствовала себя глупо. К счастью, моя курсовая работа оказалась такой интересной, что мне было все равно на разницу в возрасте. Кроме меня, в классе была еще одна девушка. У нее бледные волосы, и она вела себя еще тише, чем я, как приведение залетала и выскальзывала из класса. Не думаю, что её замечает кто-то, кроме меня, да и то, потому что я ищу друзей.

По чистой случайности в этот раз она проскользила по классу и опустилась на пустое место рядом со мной.

Я должна использовать эту возможность. Мне нужно сказать что-то остроумное. Может быть, о дождливой погоде? Или спросить о сегодняшнем задании? Согласно учебному плану, сегодня мы будем говорить о древнем Риме и использовании бетона в качестве строительного материала. Поэтому я смотрю на неё, широко улыбаясь, а у меня вырывается:

— Сегодня дождь и бетон!

Девушка озадаченно смотрит на меня и сжимается на своем сидении.

Наверное, я заслужила это. Я отворачиваюсь, уставившись в переднюю часть лекционного зала. Дождь и бетон? Серьезно, Дейзи?

Занятие тянется очень медленно, и даже мой интерес не спасает его сегодня. Когда урок окончен, я не тороплюсь, медленно собираю свои вещи, притворяясь, что изучаю свои записи. Все уходят, тогда выхожу и я.

Ник уже в коридоре и ждет меня.

Мой Ник прекрасен, но он совсем не такой, как мягкие студенты университета Миннесоты. Хотя на нем надета рубашка с длинными рукавами и высоким воротником, я все равно вижу на его шее татуировку ножа и паутины. Костяшки пальцев рук покрывают кириллические буквы, а если руки обнажатся полностью, то заметных татуировок станет больше. Они рассказывают кровожадную историю. И как мне сказали, в Европе любой, кто увидит их, перестанет дышать. Здесь же в Америке люди просто думают, что он странный. А может, и член банды.

Его прекрасные светлые глаза блестят при виде меня.

Мое настроение на нуле, но я выдаю улыбку, подставляя лицо для поцелуя. Ник притягивает меня к себе и касается моих губ. По моему позвоночнику пробегает разряд тока. Я люблю этого мужчину. Я бы убила за него.

И я убивала за него.

— Ты выглядишь усталой, милая моя, — говорит он, обнимая меня за талию, — сложный день?

— Много домашней работы, — отвечаю я, наклоняясь, чтобы вдохнуть его запах.

Я никогда не устаю от Ника. Никогда. Могу ждать его весь день, и даже его присутствие, словно бальзам для моей души.

— Как прошло твое занятие?

— Хорошо, — говорит он.

Его занятия всегда проходят «хорошо». Позже он, возможно, покажет мне свои работы, но не здесь.

Когда мы выходим на улицу, Ник медленно достает зонтик и держит его надо мной. Я пытаюсь забрать зонт, но он настаивает и удерживает его.

— Разве ты моя не для того, чтобы заботится о тебе? — говорит он, улыбаясь во весь рот.

Поддразнивание уже на кончике моего языка, когда я замечаю, спрятавшихся под навесом, студентов. Там были Джоана и Мэгги – девушки, с которыми я дружила в прошлом семестре. Они замечают нас с Ником и быстро начинают шептаться, учитывая, что он держит надо мной зонтик так, будто я принцесса.

Мне хочется отпустить глупую шуточку об этом. О том, что Ник влюбленный жених, защищающий свою невесту.

Но слова слипаются в горле, как клей, и я молчу, пока мы идем на стоянку к машине Ника.

***

После ужина мы с Ником занимаемся домашними заданиями. Обычно мы занимались работами по дому, но сегодня я отложила их, симулируя головную боль. У меня нет сил, чтобы затирать кафельную плитку, красить стены и подавать отвертки, пока Ник проклинает проводку.

Вместо этого, мы валимся на диван, и Ник ласкает пальцами мою руку. У него такие длинные сильные пальцы, и я могу изучать их часами. Это руки художника и убийцы – захватывающее противопоставление. В нем столько всего, а я просто странная Дейзи. Странная и бесполезная Дейзи.

Из моего горла вырывается стон разочарования.

Ник лениво смотрит на меня, и на его лице появляется удовлетворенное выражение:

— Хм?

— Ник, ты думаешь, я странная? Только честно.

Глава 2

Николай

— Странная?

Я прикасаюсь руками к её лицу. В ней нет ничего странного, кроме того, что она меня любит. Это по-настоящему странно.

— Ты прекрасна и неповторима. Каждое утро, просыпаясь, я удивляюсь своей удаче, пока ты дремлешь в моих объятиях. Ты антоним странности.

И целую её прежде, чем она успевает ответить. Когда Дейзи открывает рот, я проникаю языком внутрь, сминая её протесты. Разве она не знает, насколько драгоценна для меня? В этом мире цинизма и безразличия её яркий интерес и радость жизни очень редкая и милая вещь. Другая женщина не пустила бы меня в своё сердце.

Да, есть люди, которые смотрят на меня, как на сексуальный объект. Они видят моё сильное тело и татуировки, думая, что я смогу принести им сексуальный опыт, невиданный до сих пор. Но мало кто из них смог бы полюбить меня, как моя святая Дейзи.

На моем теле много отметин. Есть временные, которые скоро, я надеюсь, будут вытравлены электрическим лазером. А есть те, которые оставила Дейзи. Маленькие полумесяцы её укусов и линии царапин – заветные признаки её обладания мной. Я ношу их с гордостью. Если бы кто-то спросил о синяках на моей шее, я бы сказал, что это бренд моей женщины.

К сожалению, временный.

Однажды я почувствовал страх, порожденный видом острых игл и домашних чернил, оставивших татуировки на моей шее и руках. Я так долго жил согласно девизу, набитому на моей груди: «Смерть – это милость».

В этом мире есть люди, которых нужно убивать. И многие погибли от моей руки. Я говорю себе и им, что прекращение их жизни – это акт добродетели.

Моя жизнь сейчас изменилась. И как я замечаю по несчастному лицу рядом со мной, жизнь Дейзи тоже. Её страдание вполне ощутимо. Я мог бы нарисовать его карандашом или мелом. И как все мои картины, она была бы тёмной и жёсткой.

Мой куратор в школе говорит, что мне нужно больше разнообразия в моих картинах. Он критикует, что я могу выражать только одну эмоцию.