Анжелика в Новом Свете - Голон Анн. Страница 11

Анжелика поднесла руки к самому пламени. Она действительно застыла, заледенела до самого сердца. Вопросы были готовы сорваться с ее языка. Ей так хотелось, чтобы муж успокоил ее, и в то же время она должна была знать истинные размеры угрожавшей им опасности.

— Вы боялись именно этой встречи, Жоффрей? Поэтому вы так торопили нас? Вы опасались, что канадские французы захватят земли, которые вы считаете своими?

— Да! В Голдсборо мой ближайший сосед, барон де Сен-Гастин, комендант французского форта Пентагоет, с которым я поддерживаю самые добрососедские отношения, предупреждал меня, что миссионеры-католики, наставляющие в вере индейцев, очень обеспокоены моим приездом в верховья Кеннебека и что они обратились к губернатору Квебека с просьбой послать против меня вооруженных солдат.

— Какое право имеют французы препятствовать вашему прибытию в эти места?

— Они считают, что эти земли принадлежат им.

— А кому они принадлежат на самом деле?

— Тому, кто смелее. Договор, подписанный Францией, признает их за англичанами. Но англичане не осваивают эти земли, они боятся леса и предпочитают не отрываться от побережья.

— А если канадские французы узнают, кто вы такой и кто я?

— Это случится не завтра… А тогда я буду сильнее всей этой жалкой французской колонии. Так что не бойтесь ничего. Людовик XIV не доберется до нас. А если даже он и попытается это сделать, здесь мы сможем бороться с ним. Америка велика, а мы свободны… Успокойтесь же!

— А что значит крик, раздавшийся мне вдогонку, — «Демон Акадии!»?

— Они, должно быть, приняли вас за призрак. Перро рассказывал мне, что недавно Новую Францию потрясли откровения некой монахини из Квебека, во сне ей якобы явился дьявол в образе женщины, который должен отвратить от церкви души индейцев, крещеных и некрещеных. Они ждут и боятся его появления. Предсказано, что дьявол явится верхом на мифическом животном…

— Теперь мне все понятно! — воскликнула Анжелика с нервным смехом. — Когда они увидели женщину на лошади… а такое здесь невозможно даже и представить… Да, все соответствует этим небылицам…

Пейрак казался озабоченным.

— Все это нелепо… и тем не менее довольно серьезно. Путаница, которая произошла в их головах, может нам дорого обойтись. Ведь эти люди — фанатики.

— Но не могут же они напасть на нас, если мы не дадим для этого никакого повода.

— Посмотрим! Будущее покажет их намерения. Сегодня утром Перро послал индейца в разведку. Он должен разузнать, где сейчас ирокезы, куда направляются французы и их союзники алгонкины, абенаки, гуроны, которых они берут с собой в военные походы. Между прочим, мне кажется, что индейцы, замеченные сегодня нами, всего-навсего гуроны, сопровождающие французов. Хотя они и заклятые враги ирокезов, но у них много общих с ними обычаев, например, они одинаково завязывают волосы на макушке… Нам известно, что сейчас ирокезы вышли на военную тропу и, возможно, французы охотятся за ними, и мы могли бы… Такова Америка! Необитаемые пространства вдруг оживают, оказывается, что вокруг тебя люди, самые разные, но всегда враги…

В подлеске замелькали огни факелов, они приближались к лагерю. Это возвращались недовольные канадцы. Спустившись вниз по течению реки, они без труда нашли место стоянки, но, кроме пленного ирокеза, привязанного к дереву, там никого не оказалось.

Напрасно они кричали во весь голос: «Эге-ге! Где вы, люди со Святого Лаврентия? Где вы, братцы?»

Никто им не ответил.

А пленный ирокез, замученный до полусмерти, которого они отвязали, улучив мгновение, изловчился, прыгнул в сторону и исчез в лесной чаще.

Теперь путников окружал безмолвный, таинственный лес, населенный призраками невидимых врагов, вокруг чуть слышно шелестела листва, и где-то вдали раздавался трубный зов оленя.

Жоффрей де Пейрак усилил дозор, часовые всю ночь будут охранять лагерь: они не должны быть застигнуты врасплох. Он предложил Анжелике пойти отдохнуть. Проводив ее до палатки и пользуясь полной темнотой, Жоффрей притянул ее к себе и хотел поцеловать в губы. Но она слишком много пережила сегодня, была слишком взволнована и не ответила на его ласку. В такие минуты она вопреки своей воле сердилась на него за то, что на время пути он отдалил ее от себя и что они не вместе проводят ночи. Однако она мирилась с этим, понимая, что этого требует дисциплина в отряде, где появление нескольких женщин явилось целым событием.

Когда они, пленники-христиане, бежавшие от султана Марокко, шли через пустыню. Колен Патюрель придерживался тех же принципов. «Запомните, — говорил он, — эта женщина ничья. Никаких любовных историй до тех пор, пока мы целыми и невредимыми не доберемся до христианских земель».

Этим же правилом руководствовался и де Пейрак, решительно собрав всех женщин с детьми под один кров; мужчины спали по трое в шалашах.

И сам он, их единственный господин, полновластный хозяин, строго следовал общим правилам, не допуская для себя каких-либо привилегий. Он принял закон древних воинственных племен: ночь перед битвой или каким-нибудь важным событием воин проводит без женщины, чтобы сохранить ясность мысли и силы.

У Анжелики же не было сил. Порой она чувствовала себя такой слабой, и ей ужасно не хватало Жоффрея. Вдали от него она никогда не была спокойна. Она боялась снова потерять его, не успев до конца поверить в чудо их встречи.

Она знала, что сдержанность де Пейрака и его внешняя холодность скрывают пылкую чувственность и она, Анжелика, попрежнему вызывает в нем страстные желания. Но порой ей начинало казаться, что она для него лишь источник наслаждений, что для нее нет места в его духовной жизни, он не доверяет ей своих тайн, радостей и забот. Анжелика успела понять, что судьба вновь связала ее с человеком, которого она теперь почти не знает, но которому должна повиноваться во всем. Она уже не раз наталкивалась на его железную волю. У него были свои незыблемые принципы, свои тайны, и он стал гораздо осторожнее, чем прежде. Невозможно было заранее предугадать его замыслы.

Анжелика плохо спала. Она все время прислушивалась, ожидая, что вот-вот раздадутся выстрелы и канадцы ворвутся в их лагерь. На рассвете, услышав голоса, она выскользнула из палатки.

Индеец-разведчик появился из тумана. Он почтительно приветствовал своего хозяина Никола Перро и графа де Пейрака, которые устремились к нему навстречу.

К ним подошла и Анжелика, и они сообщили ей новость, только что принесенную индейцем. Два дня назад небольшой отряд канадских французов, сопровождаемый их краснокожими союзниками, захватил форт Катарунк.

Еще не совсем рассвело, когда караван снялся с места. Было очень холодно. Чуть розовеющий туман окутывал землю и в двух шагах ничего не было видно. Двигаясь друг за другом, ведя под уздцы лошадей, путешественники пересекли поляну и погрузились в мокрый кустарник. Приказы отдавались шепотом, и закоченевших детей заставляли сдерживать кашель. Роса дождем обрушилась на них. Старались двигаться бесшумно, и со стороны шествие их выглядело очень таинственным. Понемногу туман начал рассеиваться, и, когда светло-желтый диск солнца всплыл над землею, туман сразу исчез, и обновленная сверкающая природа вновь вспыхнула всеми ослепительно яркими красками.

Отряд как раз переходил открытое место, и из уст в уста передали приказ быстрее добраться до опушки дубового леса, который тянулся чуть правее. Здесь было разрешено сбросить на землю поклажу и расположиться на отдых.

Постепенно зной начал забираться и сюда, под лиловую листву огромных кряжистых дубов. Люди все еще разговаривали шепотом.

Четверо солдат-испанцев начали медленно спускаться по склону ущелья. Пока они, грузно ступая и ломая ветки, пробирались вниз, индейцы Мопунтука, словно призраки, бесшумно растаяли в зарослях и первыми оказались у реки, текущей по дну ущелья. Укрывшись за сухостойным кустарником, испанцы укрепили в речной гальке треноги и на них — фитильные аркебузы, орудия типа маленьких кулеврин, только гораздо более мощные, и стреляли они раза в три дальше мушкетов, но зато и менее точно.