Зюзя (СИ) - Булаев Вадим. Страница 31

Еще один каверзный вопросец. Что отвечать? Ты, дядя, тут всё лучше меня в миллион раз знаешь. Даже все дырочки в заборе наверняка учтены. Что ему нужно? Решив не рисковать, попытался ответить обтекаемо, чтобы не обидеть Петровича:

— Без понятия. Не знаю, что говорить. На мой взгляд здесь не просто поселок, а хозяйство. Крепкое, умное, как зажиточный колхоз. Рука твоя везде чувствуется. Все при деле, всё такое… добротное, не на живую нитку сшитое. Даже если косяки и есть — так ты о них и так знаешь. Ну вот… прямо ода хвалебная тебе вышла, только это чистая правда, честное слово.

Я действительно не врал, и хозяин это видел и понимал. Ему явно было приятно сказанное, он улыбнулся.

— А хочешь, расскажу, как у меня это получилось? Время у нас есть, спешить тебе сегодня точно некуда, дрезина лишь завтра поутру пойдет, — Петровичу явно хотелось подольше со мной поболтать.

— А давай, — согласился я.

— Ну, слушай, сынок… Может, чему и научишься… Так вот, ты почти всё правильно понял — это хозяйство. Только не коллективное, а моё, личное. И все, кто здесь живет — подо мною ходят. У них ничего своего нет, ну кроме ложек и штанов. Здесь только я решаю, кто будет жить лучше, а кто хуже, а кто вообще будет жить на свете. Абсолютная монархия, по большому счёту… Чего вылупился? Не самая плохая модель общества, как по мне. Ты хоть одного нищего или голодного на улицах видел?

Я отрицательно помотал головой, обалдело слушая собеседника.

— И не увидишь. Потому что нет их. А вот рабочие места есть, и школа для детишек есть. И фельдшер не в поле горбатится, а сидит на своем законном месте и пациентов принимает. Думаешь, легко далась мне эта стабильность? А вот хрен тебе! — разгорячившись, он сунул мне под нос кукиш, выглядевший весьма внушительно.

Петрович снова закурил и уставился в окно, явно предаваясь каким-то своим воспоминаниям. Я не мешал, лишь понемногу орудовал вилкой, гадая про себя, что будет дальше. Наконец он продолжил:

— Круто загнул? Ничего, сейчас тебе расскажу с самого начала, тогда поймёшь. Я до мора в депутатах ходил, да… И вот это место тоже я построил, за свои кровные. Как-то нашла на меня блажь устроить Город Мастеров для детишек. Идею я подглядел в Городце, что в Нижегородской области, когда на открытие туда приезжал. Походил, посмотрел, запомнил. А потом построил похожий возле своей усадьбы. В соседних деревнях мастеров нанял — плотников, гончаров, бондарей там всяких… Они детишкам разные ремёсла демонстрировали и самим попробовать давали что-то простенькое ручками сделать. Заработало, автобусы с ребятнёй от школ стали приезжать. Я не жлобился, всё бесплатно было… Со временем ещё срубы поставил под разные промыслы… Именно это и стало моей основой в будущем.

Когда люди повально умирать начали и всеобщий бардак захлестнул города, многие мои знакомые в Европы рванули капиталы спасать, дураки. А я сюда двинул. Место глухое, изначально под автономное существование заточено. Да, мы сейчас в моей усадьбе сидим и выпиваем, всё ты правильно понял. Те хоромы, за бетонным забором, теперь лишь часть её. Так что все постройки, все инструменты, вся земля принадлежат мне по-настоящему, без шуток. И то, что я разрешаю людям пользоваться моим имуществом на взаимовыгодных условиях, считаю совершенно нормальным. Их никто не держит, не нравится — вон, как в сказке про Простоквашино, пустых домов по деревням полно. Выбирай любой. Но не уходят, зубами держатся.

Водка уже добралась до моих мозгов и начала развязывать язык. Сам не знаю почему, но решил закуситься:

— Конечно, Петрович, звучит красиво, спору нет. Только объясни мне пожалуйста, куда выжившим бедолагам было идти? Ты же изначально в выигрыше был. И дома, и забор солидный, и вокруг всё расчищено от леса. Мечта, а не форт.

Похоже, что я его зацепил… Хозяин посопел, шумно выпил, а потом совершенно спокойным и трезвым голосом ответил:

— В выигрыше, говоришь? Ххе… Дурак ты, Витя. Нет никакого выигрыша. Есть те, кто смог, и есть те, кто их слушается. Ты ещё молод, не поймёшь этого.

— А ты объясни.

— Хорошо. Я себя считаю элитой. Не по рождению, не по учёности, а по жизни. Потому что смог. Смог не просто бабла нарубить, а отстоять своё место под солнцем. И сейчас могу, и ещё, сколько потребуется. Ты никогда не задумывался, почему последние полтора десятилетия до вируса была стабильность власти? Вспомни, прокуроры открыто разъезжали на машинах премиум-класса, депутаты во всю издевались над населением речами о дешёвых макарошках, дети крупных бизнесменов безнаказанно творили, что хотели? Нет? Да потому что мы были избранные и нам можно чуть-чуть больше, чем остальным.

Наш путь наверх, поверь, конфетами усыпан не был. Об этом старались не вспоминать, но почти все мы прошли горнило девяностых прошлого века, и кто смог тогда выжить — тот понял, что нужна система, которая будет нас оберегать. Мы её и создали, как посчитали нужным. Понимаешь, мы выцарапали свое право именно на ту жизнь, которая нам нравилась.

Я открыл было рот, чтобы хоть что-то возразить, но хозяин не дал мне вставить и слова.

— Про моральные ценности и человеческое достоинство хочешь поведать? Плюнь, нет его. Разжижились людишки. Помню, мальцом батю слушал про вторую мировую и книжки читал — так там были ЛЮДИ с большой буквы. Не все, но многие. Награды их на девятое мая сами за себя говорили. И пули не боялись, и страну отстроили почти с нуля! Хрен таких сломишь и в стойло не поставишь! А вы? Ну нашли шестнадцать квартир у какого-нибудь судьи и домик в Калифорнии, ну раззвонили всё по этим вашим интернетам, и что? Через три дня забыли. Не отобрали, не посадили — руки коротки. Так, сопли попускали, кодексами потрясли — и широкий замах превратился в обычный пук из одного места. Мне в те времена особенно нравилось читать статейки про законопослушание и торжество права. На сколько помню, их специальные люди на зарплате от государства писали. Всё внушали вам: дали по морде — беги в полицию, сосед половину участка отжал — иди в суд, на работе зарплату задержали — топай, жалуйся куда следует. Но сам — ни-ни, а то власть тебе бо-бо сделает! На всё есть буква закона! Только закон писали мы для вас, а не для себя. Поэтому тот судья лишь посмеётся и приятелям для забавы в баньке расскажет об этих говнорасследованиях, дурачьё послушное! Вот ты, Витюша, про принцип талиона слышал?

Мне было жутко и одновременно интересно слушать этого человека. В нем был некий стержень, стальная воля, отсутствие страха и одновременно такая извращённая правда. Наверное, можно было найти тысячу возражений и по буковке разнести в прах его слова. Только это ничего не изменит. Петрович просто знает, что прав. Для себя прав.

Он продолжил, опять не дождавшись моего ответа:

— Око за око, зуб за зуб — помнишь? Чушь это полная. Если ты потерял око — убей в ответ. Или не убивай, но это ты должен решить сам. Не закон, ни принцип этот сраный, а именно ты, именно Витя. Вот только тогда ты тоже сможешь попытаться стать элитой, выбиться из среды зачуханных обывателей. Понимаешь, нам, власть имущим, было на таких, как вы, живущих от зарплаты до аванса, откровенно плевать. Вы — кормовая база для нас, за которой надо присматривать и иногда бросать косточку. Этого всегда было вполне достаточно для послушания. Не устраивает такой расклад — что же, есть выход. Заставь себя уважать — и становись рядом, коль сможешь локтями всех растолкать и не подохнуть при этом. Весь вопрос в том, на сколько далеко ты не раб внутри.

Давай я тебе одну историю расскажу, автобиографическую… Мне лет двенадцать было, жили мы тогда с мамой и младшим братишкой бедно, но дружно. И вот, как сейчас помню, осень на дворе, уже лужи подмерзают, а мелкий всё с летом не расстанется, на качелях вверх-вниз, да весело так! Я же дома сидел, уроки учил и за братом через окошко приглядывал. В очередной раз в окно глядь — а там взрослые пацаны с соседних дворов у моего шапку забрали да кидают её друг другу, а он должен ловить её, как собачка. Весело им, смешно… Один или не рассчитал, или нарочно так сделал — только улетела братова шапка в яму. А я знаю, что глубокая она, не достанем вещь, от мамы по самое не балуйся попадёт.