Предопределение: Параллели жизни (СИ) - \"Sonnenanbeterin\". Страница 84

Себастьян осмотрел всё вокруг, но так и не заметил никого похожего на его видение. Монро не знал, стоило ли верить своим глазам, но он на собственном опыте убедился в том, что и смерть можно пережить, если очень сильно повезёт.

Потеряв надежду найти желаемое, Себастьян пошёл к Френку, который ждал его после боя. Его союзник весь день вёл себя так, словно скрывает больше обычного, при этом все эмоции отражались в загадочной улыбке. Монро недолго помедлил, прежде чем войти в кабинет, уже не ожидая ничего такого, что сможет удивить его сегодня. За дверью в комнате находился Бланхард. Он сидел в своём кресле за столом. А совсем рядом у окна стояла женщина, чей силуэт Себастьян узнал сразу же, ещё до того, когда она отвернула своё лицо от холодного лунного света и взглянула ему в глаза. Сердце на миг сжалось в груди.

— Привет, Себастьян, — сказала она таким знакомым ему голосом.

Монро смотрел на неё непробиваемым для эмоций взглядом. Он знал, что она погибла. Так ему сказали…

А что теперь? А то, что эта женщина, из-за которой он хладнокровно перебил целую армию, не щадя даже молящих о пощаде поверженных солдат, стояла перед ним без единой царапины. Себастьян старался понять, правда это, или странная игра воображения. Но если это фантазия, то почему именно сейчас, когда всё закончилось, и он почти смирился с тем, что больше никогда не посмотрит в эти глаза? Сам того не замечая, Монро подошёл к ней достаточно близко. Ещё один шаг и между ними не останется пустого пространства. Он провёл рукой по волосам, едва касаясь их, словно боясь, что этот мираж растворится в ночи, стоит лишь дотронуться. А Пейдж взяла его руку без этого страха, и опустила её, чтобы со следующим шагом оказаться совсем близко к человеку, стоящему перед ней. Тот, кто помог устроить эту встречу, сейчас закрыл дверь снаружи, чтобы эти двое смогли побыть наедине.

Звук закрывшейся двери дал знать о том, что теперь можно взять то желанное, что казалось недостижимым ещё совсем недавно. Взгляды встретились после того, как Пейдж подошла к нему ближе, отчего самообладание дало трещину. Слишком многое произошло со времён их разлуки.

Он помнил, насколько сильно ненавидел её в некоторые моменты за то, что она не знала границ, и в очередной раз устремилась навстречу смерти. Да, их мир нельзя назвать безопасным местом, но она не осталась в стороне, когда пришли патриоты, желавшие истребления кланов. Ненависть к ней, смертям, окружавшим его, и одержимое желание мести заставили без оглядки сделать рывок на встречу с теми, чьей кровью впоследствии были омыты душевные раны.

Пейдж знала, что он сделал, сколь сильны были последствия того, что Монро дал свободу гневу, обрушив его на врагов. Он объединил остатки её клана под своим командованием, чтобы сделать ответный шаг в войне. Они вдвоём побывали за границей жизни. И каждый потерял слишком много. Не делало ли это их слишком одинаковыми? Две личности, привыкшие к власти. Вот только сейчас у неё не осталось клана, былая власть утеряна, однако же, Монро остался прежним по отношению к ней.

Себастьян испытывал к ней чувства, сильнее простого влечения. Монро питал к ней восхищение. Неподдельное, искреннее, ко всему тому, что сейчас было перед его глазами. Между ними оставался всего шаг, и Себастьян сделал его, прежде чем протянул руки и заключил Кэтрин в свои объятия. Он крепко прижал её к себе и наклонил голову, чтобы поцеловать. Кэтрин не могла оттолкнуть его, хотя и думала, что в очередной раз связывает судьбу со столь непредсказуемым и опасным мужчиной.

Пусть Нью-Вегас и остался в прошлом, но крупица той жизни находилась сейчас рядом. Живая и невредимая.

— Как? — произнёс он едва слышно.

— Я не знаю… Помню выстрел, помню боль. Но вот после…

— Ладно. Это неважно.

Они могли бы сейчас, как тогда, в один из самых первых вечеров, беседовать о сделке, заключая друг между другом совсем иную, которую не надо озвучивать: всё слышно в тишине между словами, в коротких паузах посреди разговора, где взгляды говорили больше слов… Они не заключили партнёрство, а стали любовниками.

Поцеловав Монро, она выбралась из его объятий, чтобы зажечь масляную лампу, стоявшую на столе. Едва только загорелся маленький огонёк, как свет и тень заиграли в свою странную игру, где все очертания становились жёстче и чётче. Сейчас Себастьян выглядел несколько старше, чем при мягком дневном свете, на его лице стали заметны следы суровой жизни: тонкие морщинки и едва заметный шрам. И будучи именно таким, Монро был ей предельно дорог.

Она провела рукой по щеке, опускаясь пальцами всё ниже к густой щетине. Кэтрин скользнула пальцем по губам Монро. И когда Пейдж уже собралась убрать руку от его лица, Себастьян не дал этого сделать. Монро взял её за запястье, чтобы легко поцеловать его. Пейдж всегда казалась удивительной метаморфоза этого человека. Внешне жестокий и холодный, но именно он сейчас с предельной нежностью гладил её руку. Себастьян поцеловал её, подняв одним пальцем подбородок. Пейдж покорно ответила на этот почти невесомый жест. Обычно властная, строптивая хозяйка клана сейчас с трепетом принимала каждое прикосновение бывшего генерала Бриамонта. Он был рядом. Он целовал её. Пейдж хотелось именно этого очень давно.

Монро отстранился совсем ненадолго, но Пейдж по-прежнему чувствовала эхо прикосновений любовника. Прежде чем Себастьян стал снимать с неё одежду — одну вещь за другой, он обнажил собственный торс, открыв его тусклому свету луны, пробивавшемуся в окно. Вся холодность спадала вместе с одеждой, обнажая тело и душу. Кэтрин была открыта для него без остатка, а глаза смотрели с ещё большим восхищением, чем в те моменты, когда он вырывал победу у очередного противника на арене. Вся сила оставалась за дверью; сейчас Себастьян уже не видел того привычно надменного взгляда — Пейдж была просто той женщиной, желавшей ощущать, что её победитель настолько близко, что можно закрыть глаза и всё равно чувствовать его дыхание рядом, чувствовать поцелуи и прикосновения рук, державшие её в своих объятиях, как ни какие другие. Пейдж всегда пленяла его взглядом, говорившим больше любых слов, произнесённых вслух.

И пусть в кабинете ночью становилось холодно, они не чувствовали этого, полностью отдавшись чувствам, гревшим, порой, куда лучше огня. Тело дорогого сердцу человека дарило мягкое тепло, ни с чем несравнимое. Монро прикасался к телу своей любовницы после разлуки, когда он думал, что больше подобный момент не повторится. Казалось, сейчас, вновь обретя её, Монро не желал больше отпускать Пейдж. Он знал, что это не та женщина, которая сможет занять место, уготованное в мире, где всё решает грубая сила. Возможно, именно это и действовало на него подобным образом. Они были слишком похожи.

Себастьян знал, что она не позволит взять над собой верх и никогда не подчинится до конца. Пусть сейчас она передала ему главную роль, но всё это растает подобно миражу, только лишь наступит рассвет. Монро коснулся губами шеи, медленно спускаясь всё ниже. Он стал целовать её так, словно другого раза может и не быть. Кэтрин отдалась без остатка мужчине, покрывавшему её тело поцелуями. Губы, прежде отдававшие страшные приказы, сейчас дарили лишь удовольствие. Она чувствовала на себе их прикосновения.

Пейдж легла на кожаный диван, чтобы секунды спустя, тянувшиеся подобно вечности, вновь оказаться во власти Монро. Он склонился и поцеловал свою любовницу. Себастьян касался губами её шеи и чувствовал глубокое дыхание Кэтрин.

Когда Монро сблизил их тела до предела, чтобы наконец вкусить плод страсти, утолив долго дремавший голод, её руки легли на его грудь и скользнули вверх. К лицу… к губам… Пейдж потянулась к нему за очередным поцелуем. Он двигался внутри неё. Каждое движение приносило с собой волну удовольствия. Дыхание любовников учащалось и сбивалось. Кажется, что всё осталось за тонкими стенами, а здесь правили эмоции, опьяняя собой разум. А сдавленные стоны нарушали тишину.

Царившая в комнате атмосфера окончательно отключала рассудок, позволяя раскрыться всем потаённым желаниям. Весь остальной мир остался вдали от того, что происходило сейчас в полумраке, где слабые тени оставались позади тел, освещённых светом луны и лампы, который заливал комнату и отражался от влажной кожи.