Красивая жизнь (ЛП) - Стокоу Мэттью. Страница 4

Я приехал на запад, находясь в плену обычной мечты: заработать много денег и наслаждаться жизнью, купаясь в лучах солнца. Но не вышло. Поскольку прыгнуть «из грязи в князи» и стать частью крупной медиа-индустрии мне не удалось, а ничего больше я не умел, тридцатилетнему парню пришлось идти мыть посуду. И никто меня даже не заметил.

Так я получил работу в «Донат Хейвен». Чтобы выжить денег хватало. Я встретил Карен, когда работал в пекарне пончиков уже год. У меня даже горшка куда поссать не было. Я смог закрепиться в Восточном Лос-Анджелесе, вот и все финансовое достижение.

Той ночью Карен работала. Я ни разу не был со шлюхой, но сказал «да», когда она натолкнулась на меня и невнятно пробормотала, что я смогу получить ее, если у меня есть деньги. Почему нет? Когда страдаешь городской депрессией, однажды наступает момент, когда любой физический контакт становится привлекательным. Мы поехали ко мне. Сделав дело, она решила остаться на ночь. Своего дома у нее не было.

Карен, невысокая худощавая блондинка, жила на улице. В свои двадцать два она уже приобрела множество зависимостей. Когда ее не трахали, она спала в круглосуточном кинотеатре или под скамейкой в парке. В первую нашу встречу от нее ужасно воняло, я заставил ее принять душ. Жизнь Карен катилась под откос.

Мне нужна была компания. А Карен место, где она могла перекантоваться и привести себя в порядок, если собиралась дожить до своего следующего дня рождения. Я решил, что мне выпал шанс и воспользовался им. Но и она тоже. Я заплатил ей еще несколько раз, а затем пригласил жить у меня. Она сразу согласилась.

Первые полтора месяца прошли превосходно. Карен перестала выходить на панель, мы гуляли по разным местам, я стал общительнее. Теперь я мог назвать Лос-Анджелес своим домом, а не бесплодной землей наполненной завистью. Карен стала меньше потреблять наркотики и восстановила здоровье. Мы многое получили друг от друга, но обманывали самих себя, назвав сложившуюся ситуацию любовью. И привязались друг к другу еще больше. Мы поженились в выходные. Весь следующий день Карен ходила как громом пораженная, она редко вспоминала об этом.

Карен избегала разговоров о настоящем, но прошлое скрывала еще тщательнее. За год совместной жизни мне удалось узнать только то, что ее папа был полицейским. Она убежала из дома, когда ей исполнилось пятнадцать, и никогда не возвращалась.

Наверное, в ее дерьмовом прошлом скрывалось нечто такое, чему следовало уделить внимание. Возможно, именно оно заставило ее снова выйти на панель. Но причина, скорее всего, в моей бедности, я не мог удовлетворить всех ее запросов.

Настали плохие времена, начало конца. Все началось еще во время свадьбы и не закончилось до сих пор. Если бы Карен была настоящей блядью: циничной и похотливой, что соответствовало ее образу жизни, то я бы просто положил этому конец и бросил ее. Но помимо постоянных исчезновений и траханья с другими мужчинами, она постоянно говорила о любви, твердила, что хочет остаться со мной. Большая часть меня понимала, она просто не хочет терять халявный кусок пироженного и жрать его в три горла. Раздвигать ноги за деньги, обдалбываться, тусить, а под конец возвращаться домой к идиоту, который создаст ей домашнюю атмосферу, где она сможет подзарядить аккумуляторы. Но другая моя часть очень сильно хотела сохранить эту двойственность, я не мог вынести самой мысли о том, что все закончится.

Это оказалось нелегко. Сначала я ждал ее. Первые несколько раз, когда Карен возвращалась с вечеринок, я еле сдерживался, чтобы не ударить ее. Глупец, я наделся, что она бросится ко мне в объятия и скажет, как рада вернуться домой. Но она всегда шла прямиком в душ и мылась. Я шел за ней и смотрел, как она раздевалась, видел засохшую сперму на ее животе, она напоминала блестящий отслаивающийся шрам. Я еле сдерживался, чтобы не сблевать.

В конце концов, я перестал обращать на это внимание. Словно гигантское насекомое я вырастил хитиновый панцирь вокруг клокочущей внутри меня грусти и перестал ее ждать Карен по ночам. Боль никуда не делась, просто у меня уже не осталось сил активно бороться с нею. На какое-то время я смог разделить эти две сущности: Карен, которая отправлялась на улицу сосать члены, и Карен «жену на пол ставки», которая продолжала твердить, что я ей не безразличен.

Но я все равно чувствовал себя полным дураком. Возможно, мы смогли бы сохранить отношения, оставайся все без изменений. Но Карен усиливала давление на меня – все чаще выходила на панель не только в «дневную смену», но и каждую ночь в выходные. Она рассказывала о докторе, о полицейском…Под конец Карен стала исчезать на неделю или две безо всяких предупреждений. Ярость разрушала меня изнутри, обычная ревность превратила мою жизнь в царство злобы и ненависти к самому себе. А Карен не переставала говорить, что будет заботиться обо мне, что обязана мне жизнью, что я вытащил ее со дна общества. Но к тому времени я окончательно в этом разуверился.

Когда Карен пропала восемь дней назад, меня охватило плохое предчувствие, мне казалось там не просто вызов на дом, а нечто незаконное, нечто опасное. Но я не стал звонить в полицию. Я сам отправился на ее поиски, скорее из чувства вины, нежели любви.

И я нашел Карен. Смерть, что должна очищать людей перед уходом в мир иной, не изменила моих чувств. Труп жены словно изготовили из резины.

Смерть Карен открыла мне глаза, вся наша совместная жизнь была бесцельной, поэтому я старался не афишировать наши отношения. Теперь никаких неприятностей и поводов для беспокойства.

Восемь дней назад.

Карен пришла после двухнедельного отсутствия и выглядела очень плохо. Ее кожа стала бледнее чем у девочек-готок, она исхудала, ее волосы потускнели. И еще от нее исходила злобная энергия, она напоминала девочку на вечеринке, который дарит лучший подарок тому, кто ей совсем не нравится. И ведь так оно и оказалось. Она вытащила меня наружу и вручила подарок – «Хонду Прелюд».

Я хорошо знал этот ее взгляд, она хотела обрадовать меня и, черт возьми, смогла. Я даже не задумывался о том, чтобы купить новую машину, подарок смутил меня. Я сказал правильные вещи, которые она хотела услышать, и мы устроили тест-драйв, прокатились до Санта-Моники. По дороге я не мог перестать думать о том, каким сексом нужно торговать, чтобы получить такие деньги за две недели.

Когда мы вернулись в квартиру, Карен растянулась на диване, раздвинув ноги. Ее кожаная мини-юбка задралась. Я начал задавать вопросы, но она потянула меня вниз. Я хотел оттолкнуть ее, хотел ругаться, хотел схватить ее и закричать что-нибудь вроде: «Я не стану пихать свой хуй в твои обкончанные потроха». Но у меня не было секса уже две недели, запах Карен и возбуждение пересилили. Я принялся целовать ее груди сквозь хлопковую майку, моя рука залезла ей между ног. Карен всегда стонала от удовольствия, когда я ласкал ее так, но теперь она молчала, словно чего-то выжидая. И чего же? Я продолжил, стянул с нее трусы, задрал юбку, и ворвался в нее. Я старался не обращать внимания на ее отстраненность. После всего, что между нами было, я не ждал нормального обмена эмоциями. Просто хотел разрядиться. Я уже привык к безнадежной пустоте в наших отношениях.

Но потом я потянулся дальше ей под юбку, чтобы удобнее обхватить тело, моя рука задела что-то, чего там раньше не было. Распухший остроконечный бугорок. Я замер. Я выдернул руку и заглянул туда. Карен пристально смотрела на меня.

− Что случилось?

− Вот от этого и появляются машины.

От левой стороны животика до спины тянулся двенадцатидюймовый горизонтальный шрам, он пролегал между бедром и ребрами. Шрам уже сморщился и приобрел лиловый цвет, его наполовину зашили черными хирургическими нитками. Мне на ум сразу пришел римейк «Мухи», с Джеффом Голдблюмом, когда у него на спине начали расти мерзкие волоски.

Но это произошло не в кино, и даже не в Беверли-Хиллз. Это уродство точно сделали не для красоты. Оно выглядело как жестокое надругательство. И Карен явно хотела, чтобы я увидел его.