Готамерон. Часть I (СИ) - Цепляев Андрей Вадимович. Страница 65

— А твое самочувствие? Ты далеко не первой свежести овощ, как любит говаривать один мой клиент.

Странное выражение слегка обескуражило Гримбальда. Он плохо помнил встречу с отшельником и, по правде сказать, даже не помнил его имя, зато в памяти стали проступать те самые нелепые словечки, за которые Кэрк в свое время и прозвал его «Пустословом». Целитель любил нести всякую чепуху, и употреблять непонятные слова там, где не требуется.

— Надеюсь, это не заразно? — с томной улыбкой добавил человек в шляпе, присаживаясь рядом.

— Горем заразиться невозможно.

— Только если ты не женщина. Ну, хорошо, допустим. То, что у тебя проблемы, я сразу понял. Люди уходят в горы не от большой радости. Не пойму только, какие дела могут быть у такого достойного юноши с этим мерзким человеком. Прости мне мое любопытство, но такие яблоки как ты, эта свинья без зазрений совести ест на завтрак.

Отшельник кивнул в сторону пропасти и Гримбальд понял, что тот говорит об Орвальде. Поглядев туда, где в молочной дымке проступали очертания крыш двора землевладельца, Гримбальд печально вздохнул и выложил все, что знает. Человек в шляпе слушал внимательно, ни разу не шутил и не перебил. Когда он закончил, тот лишь покачал головой, отчего снова наперебой зазвенели колокольчики.

— Почему ты думаешь, что твой друг жив?

— Я это чувствую, — убрав за ухо немытый локон, пробубнил Гримбальд. — Грог не из тех, кто даст себя в обиду. К тому же с ним были три наемника…

— Ты чувствуешь? Это как?

Гримбальд замялся. Рука непроизвольно потянулась к деревянному талисману под рубахой. Отшельник уловил это движение, потом улыбнулся и потрепал его по плечу.

— Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Вы — молодые — подобны свежим деревьям. У вас слишком тонкая кора.

— Зато шкура крепкая.

— За-то, — медленно, по слогам произнес человек в шляпе. — На севере пропадали отряды в пять раз больше, чем был у твоего Грога. Даже если он такой бравый ратник, как ты говоришь, шансов против стаи снорлингов или гримлаков у него нет.

— Вы не знаете Грога!

— А ты не знаешь, какую егозу воспитал я. Тем не менее, и она порой подставляет врагам спину.

— Я люблю его. Он мне как брат! — резко ответил Гримбальд, не имея ни малейшего представления, о какой егозе тот говорит. — Что же, мне теперь просто забыть о нем? Теперь, когда я знаю, кто может помочь мне его найти?

— Любишь? — как-то натянуто отозвался человек в шляпе. Его и без того худое лицо сильно осунулось. — Напрасно. Однажды я тоже полюбил… черепаху. Кончилось все печально. Мне пришлось ее съесть.

— Надеюсь, она была вкусной, — сквозь зубы произнес Гримбальд, порываясь встать.

Он рассказал ему о своей беде только, чтобы побыстрее от него отделаться. Все равно помочь ему найти Грога или устроить встречу с Орвальдом этот оборванец не мог. «Пустослов» же просто посмеялся над ним.

— Прости, я заболтался, — поспешил с ответом целитель, словно сумел прочесть его мысли. — Ты, конечно, прав. Если решил, то ищи. Позволь только дать тебе совет, — не торопись.

— Мне ли теперь не торопиться? — переспросил Гримбальд, переводя взор с худощавого лица на простор за ним, туда, где стояла усадьба Лендлорда.

— Конечно, тебе.

Человек в шляпе поднялся и стал что-то быстро чертить посохом на песке. Появился круг, в нем очертания каких-то предметов, похожих на оружие. Наконец он остановился и привлек его внимание деликатным покашливанием.

— Если уж я не могу отговорить тебя, то позволь, хотя бы на первых парах уберечь твою спину. Ты сказал, что помочь в поисках тебе могут только Орвальд или Полана?

— Да.

— Я не верю, что барон посвятил жену в свои планы. Она вообще может ничего не знать, как и большинство женщин в подобных делах.

— Ей могла рассказать Елена, перед тем как сбежать, — предположил Гримбальд.

— Или жена барона все же ничего не знает, и ты потратишь время, выслеживая ее. Чтобы узнать что-то важное, не обязательно трясти кого-то важного. Благородные господа опаснее самых ядовитых гадов. Ты сейчас вполне разумно пытаешься схватить одного из них за голову, в то время как проще дернуть змею за хвост.

— Как это?

Отшельник только плечами пожал, и вместо ответа указал посохом на символ, нарисованный у его ног. Внезапно Гримбальд понял, на что тот его подбивает.

— Как же мне повезло, что я вас встретил, — воскликнул он, не скрывая радости.

— Повезло? — медленно выговорил человек в шляпе. — Не думаю. Без меня ты бы получил пару ударов кнутом и вернулся в лагерь, а теперь у тебя, может, что-то получится, и ты пойдешь на север.

— За это я вас и благодарю.

— Нет уж. Оставь свои благодарности при себе. Теперь, моими стараниями, у твоего отца станет на одного сына меньше.

— Я и так у него один.

— Вот именно, парень. Подумай над этим.

С этими словами человек в шляпе развернулся и направился прочь. Гримбальд проводил его взглядом, слушая, как за камнями звенят бубенцы. Когда мелодичные звуки смолкли, он развернулся и еще раз посмотрел себе под ноги. Целитель нарисовал на песке круг, в который были забраны два скрещенных предмета — меч и серп. Инструменты принадлежавшие воинам и крестьянам, были изображены лишь на аверсах старых монет времен Ребара Проклятого. О том, кто собирает такие монеты в обмен на информацию и помощь, знали все жители срединной долины.

— Значит, начну с хвоста, — воодушевленно произнес Гримбальд, и обратил взор на крыши хозяйского двора, черневшие вдали.

ГЛАВА III. БЕДОВОЕ НАСЛЕДСТВО

3-й месяц весны, 21 день, Вергин

Скользя студенистым краем по вершинам гор, солнечный диск медленно опускался за каменистый предел. Последние жаркие лучи согревали пологий склон, поросший травой и сухими елями. В стороне меж холмов тонкой змейкой бежал ручеек, постепенно разрастаясь и превращаясь в полноводную реку. Человек среди этого великолепия шел не спеша, опираясь на гладкий ореховый посох. В огне умирающего светила его алая полуроба сияла багровым светом. К северу от Готфорда он был один. Среди чащ и ущелий, копивших ночной сумрак, не было никого, кто мог прийти на помощь. Вдали от кеновии, где он был прислушником, новициям следовало рассчитывать только на собственный посох и милость Нисмасса. Стезя практика, к которой он попросил себя приобщить, привела его к полной изоляции от внешнего мира. То было сложнейшее испытание и первый шаг на пути к знаниям. Мастера запрещали им носить оружие, кроме посоха и кривого ножа для сбора трав. Запрещали брать карту, ограничив пергаментом с пространными наставлениями и ориентирами. Единственное, чем странники могли обладать в полной мере — была вера. Потому конец стези для большинства из них наступал после встречи с хищниками или бандитами, но опасность того стоила. Победитель становился практиком, коих в простонародье звали нисмантами, и получал возможность изучать волшебство бол, а также читать книги в любых количествах.

Юноша вновь и вновь прокручивал в голове эти мысли, карабкаясь по каменистому склону, постепенно превращавшемуся в отвесную скалу. Закинув посох за спину, закрепив его на ремешках и цепочках, прислушник цеплялся за уступы, оставляя позади сотни футов камня, пока наконец не достиг вершины. Перекинув ногу через край террасы, он завалился на каменистую площадку и едва не угодил лицом в человеческие останки.

Рядом с краем пропасти лежал юный прислушник в алой полуробе. Его стеклянный взор был обращен в небо. Скрюченные пальцы сжимали точно такой же посох. Шею стягивала веревка. Тяжело дыша, странник обвел взглядом широкую горную террасу. Потребовалось много сил, чтобы попасть сюда, а ведь ему еще предстоял поединок. Сняв с плеча посох, он внимательно осмотрелся, скоро обнаружив то, что искал. Впереди, у входа в ущелье покачивалась каменная глыба. Ветви деревьев скрывали ее очертания, но даже отсюда можно было понять, что там стоит высокий человек. Прислушник стал красться, держа оружие наготове. Противник был велик. Его гладкая кожа, одежда и борода были выточены из цельного камня. Изящные кисти рук заканчивались непропорционально большими кулаками.