Проклятые близнецы (СИ) - Щекотовский Дмитрий. Страница 30

- Ну что ж вы? Говорили о танце, а сами не приглашаете! - с претензией заявила он.

- Вы знаете, Мария, я не очень люблю эти светские танцы. Меня больше восхищают другие, где партнеры чуть более откровенны друг с другом, - с ехидной улыбкой ответил он. 

- Значит, вы и не собираетесь приглашать меня на танец? - удивилась она.

- Не сейчас, Мария, - с улыбкой ответил он и направился на балкон. 

Такого с девушкой еще не случалось! Это она всегда отказывала молодым людям в танце. Случай, когда отказали ей, был первым. 

Уже к концу бала, когда Мария без воодушевления и, пожалуй, без интереса оттанцевала с десяток танцев с разными кавалерами, внезапно в доме появились какие-то люди с музыкальными инструментами, которые сели на места предыдущих. 

- А вот теперь, Мария Гарсия, мы станцуем! - шепнул ей Антонио, подходя со спины. 

Он обхватил ее за талию и, подняв как пушинку, понес на середину танцевального зала. В этот момент зазвучала музыка, которая была совершенно чужда испанской аристократии. Однако она очень нравилась Антонио, когда он жил в Америке.

Зал опустел - все остальные гости собрались возле окон и столов, чтобы посмотреть, как танцуют под эту музыку. Несколько фотографов приготовили свои фотоаппараты, чтобы успеть сделать неповторимые снимки. 

- Я не знаю этого танца, - смущенно шепнула девушка. 

- Закрой глаза, и ты с легкостью сможешь следовать за музыкой. Тут не требуетсязнаний каких-то особых танцевальных движений. Просто раскрой свою душу Луне. 

Антонио начал мелкими шагами двигаться в такт музыке. Его рука, обхватившая Марию за талию, каким-то образом уже держала ее правую руку, и в следующий момент резко потянув за нее, он раскрутил девушку вокруг себя. Она хотела, было, открыть глаза, но почувствовав его теплое дыхание у себя на лице, так и не решилась. 

Темп музыки все нарастал, к мелодии уже подключились и скрипка и труба, заставляя Марию и Антонио двигаться все быстрей. Он раскручивал ее все сильнее и сильнее, прижимаясь то лбом, когда они были друг напротив друга, то всем телом к ее спине. Последние ноты вылетели из инструментов, и в этот момент Мария почувствовала влажное прикосновение к своим губам. 

Это был уже не первый поцелую в ее жизни. Но правила этикета требовали пощечину за такое нахальство, и Мария непременно отвесила бы ее, если бы это был кто-то другой, не Антонио. 

- Что вы себе позволяете, сударь! - воскликнула мать Марии. 

- Вы, наверное, в своей Америке совсем одичали! - негодовал отец. 

- Что ж, похоже, больше в вашем доме я не желанный гость, - спокойно сказал Антонио, глядя прямо в глаза Марии, - но ничего, мы еще когда-нибудь увидимся, - шепнул он ей на ухо и удалился  с презрительной ухмылкой. 

Она лишь успела выбежать на балкон и увидеть, как его экипаж отправляется в ночную темень. Вот они заехали за поворот, и теперь она совсем не слышала звука копыт, который еще давал какую-то призрачную надежду на то, что он вернется. Мария уже хотела уйти с балкона, когда заметила на одном из розовых кустов раскрывшийся цветок. Она стремительно спустилась вниз, чтобы рассмотреть это чудо: ведь розы на ночь всегда закрывали свои бутоны - и вдруг одна роза решила не послушаться зова природы и подставить свой лик ночной владычице. 

- Дочь! - воскликнула мать Марии, когда она сломя голову сбежала со второго этажа в сад. Мария не услышала. 

Через несколько секунд она уже стояла у той единственной темно-красной розы, которая в свете Луны казалась то атласной, то бархатной. Мария задумалась, стоит ли срывать такой уникальный цветок, но уже в следующий момент обнаружила, что он не принадлежал тому кусту, на котором она его обнаружила. Это была искусно вставленная в куст одинокая роза, к которой крепилась записка: «Зная себя и обычаи этой страны, я в силах предугадать, что меня выгонят раньше, чем я смогу вам это сказать: я впервые за долгое время влюблен! И объект моего вожделения - это ВЫ!» В нижнем углу был нарисован полумесяц. 

Мария с нежность прижала записку к сердцу. Потом она еще довольно долго хранила ее, однако никогда больше уже не встречала Антонио Миларгос де ла Крус. 

- И что ты теперь думаешь делать? - волнуясь за нее, спросила Анжела. 

- Пока не знаю, - отозвалась Катрин с несвойственным ей легкомыслием, - но это не важно. Думаю, скоро я узнаю все, что хочу, и даже больше. 

- А я? Я же должна знать, что происходит с тобой! 

- Послушай, Анжела, ты была отличной подругой. Большое спасибо тебе за это. Но теперь для меня начинается совсем другая жизнь. Я пока не знаю, как далеко все это - она протянула к девушке руку со следом инъекции, - может меня завести. И поэтому не даю никаких обещаний. Прости. 

 Улыбнувшись и поцеловав Анжелу в щеку, Катрин, захватила сумку и направилась на Фишер-Айленд, к Ихо. 

- Будь осторожен, отец. Сегодня к ней приходил Минкович, - сказала Хельга Маркусу, который наблюдающему за своим возбужденным братом. 

- Ихо, в шкафчике наверху прибор для обнаружения всевозможных частот передачи. Возьми его с собой, - бросил Маркус, - Если что-то обнаружишь, тогда отсюда направляйтесь куда-нибудь в город - и уже там полностью ее переодень. Нужно быть осторожными, если мы хотим чтобы у тебя появился шанс иметь потомство, - с ласковой улыбкой сказал Маркус. 

Ихо метнулся наверх за датчиком. Но выйти он не успел. В дверь позвонили. 

Отперев, он на некоторое время застыл, любуясь Катрин. 

- Может, впустишь? - с непонимающей улыбкой спросила она. 

Очнувшись, Ихо ободряюще улыбнулся, но не посторонился, чтобы пропустить девушку, а начал водить сканером вдоль ее тела. Почти сразу раздался пронзительный писк. Не раздумывая больше ни секунды, Ихо взял Катрин за руку и потащил прочь от дома. 

- Что ты делаешь? - возмутилась она. 

- У тебя следящее устройство, которое может привести к моему брату нежелательных гостей. Я не думаю, что ты намеренно принесла его, но все же лишняя предосторожность не помешает. Сейчас мы направимся в город. Там заедем в мой пентхаус, где ты сможешь переодеться в новую одежду, - говорил он ей, уводя от дома Маркуса. 

- Ну, раз надо, - недовольно согласилась Катрин, и, прекратив упираться, зашагала за Ихо. 

Маркус наблюдал, как эти двое удаляются от его дома и был очень рад, что, наконец, брат смог найти себе достойную партию. Но его счастливые раздумья прервали подавшие голос близнецы. 

- Мы пришли к тебе, потому что лишь ты можешь нам помочь повергнуть Херура! 

- Мы подслушали разговор Минковича с ним: Херур собирается поехать в Египет, чтобы что-то вывезти оттуда. Мы подозреваем, что это будут Сахнетеры, - выдал Лукас, почему-то не сводя пристального взгляда с Хельги, - Минкович нас уже ищет. Нам надо идти, отец, - добавил он и шагнул к выходу. 

- Я знаю, как переводится Сахнетер с древнеегипетского языка, но могу лишь догадываться, что они собой представляют. Однако ведь не это конечная цель Херура, не так ли? - спросил Маркус, не вставая из своего кресла. Лукас попытался открыть дверь, ведущую наверх, но она была плотно закрыта, - Я хотел бы услышать главную цель! - властно сказал Маркус. 

- Он хочет разбудить Гайю! Ее силами нетеры пользовались с самого начала их появления на этой планете, - выпалила Хельга. Ее большие глаза смотрели на Маркуса с мольбой. В своей очень долгой жизни, ему не раз случалось видеть такой взгляд, однако еще никогда раньше он не вызывал шевеление его внутренней пустоты. Казалась, она отвечала этому милому детскому личику. Он нажал кнопку на пульте, и дверь открылась. Близнецы поспешили наверх. Маркус последовал за ними. 

Внезапно, уже у самого порога он вдруг придержал их. 

- Раз уж вы мои дети, я хочу дать вам другие имена. Эти  нелепые слова, которыми вас окрестили, не передают вашего естества. Ты, дорогая моя дочь, будешь носить имя Лета, «забвение» в переводе с греческого. А тебя, сын мой, отныне зовут Ахерон - река скорби. И оба вы -реки Ада, в который вы должны низвергнуть Херура за все его зло.