Бунташный век. Век XVII (Век XVII) - Шукшин Василий Макарович. Страница 6

Г. Котошихин писал не литературное произведение, не памфлет, а деловую записку, предназначенную для практического использования. Его заказчики заинтересованы были в получении не только подробных, но и объективных сведений о России. Он прекрасно знал московские порядки того времени, хорошо разбирался в русской действительности, и это выгодно отличает его сочинение от многочисленных сочинений о России иностранных авторов, которые просто многого не понимали в том, о чем писали. А поскольку его сочинение предназначалось иностранному читателю, почти не знавшему России, то он должен был обращать внимание на такие детали русской жизни, которые были для русского человека совершенно обычными и потому оказывались обойденными в сочинениях русских авторов.

Сочинение Г. Котошихина энциклопедично по своему содержанию. В нем читатель найдет сведения о самых разнообразных сторонах жизни русского общества XVII века — от придворного быта до сословной структуры, политического устройства и состояния экономики страны. Не все эти стороны получили одинаковое освещение. Особенно подробно Г. Котошихин пишет о том, что хорошо знает: дает яркую картину придворного быта и жизни верхов московского общества, нравов этой среды, дает единственное в своем роде подробное и систематическое описание системы центральных органов управления Русского государства и их функционирования, системы местных органов власти, детально описывает хорошо знакомые ему порядки и обычаи в сфере дипломатических отношений, порядки в области суда и т. д. Вероятно, его заказчиков очень интересовали вопросы о состоянии вооруженных сил России, ее торговли, но эти стороны дела Г. Котошихин представлял хуже, а выдумывать ничего не хотел, и потому эти разделы его сочинения менее подробны, чем другие.

Прямой, непосредственной связи сочинения Г. Котошихина с романом В. Шукшина нет, оно было написано за несколько лет до восстания Степана Разина. Тем не менее внутренняя связь есть. Ведь оно дает читателю возможность представить тот общий фон, на котором происходят события, описанные в романе В. Шукшина. В этом сочинении перед нами предстает та сила, которая противостояла народным массам во время Крестьянской войны — феодальное государство; здесь мы видим тот сонм толпящихся у казенной кормушки бояр, дворян, приказных людей, «побивать» которых призывал Степан Разин. Этим и оправдано соседство сочинения Г. Котошихина с романом о Степане Разине.

В данной книге это сочинение печатается с четвертого издания (1906 г.) с некоторыми сокращениями, но по современным правилам издания текстов XVI–XVII веков: отсутствующие в современном алфавите знаки заменяются соответствующими им современными буквами (i — и, ѳ — ф, ѣ — е), конечное ъ отбрасывается; внесены коррективы в расстановку знаков препинания. Написание слов дается в строгом соответствии с оригиналом. Сочинение написано языком деловой письменности, близким к разговорному языку того времени и вполне доступным современному читателю. Это делает ненужным его перевод на современный язык. Такой перевод привел бы к некоторому искажению текста и лишил бы читателя возможности услышать живой голос человека семнадцатого века и ощутить «аромат эпохи».

В романе В. Шукшина и сочинении Г. Котошихина, вошедших в этот том, жизнь Русского государства, исторические события второй половины семнадцатого века рассматриваются с различных точек зрения, в них поднимаются разные пласты жизни русского общества, и это помогает создать достаточно цельное представление о той России, которую принято называть старой, средневековой, допетровской. Но уже последние десятилетия семнадцатого века отмечены нарастанием новых явлений в различных сферах жизни, создаются не только материальные и политические предпосылки грандиозных преобразований начала следующего столетия, но и разрабатываются проекты их, намечаются и отчасти разведываются пути их осуществления. Россия на пороге другой эпохи — эпохи петровских реформ.

В. С. ШУЛЬГИН,

лауреат Государственной премии СССР

Василий Шукшин

Я ПРИШЕЛ ДАТЬ ВАМ ВОЛЮ

Роман

ЧАСТЬ I

ВОЛЬНЫЕ КАЗАКИ

«Вор и изменник, и крестопреступник, и душегубец Стенька Разин забыл святую соборную церковь и православную христианскую веру, великому государю изменил, и многия пакости и кровопролития и убийства во граде Астрахане и в иных низовых градех учинил, и всех купно православных, которые к ево коварству не пристали, побил, потом и сам вскоре исчезе, и со единомышленники своими да будет проклят! Яко и прокляты новые еретики: архимандрит Кассиан, Ивашка Максимов, Некрас Рукавов, Волк Курицын, Митя Коноглев, Гришка Отрепьев, изменник и вор Тимошка Акиндинов, бывший протопоп Аввакум…»

Тяжко бухали по морозцу стылые колокола. Вздрагивала, качалась тишина; пугались воробьи на дорогах. Над полями белыми, над сугробами плыли торжественные скорбные звуки, ниспосланные людям людьми же. Голоса в храмах божьих рассказывали притихшим — нечто ужасное, дерзкое:

«…Страх господа бога вседержителя презревший, и час смертный и день забывший, и воздаяние будущее злотворцем во ничто же вменивший, церковь святую возмутивший и обругавший, и к великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу, всея Великая и Малыя и Белыя Россия самодержцу, крестное целование и клятву преступивший, иго работы отвергший…»

Над холмами терпеливыми, над жильем гудела литая медная музыка, столь же прекрасная, тревожная, сколь и привычная. И слушали русские люди, и крестились. Но иди пойми душу — что там: беда и ужас или потаенная гордость и боль за «презревшего час смертный»? Молчали.

«…Народ христиано-российский возмутивший, и многие невежи обольстивший, и лестно рать воздвигший, отцы на сыны, и сыны на отцы, браты на браты возмутивший, души купно с телесы бесчисленного множества христианского народа погубивший, и премногому невинному кровопролитию вине бывший, и на все государство Московское, зломышленник, враг и крестопреступник, разбойник, душегубец, человекоубиец, кровопиец, новый вор и изменник донской казак Стенька Разин, с наставники и зломышленники такового зла, с перво своими советники, его волею к злодейству его приставшими, лукавое начинание его ведущими пособники, яко Дафан и Авирон, да будут прокляты. Анафема!»

Такую-то — величально-смертную — грянули державные голоса с подголосками атаману Разину, живому еще, еще до того, как московский топор изрубил его на площади, принародно.

Золотыми днями, в августе 1669 года, Степан Разин привел свою ватагу с моря к устью Волги и стал у острова Четырех Бугров.

Опасный, затяжной, изнурительный, но на редкость удачливый поход в Персию — позади. Разницы приползли чуть живые; не они первые, не они последние «сбегали на Хволынь», но такими богатыми явились оттуда только они. Там, в Персии, за «зипуны» остались казачьи жизни, и много. И самая, может быть, дорогая — Сереги Кривого, любимого друга Степана, его побратима. Но зато струги донцов ломились от всякого добра, которое молодцы «наторговали» у «косоглазых» саблей, мужеством и вероломством. Казаки опухли от соленой воды, много было хворых. Всех 1200 человек (без пленных). Надо теперь набраться сил — отдохнуть, наесться… И казаки снова было взялись за оружие, но оно не понадобилось. Вчера налетели на учуг митрополита астраханского Иосифа — побрали рыбу соленую, икру, вязигу, хлеб, сколько было… А было — мало. Взяли также лодки, невода, котлы, топоры, багры. Оружие потому не понадобилось, что работные люди с учуга все почти разбежались, а те, что остались, не думали сопротивляться. И атаман не велел никого трогать. Он еще оставил на учуге разную церковную утварь, иконы в дорогих окладах — чтоб в Астрахани наперед знали его доброту и склонность к миру. Надо было как-то пройти домой, на Дон. А перед своим походом в Персию разницы крепко насолили астраханцам. Не столько астраханцам, сколько астраханским воеводам.