Правда о врагах народа - Голинков Давид Львович. Страница 44
4 марта на собрании делегатов от частей и кораблей был избран кронштадтский «временный революционный комитет». В него вошли 15 «беспартийных» моряков. Это были: председатель – старший писарь линкора «Петропавловск» С. Петриченко; заместители председателя – телеграфист Яковенко и машинный старшина Н. Архипов; секретарь – штурман дальнего плавания Кильгаст; члены – мастер лесопильного завода В. Вальк, содержатель аварийной доков Романенко (они ведали гражданскими делами «ревкома»), заведующий обозом Бойков (ведал следственной частью), мастер электромеханического завода Тукин (ведал продовольствием), машинист линкора «Севастополь» Г. Ососов, старший гальванер Ф. Патрушев, матрос «Севастополя» С. Вершинин, старший лекарский помощник Куполов, заведующий школой Орешин, гальванер П. Перепелкин. Большую роль в мятеже играли эсер-максималист А. Ламанов и бывший священник Путилин (отец Сергий), служивший ранее в Кронштадтском соборе. Они редактировали «Известия временного революционного комитета». Их сочинения носили путаный характер и были пропитаны клеветой против советского правительства.
После первых же выстрелов в Кронштадт прибыл из-за границы Вилькен, бывший командир линейного корабля «Севастополь», бежавший в свое время от революции. Он предложил «ревкому» помощь в лице 800 вооруженных офицеров и оставался в городе во время мятежа в качестве «представителя» русского отдела американского Красного Креста в Финляндии. Мятеж поддержал и лидер кадетов П. Н. Милюков. В эмигрантских «Последних новостях» он дал такую оценку программе кронштадтцев: «Эта программа может выразиться в кратком лозунге: „Долой большевиков, да здравствуют Советы“. „Да здравствуют Советы“ – для настоящего момента означает, всего вероятнее, что власть должна перейти от большевиков к умеренным социалистам, которые получат большинство в Советах…» Милюков как бы сформулировал основной лозунг кронштадтских мятежников – «Советы без большевиков», не без оснований надеясь, что впоследствии власть перейдет в руки буржуазии. Лидер эсеров В. Чернов предложил мятежникам помощь людьми, даже намеревался «прибыть лично, отдать свои силы, авторитет делу народной революции».
Эмигрантский антисоветский «Административный центр» получил от бывшего царского посла в Соединенных Штатах Америки Б. А. Бахметьева 25 тысяч доллров и отправил их в Кронштадт. Кроме того, «Административный центр» прислал из Парижа 50 тысяч франков и установил связь с русскими банкирами и промышленниками, находившимися в Париже, для организации снабжения мятежников продовольствием. Одновременно с этим меньшевики, эсеры, анархисты и нелегальная группа «уполномоченных собрания представителей фабрик и заводов Петрограда» вели агитацию среди рабочих Петрограда в поддержку мятежников. Однако питерские рабочие, поняв, к чему могут привести забастовки на предприятиях, осудили мятежников.
Позднее В. И. Ленин писал о политическом характере кроншдатского мятежа: «Вполне оформленного, ясного, определенного очень мало. Туманные лозунги „свободы“, „свободы торговли“, „раскрепощения“, „Советов без большевиков“, или перевыбора Советов, или избавления от „партийной диктатуры“ и так далее и тому подобное. И меньшевики и эсеры объявляют кронштадтское движение „своим“… Вся белогвардейщина мобилизуется „за Кронштадт“ моментально, с быстротой, можно сказать, радиотелеграфической… Крупные банки, все силы финансового капитала открывают сборы на помощь Кронштадту. Умный вождь буржуазии и помещиков, кадет Милюков, терпеливо разъясняет… что не к чему торопиться с учредилкой, что можно и должно высказаться за Советскую власть – только без большевиков». И далее В. И. Ленин указывал: «Милюков… выдает действительную тактику действительной белогвардейской силы, силы капиталистов и помещиков: давайте поддерживать кого угодно, даже анархистов, какую угодно Советскую власть, лишь бы свергнуть большевиков, лишь бы осуществить передвижку власти! Все равно, вправо или влево, к меньшевикам или к анархистам, лишь бы передвижку власти от большевиков; а остальное, – а остальное „мы“, Милюковы, „мы“, капиталисты и помещики, „сами“ сделаем, анархистиков, Черновых, Мартовых мы шлепками прогоним…».
Когда все попытки мирно урегулировать конфликт были отвергнуты мятежниками, 7-я армия под командованием М. Н. Тухачевского начала военные действия.
На стороне мятежников были хорошо вооруженные военные моряки, первоклассная морская крепость, мощная артиллерия. Решено было штурмовать крепость сухопутными частями по льду Финского залива. Первая атака, предпринятая в ночь на 8 марта, не увенчалась успехом. В подготовке решительного штурма большую роль сыграли свыше 300 делегатов и гостей X партийного съезда, прибывших в войска 7-й армии и энергично развернувших политработу в частях и штабах. 15 марта командующий армией М. Н. Тухачевский отдал приказ штурмовать Кронштадт, и в ночь на 17 марта после мощной артиллерийской подготовки части Красной Армии двинулись по льду на штурм. В б часов утра красноармейцы ворвались в крепость и город. Коммунисты, остававшиеся на линкорах «Петропавловск» и «Севастополь», вместе с сознательной частью матросов арестовали своих мятежных «комитетчиков» и офицеров и сдали корабли наступавшим войскам. К утру 18 марта город и крепость были полностью очищены, а главари «ревкома» и белогвардейские офицеры бежали в Финляндию. Арестованные мятежниками коммунисты, в том числе комиссар Балтийского флота Н. Н. Кузьмин, председатель Кронштадтского Совета П. Д. Васильев, были освобождены. В городе и крепости был восстанавливен порядок. Состоялся ряд судебных процессов над участниками мятежа.
В ноябре 1921 г. Советское правительство в ознаменование 4-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции освободило от наказания рабочих и крестьян, вовлеченных в мятеж обманом, насилием или по своей малосознательности. Через год ВЦИК провел вторую амнистию, по которой получили полное прощение все рядовые участники мятежа. Тем из них, кто бежал за границу, была предоставлена возможность вернуться на родину. Лишь главари мятежников остались на чужбине и превратились в группу наемных заговорщиков, предлагавших свои «услуги» реакционным кругам эмиграции.
В мае 1918 г. к командиру латышского полка, охранявшего Кремль, явилась сестра милосердия и сообщила, что бывший юнкер Иванов, скрывающийся под видом больного в Иверской больнице, рассказал ей о существовании в Москве тайной организации, которая готовит восстание. Командир полка сообщил об этом в ВЧК. Заместитель председателя ВЧК Я. X. Петерс и начальник оперативного отдела М. Я. Лацис лично занялись расследованием дела и распорядились установить тщательное наблюдение за Ивановым. Вскоре выяснилось, что Иванов бывает в одной из квартир дома № 3 по М. Левшинскому переулку, где часто собираются подозрительные лица. 29 мая отряд во главе с Я. X. Петерсом окружил этот дом. Когда чекисты вошли в квартиру, там шло нелегальное собрание. За столом сидели 13 человек: Иванов, хозяин квартиры Сидоров (Аваев), бывшие офицеры Б. Б. Парфенов (Покровский), Г. М. Висчинский, Ольгин (Герцен) и другие. На столе лежали пачка денег, от которой все отказались, и набросок схемы пехотного полка.
При личном обыске у задержанных была обнаружена программа «Союза защиты родины и свободы», отпечатанная на пишущей машинке; странный картонный треугольник, вырезанный из визитной карточки, с буквами на нем «ОК»; инструкция квартирьерам; «Памятка во исполнение общей цели»; сведения о расквартировании воинских частей и разные адреса.
Ближайшими задачами «Союза защиты родины и свободы», как об этом было сказано в программе, объявлялись: «Свержение советского правительства», организация «твердой власти» в России, воссоздание старой армии и продолжение войны с Германией. Программа устанавливала строгие конспиративные правила построения тайного общества, ядром которого являлось офицерство. Руководители общества обязаны были ознакомить подчиненных с его программой, чтобы те, «кто чувствует себя слабым духом и неспособным выдерживать тех испытаний, которые неизбежны в решительной активной борьбе…», могли своевременно (до поступления документов в Центральный штаб) отказаться «от участия в деле», иначе всякие уклонения от обязанностей и отказы будут считаться «сознательной изменой, равно как и разглашение тайн организации, и караться до лишения жизни включительно».