Ожог (СИ) - Михлин Наташа "Passion_fruit". Страница 8

У него появились свои. А теперь и меня связала молчанием война, пусть и не моя.

Комментарий к Туман

* Ты маленькая хитрая лиса! (Англ.)

* О, черт! (Англ.)

* Круглосуточный магазин (нем.)

========== Буря ==========

Мне снилось, что я лежу на дне океана, и надо мной плавают рыбы. Вода была пронизана солнцем до самого дна. Сполохи света колыхались вместе с течением, и мне в лицо попадали яркие зайчики. Приходилось щурить глаза, но шевелиться было лень. Я медленно моргнула. Рыбки пропали, появилась акула и большой скат. Они кружились надо мной и о чем-то спорили. Потом вода потемнела, и хищники бросились друг на друга, поднимая вихри пузырьков и продолжая ругаться, теперь уже очень громко. Так громко, что я проснулась и открыла глаза.

— Calm down, bird, I already said that I will not kill anyone anymore, it was the condition of my freedom. However, if someone attacks me, I cannot be held responsible for my actions.

— You, as always, do not give a f%&k!!!

— If I tear off your wing, you will not die, but you’ll go home by foot! *

Я привстала и обернулась на голоса.

— Leave. Me. Alone.*

Барнс захлопнул створку окна так, что оно с грохотом ударилось в подоконник. По стеклу расползлись трещины. На мгновение за окном раскрылись огромные крылья и тут же пропали.

Я вскочила и подбежала к нему.

— Что случилось? Кто это был?

Молчание.

Ладно, подождем, когда придет в себя. Пойду, соберу вещи.

— Они нашли меня, — сказал он мне в спину, — это Сокол.

— Насколько все плохо? — осторожно поинтересовалась я.

Барнс отрешенно смотрел в разбитое окно. Потом горько усмехнулся.

— Люди Золы хотят иметь меня рабом, люди Кэпа хотят, чтобы я пришел к ним сам. Но то, что и те, и другие хотят делать моими руками — нести смерть.

Обратно мы решили лететь из Кёльна, я очень хотела полюбоваться знаменитым собором. За окном машины проносились шпили церквей, домики и поля. Иногда трасса сворачивала ближе к Рейну, и речная вода сверкала на солнце так, что больно было смотреть. Я рисовала в блокноте все, что вижу: высокие крыши, дымок из труб, заснеженные деревья, его руки в кожаных перчатках на руле. Его волосы, падающие на лицо. Ясные глаза, брови, сведенные в одну черту.

Башня Кёльнского собора, казалось, так сильно тянется к небесам, что вот-вот сложится, как зонт, и пропадет из глаз высоко в облаках.

До объявления на посадку еще оставалось время, и мы провели час на берегу, бросая хлеб птицам.

— Я прочел Чехова, — вдруг решил поделиться он, — пока летели сюда.

— Что, все собрание сочинений? — поразилась я.

— Да. Я быстро читаю.

— Господи, Джеймс, это же не сдача экзамена по скорочтению! Так ведь не получаешь никакого удовольствия.

— Я не умею по-другому. Получить информацию можно быстро, но чтобы обработать ее требуется время.

— Так значит, ты теперь смотришь спектакли по Чехову у себя в голове?

Он махнул головой: — Yep*. Уже второй день.

— Интересно. Расскажешь потом, что тебе понравилось, а что нет?

— Расскажу, — улыбнулся он.

В аэропорту было удивительно много народа. Я думала, после Нового года все лежат по домам еще несколько добрых дней.

Мы быстро прошли паспортный контроль и, отыскав свой гейт, увидели, что почти все пассажиры уже внутри самолета. Выйдя на летное поле, я оглянулась на здание аэропорта. Вдруг могучая сила оторвала меня от земли, и я увидела прямо перед собой расширенные глаза Джеймса.

— Бежим! — он рванул меня за собой. Я отпустила ручку чемодана, и мы побежали. У меня не было возможности даже оглянуться, чтобы понять, от чего мы бежим. Мы неслись назад, к зданию, чтобы укрыться на нижних ярусах, где хранилась техника и грузы.

Я услышала крики и звуки выстрелов. Мы пробежали по пандусу внутрь. Что-то громко прожужжало мимо моей головы, и солдат резко дернул меня вниз, за спасительную преграду вилочного погрузчика. Он наработанным движением достал из-за спины пистолет и снял его с предохранителя.

Я бросила взгляд сквозь окно машины. Шестеро. И они были очень близко. Стекло разлетелось под градом пуль, и я закрыла голову руками. Барнс стал отстреливаться. Потом схватился металлической ладонью за край крыши и, подбросив себя вверх, молниеносно перелетел на другую сторону подъемника, приземлившись точно на одного из преследователей. Другой нападающий выстрелил в солдата в упор, но кибер ладонь закрыла дуло пистолета, и оружие разорвало у стрелка в руках. Я смотрела на бой в лучших традициях Голливуда, и мое сердце сжималось от ужаса с каждым ударом, наносимым Барнсу кем-то из нападавших. Я осознала, что дышу, как рыба, выброшенная на берег, когда вокруг неожиданно стало тише, и я увидела, что вся шестерка лежит в позах сломанных кукол на бетонном полу. Все это длилось не больше полутора минут. Джеймс поднял на меня глаза, сделал шаг и вдруг застыл, как изваяние. Я почувствовала, как лезвие ножа медленно поднимает мне подбородок. Из-за моего плеча раздался громкий голос:

— Sei kein dummer, Soldat. Fesselt ihn! *

Я увидела, что из-за колонн технического этажа выходит еще десяток вооруженных людей. Один из них со звонким щелчком застегнул на плечах и поясе Джеймса толстые металлические обручи.

Удерживающий меня немец опустил нож, подошел к скованному Барнсу и достал из-за пояса длинный шокер. Я, не помня себя, рванулась, но кто-то схватил меня сзади за волосы и прижал к полу. Солдат повел плечами, и обручи затрещали, поддаваясь. Шокер ударил, по вибраниуму поползли синеватые разряды. Джеймс зарычал, и оружие воткнулось ему в шею. Немцу понадобилось сорок бесконечных секунд, чтобы его пленник наконец отключился.

По периметру высокого потолка тускло горело аварийное освещение, и виднелись небольшие зарешеченные отверстия — пол верхнего этажа. Одна лампа мигала. Глаза не сразу привыкли к полумраку. Что это? Склад? Архив? У ближней стены стояли древние мастодонты — металлические шкафы с ящиками картотеки. Пол был усеян пыльными бумагами. Дверь железная, очень толстая, в бронированной раме.

Я приподнялась на руках, чтобы оглядеться получше, и увидела темное пятно в противоположном углу.

— Джеймс!

Я подбежала и убрала волосы с его лица, вслушиваясь в дыхание. Жив. По шее расползся кровавый круг ожога. Металлические путы пропали. Он медленно открыл глаза и сел.

— Ты не ранена? — прохрипел Барнс.

— Нет, по-моему, только висок болит. Я ощупала небольшую шишку.

Вдруг сверху, из зарешеченных отверстий, раздался голос:

— Приветствую тебя, дорогой друг!

Джеймс подобрался, как хищник перед прыжком.

— Какого черта тебе нужно?

— О, мне нужно совсем немного. Чтобы вы разыграли небольшую театральную постановку. Коротенькую и несложную. Жанр скорее относится к трагедии, хотя если подумать, хорошая трагедия невозможна без комических элементов!

Мы переглянулись. Голос замолк ненадолго, только с потолка раздавались мерные шаги.

— Ты задержался на этом свете, Белый Волк. И можешь помешать моим планам на будущее. Но! — он цокнул языком. — Нас слишком мало осталось, чтобы легко убить тебя. А идти на риск я не хочу. Так что я предоставлю эту работу твоим друзьям. Они справятся, я уверен. Ведь это часть вашего договора, так? — и он расхохотался.

Для меня все это прозвучало полнейшей ахинеей, но я заметила, что с последней фразой лицо Джеймса выразило понимание, и он вскочил на ноги, бросаясь к двери.

Но та оказалась весьма крепкой. Возможно, когда-то здесь, за толстым слоем брони, хранили какие-то важные документы. Снова и снова Джеймс с ревом бросался на стальную преграду. Он будто обезумел.

Наконец, зацепив пальцами угол двери, он стал отгибать его, как консервную крышку, броня медленно поддавалась под натиском вибраниума.

— Желание! — раздалась сверху четкая русская речь.

Барнс закрыл глаза и пошатнулся, отступая.

— No…*

— Ржавый!