Урод (СИ) - Верт Александр. Страница 97

− Я рада встрече с вами, господа.

Ее взгляд скользнул вверх. Она больше не искала лиц, а легко осматривала стену, словно смотрела на всех присутствующих, чуть повернув голову набок.

По залу прошел тихий шепот. Ее обращение было не свойственно Эштару, но если бы девочка из долины обратилась к ним, как полагалось по кодексу Совета именуя мужчин древнеэштарским словом «Дэраб», что значит «имеющий власть», она признала бы их власть над собой, а сохраняя свою манеру говорить, Лилайна, сама того не зная, защищалась от невидимых тонкостей эштарского языка. К тому же ее узнали, одарив Антракса еще одной порцией заинтересованных взглядов.

Принц уже жалел, что затеял эту глупость с маской и невольно закрыл на миг рукой глаза, но тут же опомнившись, отбросил волосы и машинально вцепился пальцами в шею, чувствуя себя как никогда неуютно. Он даже не догадывался, как много в восприятии мира играла маска, за которой он прятался, а без нее стал чувствовать все куда острее.

Благо хотя бы Лилайна не заметила его короткого замешательства, после которого, взяв себя в руки, он снова стал смотреть куда-то сквозь нее, невольно замечая, что ее руки сохраняли изящество, даже цепляясь за маленький предмет. Сегодня она явно была увереннее, чем он сам.

− Мое имя Лилайна Даргос-Рен и я дочь Вильяма Рен-Ро, последняя из своего рода и в то же время обладательница неоспоримого права стать матерью нового рода королей Рейна.

Говоря это, она повернула плечи, вытянула шею и застыла на короткий миг с едва различимой улыбкой, отражающей гордость за свое происхождение. Она буквально чувствовала на коже руки принца, направляющие ее.

Антракс закрыл глаза, мысленно выругался и из последних сил взял себя в руки. Ему нельзя было думать о посторонних вещах и отмечать ее послушание. Сейчас главным была готовность вмешаться в любой момент, если хоть что-то пойдет не так.

Лилайна же, напротив, осмелела. Собственное имя действительно напомнило ей о том, что она имеет право решать и говорить сейчас перед этими суровыми мужчинами и если бы они не принимали это право, то не позволяли бы ей здесь появиться с самого начала, а значит, она смело могла сказать все то, что собиралась.

Выдержав короткую паузу, необходимую, на случай если кто-то решит с ней заговорить или высказаться, она продолжила:

− Я пришла просить у вас поддержки, чтобы вернуться домой и занять трон, принадлежащий мне по праву.

− Принцесса умерла, − внезапно сказал Генер Шад, сидевший слева и чуть позади принца Мэдина, согласно правилам их родства.

− Да, меня признали погибшей, − сообщила Лилайна. – Этот факт меня крайне огорчает, ибо является явным признаком измены. Если вы сомневаетесь в моем имени, то принц Мэдин, посещавший регента Огюста чуть больше года назад может подтвердить, что я действительно принцесса Рейна.

− Только он уже король, − усмехнувшись, сказал Мэдин, явно намекая на ее дядю.

− Я не признаю короля Огюста, − уверенно и не повышая тона, ответила ему Лилайна. – Я жива и здорова, а значит, его коронация всего лиши фикция, не имеющая под собой законных оснований.

 − Но ты же несовершеннолетняя по всем законам, − пожимая плечами, сказал герцог Крайд.

Лилайна посмотрела на него, чуть повернувшись направо.

Антракс молчал, и Лилайна не спешила отвечать. Она помолчала, перекинула веер и сделала шаг, начиная описывать дугу, чтобы охватить весь совет своим взглядом.

− Вы правы, − признала она, – но ведь это не вечное состояние.

Лилайна сделала еще шаг и внезапно обернулась, резким, но очень нежным движением взмахнула веером, она перестала вспоминать, что именно они обсуждали с Антраксом накануне. У нее просто была цель, которую необходимо было достичь.

− Давайте откровенно, − предложила она. – Вам не по душе король Огюст еще больше чем регент Огюст. Я, − она невольно коснулась груди левой рукой, − увы, теперь поддерживаю ваш взгляд на вещи. Насколько я знаю, принц Мэдин недавно вновь встречался с незаконно коронованным Огюстом первым. Прошу, скажите мне, Ваше Высочество, выполнил ли мой дядя хоть что-то из своих обещаний?

Мэдин нахмурился. По залу прошел шепот, а Лилайна невольно улыбнулась.

− Видимо, нет, − сказала она. – Но вас ведь это не удивляет, так же как не удивляет меня.

Она перехватила веер и вновь взяла его двумя руками.

− Я понимаю, что вам безразлична судьба Рейна. Даже ваш предыдущий король − Дешар, великий завоеватель, расширивший территорию Эштара до нынешних границ − не стал нападать на Рейн.

Эеншард невольно нахмурился, услышав имя отца, но перебивать Лилайну не стал.

− И, увы, я понимаю, что произошло это не от мощи моей страны, а по причине совершенной бессмысленности и бесполезности данного завоевания. Если сейчас моя страна исчезнет и на ее месте не останется ничего кроме пепла, вы едва ли это заметите. Так уж сложилось, что веками Эштар и королевства долины делали вид, что мы можем не признавать присутствие друг друга. Нас разделила гора до такой степени, что вы именуете ее Ликаст, а мы Швон, словно живем не в разных странах, а в разных мирах. Прямая дорога между нашими королевствами - это откровенно страшный горный перевал, постоянно исчезающий под обвалами.

Она выдохнула, понимая, что начинает входить во вкус и не боится быть честной и эмоциональной в своих словах.

− Да, если Рейн исчезнет, для вас ничего не изменится, но быть может, сохранение Рейна может оказаться выгодным?

− Что ты имеешь в виду? – тихо спросил Эеншард.

Его голоса было достаточно, чтобы мгновенно затих возникший шепот.

Лилайна выдохнула, прикрыла глаза и тихо заговорила:

− Думаю, что для начала я должна извиниться за своего отца.

Взглянув на Эеншарда, который едва различимо хмурился. Не уважать этого человека она просто не могла, хоть и боялась его сурового взгляда, но сейчас остро почувствовала вину за своего покойного отца перед этим строгим, но мудрым человеком.

Будучи третьим принцем, Эеншард стал королем, убив родного брата. Придя к власти, он покончил с бесконечными войнами и набегами Эштара и стал создавать мирные взаимоотношения с соседями, явно стараясь вывести страну на новый уровень. Теперь Лилайна точно знала, что приехав тогда в Рейн, Эеншард искал мира, но не нашел понимания из-за предрассудков.

Лилайна выдохнула и опустила голову.

− Мой отец грубо отверг все ваши предложения относительно мира между нашими странами, и я искренне прошу простить его.

Подняв глаза, она взглянула на мужчину, морщинки на лбу которого разгладились.

− Мой отец считал вас варварами и запретил мне интересоваться Эштаром, завещав никогда не иметь с вами дел, - призналась Лилайна, - но я вынуждена признать, что он был не прав. Ваша культура сильно отличается от нашей. Традиции, быть может, действительно страшны для жителей долины, но ведь вы никогда не требовали, чтобы другие народы, даже проживая на землях Эштара, следовали вашим традициям, они сами медленно проникались ими.

Лилайна понимала, что сейчас говорит и о себе самой. Сама того не замечая, она начинала привыкать и принимать этот дух силы, витающий в воздухе Эшхарата. Более того, она понимала, что именно Эштар, его дух, его сила, да и лично Эеншард сильно изменили ее жизнь.

− Я думаю, что не смотря на разницу в наших традициях, мы не должны придерживаться глупых предрассудков наших предков. Эштар и Рейн могут найти путь к миру и взаимопониманию.

Ее голос чуть дрогнул, и она почти невольно посмотрела на Антракса, признаваясь себе, что говоря о странах, думает о них двоих.

Он тоже смотрел на нее, спокойно и внимательно. Она же только теперь поняла, что его вид, ей уже вполне привычный, был не обычен для всех остальных и ей вдруг стало очень тепло, словно это она лично явила Эштару лицо их принца. Более того, взглянув на него сейчас, она вдруг поняла, что он мог быть очень красивым мужчиной, впрочем, нет – он был красивым мужчиной и нравился ей. Это осознание заставило ее на миг опустить глаза, но она вновь посмотрела на Эеншарда.