Урод (СИ) - Верт Александр. Страница 103

− А вот теперь твое время, малыш.

Его грубый голос казался незнакомый даже ему самому.

Свободной рукой он впился пальцами в ягодицу женщины, отбрасывая обрывки ткани, и жадно сжал ее.

− Бери ее, ты ведь это много раз делал.

Дейли с ужасом смотрел на принца. Лен-Фень дернулась, замычала, но принц только сильнее вжал ее голову в подушку. Беспомощно колотя руками по кровати, она тихо скулила и плакала.

− Давай, ты ведь хочешь остаться при дворе, так что трахни ее вместе со мной, если ей так нравится играть с нами обоими.

Лен-Фень почти завыла, уже не брыкаясь, но откровенно рыдая в подушку. Почти не дыша, она почувствовала руки второго мужчины на своих бедрах, отчаянно сжалась и вцепилась зубами в подушку, чувствуя как в нее медленно, но все же уверенно входит еще один член. Она пыталась сопротивляться, но уже инстинктивно, сжимаясь внутри и от того причиняя себе боль, потому что с ней считаться никто не собирался.

Мэдин почти не двигался, он управлял ее телом, насаживая на оба члена, в то время как Дейли методично с легким ужасом делал то, что ему велели, грубо и беспощадно двигаясь в заду женщины.

Принцу было тошно, мерзко, гадко и приятное ощущение внизу живота только добавляло отвращения. Его рука на затылке женщины постепенно ослабевала и Леня, получив относительную свободу, тихо застонала у его уха.

Боль сменилась приятным жаром в ее теле, привыкшем к грубому сексу, но впервые ощущавшему двух мужчин разом.

Ее стон выбивал из принца последние силы. Он понимал, что она сама начинала двигать бедрами, слышал тяжелое дыхание Дейли, но смотрел в потолок с холодным отчаянием и презрением к себе.

Леня, приподнявшись, прильнула к нему.

− Прости, − прошептала она и нежно коснулась губами его губ.

Но Мэдин остался холоден, не отвечая на ее поцелуй,

Дейли, поражаясь тому, какой она была узкой и как пульсировала внутри от грубой ласки, входил во вкус, набирая темп, забывая о происходящем, о принце, тихо наблюдавшим за всем происходящим, наслаждаясь каждым движением, пока не кончил в нее. Такой приятной она не была еще никогда.

Леня вскрикнула, ощущая две волны внутри, переходящие в пульсацию и вызывающие в ней сладостные влажные волны, до дорожи в коже поражавшие тело.

− Мэдин, послушай, − в истоме прошептала она.

Принц провел нежно рукой по ее щеке, а она прильнула как кошка к его ладони. Он приподнялся, коротко касаясь губами ее губ. Ее глаза с нежностью смотрели на него, а он, улыбаясь, произнес:

− А вот теперь ты мне не нужна.

Его тихий шепот был подобен взрыву. Рывком, скидывая с себя и женщину и ее молодого любовника, Мэдин встал и, не давая себе опомниться, хрустя стеклом, выскочил из комнаты, на ходу поправляя штаны.

Ему было плевать, что она отчаянно звала его, плевать, что она плакала, вот теперь он точно знал, что любил ее, что это было не игрой и в то же время знал, что видеть ее он больше не может и не хочет, а вместе с ней и всех остальных женщин.

Леня действительно плакала. Она не хотела принимать Мэдина, хотя он ей нравился. Ее тянуло к нему, но она знала, что у нее нет будущего с эштарским принцем, знала, что не может быть ни наложницей, ни женой короля. Ей нужна была свобода, а на равных с кем-то вроде Мэдина ей не хватило бы темперамента быть. Она просто выбрала себе мальчика, в котором воспитала хорошего любовника, чтобы проводить с ним время, пока тот не подрос и не захотел чего-то большего, но теперь она понимала, что меж ней и принцем было не просто влечение, но было уже поздно.

Закрывая лицо руками, она просто велела Дели убираться вон и больше никогда не приходить. Ей тоже не хотелось видеть никого из мужчин.

Мэдин пьяный и отчаянный пришел к отцу средь ночи. Тайная комната в спальне короля всегда была открыта для его сыновей, но ей пользовался только шестилетний Мадара. Он был впечатлительным мальчиком и после очередного пожара мог прибежать к отцу, не для того чтобы залезть в его кровать в поиске защиты, а возбужденно махая руками поведать о своем сне. Мальчишка мог прыгать с пола на кровать и обратно, заставляя Эеншарда улыбаться. Сын, мечтающий о подвигах, был еще мал и не мог вызывать ничего кроме умиления.

Через эту же дверь к нему пришел Антракс в свои пятнадцать, но с тех пор больше никогда не приходил.

Мэдин никогда не пользовался дверью. Он был шумным, хулиганистым, но никогда еще ему не было невыносимо одному ночью.

«Не вмешивайся», − буквально приказал ему Эеншард сразу после Совета и он послушно выполнил это указание, но ему хотелось сделать хоть что-то. Наорать на глупую Лилайну, связать Антракса по рукам и ногам, придушить Леню, а лучше самому удавиться и не мучиться, но даже на это у него не нашлось бы сил.

Он очень тихо зашел в комнату отца, сам не зная, что он делает здесь. Не представляя, что вообще он мог сказать королю Эштара этой ночью, но ему просто некуда было идти.

Эеншард был уже в постели, и Мэдин, тихо вздохнув, был готов уйти, но пожилой гигант внезапно сел и посмотрел на него.

− Что? – спросил он, разминая огромные плечи.

Старший из принцев выдохнул. Он не впервые видел тело отца, покрытое самыми разными шрамами, но в очередной раз понимал, что никто не может сравниться в мощи с нынешним владыкой Эштара.

− Не знаю, − ответил честно Мэдин, проходя вперед, чтобы сесть напротив на маленькую софу.

Он действительно не знал, что хотел сказать, слишком много всего обрушилось на его голову.

− Понятно, − ответил Эеншард, вставая.

Он набросил на обнаженное тело шелковый халат и снова сел на кровать, чтобы видеть сына.

− Хочешь выпить? Или ты уже? – спросил он спокойно.

− Я уж… с меня хватит. Не помогает.

Эеншард кивнул. Он знал, что порою вообще ничего не помогает.

− Я не женюсь, − сообщил Мэдин, глядя в пол.

− Ты еще молод, многое может измениться.

− Да, но пока не женюсь. Я ошибся и все перепутал.

Мэдин вздохнул, скривился и произнес:

− Не хочу, чтобы Антракс уезжал. Он не будет счастлив там в Рейне. Он эштарец, настоящий эштарец, разве нет?

Он поднял глаза  на Эеншарда. Тот улыбался.

− Эштарец, − подтвердил король.

Он действительно считал сына настоящим наследником эштарского духа, куда больше, чем он сам.

− Но он должен уехать, Мэдин. Есть вещи, которые нужно совершить. Твой брат обязан довести все до конца. Это нужно ему, так что отпусти его.

Мэдин звучно выдохнул.

− Всех надо отпустить. Все знают, что им надо, один я в этом мире как дурень ничего не понимаю, − пробормотал он.

Эеншард рассмеялся.

− Я такой же. Ты думаешь, что все рухнуло, правда?

Мэдин кивнул.

− Не рухнуло, конечно, − прошептал он неуверенно. – Это я скорее рухнул и теперь ничего не понимаю. Вроде ничего не изменилось, но… как я без Антракса теперь?

− Так же как я без Ленкары, − прошептал Эеншард. – Она была не просто женой, она была моей опорой, но я, пока спасал Антракса, сам не заметил, как научился жить без нее. Советы твоего брата все равно есть у тебя в голове. Ты сам умеешь многое. Найди себе занятие и переживи это все.

Мэдин выдохнул, понимая, что его проблемы действительно ничто рядом с тем, что успел пережить его отец.

− И долго это будет? – спросил он.

− У тебя никто не умер. Ты увидишь и Антракса, и Лен-Фень. С братом и вовсе можно советоваться перепиской, даже если он станет министром Рейна, сам же понимаешь, что он будет с нами.

Мэдин криво улыбнулся, понимая, что он явно зря переживает, но все же спросил:

− Как ты выжил?

Эеншард пожал плечами.

Он и сам не знал, как пережил гибель своей жены. Он словно бы ее и не заметил сначала. Ему сказали, что она мертва, а Антракс еще жив. Первое исправить было уже нельзя, потому он попытался изменить второе. Послал человека к Фу-Диену и просто не отходил от сына. Сам потом помогал врачу вырезать черные струпы с детского тела и прижигать кровоточащее мясо. Это было страшно, даже для него, бывалого воина, а потом он ждал, пока станет ясно, выживет ли его сын. Решал какие-то вопросы, пропустил похороны. Мертвым ведь уже все равно. Его волновали живые, а потом жар Антракса спал и вскоре Фу-Диен сообщил, что он будет жить. Всего остального врач не мог пообещать, только жизнь, и вот тогда король вдруг понял, что потерял свою снежную Авелонскую деву и разрыдался перед старым целителем, как мальчишка.