Немой крик (СИ) - Дана Стар. Страница 41

— Больно? — одним губами, со слезами на глазах, дрожащей рукой провела по уродливым меткам. — Надо промыть и обработать.

— Нет. За тебя больнее. Душевно.

Стоило мне только поднять глаза на Дмитрия, как он тут же схватил меня за затылок, сгрёб волосы в кулак и властным поцелуем впился в мои губы своими пухлыми губами, воруя весь мой кислород в судорожно сжатых лёгких, доводя сознание до грани экстаза.

Руку мою перехватил, сжал, а затем на сердце положил. Под ладонью запекло и у меня мурашки по всему телу понеслись, когда я почувствовала биение его сердца под своей рукой.

— Тут болит. И я не знаю, что мне с этим делать. Пока вижу твои слёзы. Пока ты молчишь… Лина… Маленькая. Если бы ты знала, как же дико я хочу, чтобы ты заговорила. Как я хочу услышать твой голос… Твой смех, и то, с какой страстью ты кричишь, выкрикиваешь моё имя своими вкусными губами, пока я беру тебя глубоко, нежно, или грубо, но страстно! Как ты этого захочешь. О дааа, твой смех… я бы душу дьяволу продал за возможность хотя бы раз его услышать.

И голова кругом, и пол под ногами проваливается в бесконечность!

А глаза разъедает от мощных слёз. Слёз искреннего счастья.

Но душа поёт. Поёт и радуется, потому что ей впервые хорошо!

Никто и никогда не говорил мне настолько нежных слов. Настолько, чистых, тёплых, душевных…

Две секунды — и я улыбаюсь. И я чувствую, как лёд в груди тает, как скулы сводит от радостной боли, от улыбки, а в глазах искриться радость.

— Спа-си-бо, те-бе, — по слогам шепчу, руку на сердце сжимаю, а Дмитрий вдруг снова на мои губы набрасывается, жадно пожирает их поцелуями, не давая договорить, не давая опомниться.

После чего на руки подхватывает, бережно укладывает в ванну и вместе со мной погружается в тёплую воду. Я лежу на спине, а он ноги мои широко разводит, настойчиво пристраивается между бёдер. Крепко-крепко обнимает. Теперь я чувствую ЕГО. Истинного его. Там, между ног. Такого огромного и горячего! Чувствую его плоть… Каменную, твёрдую. Которая пружинит, которая упрямо трется о мои складки промежности, отчего внизу живота просыпается смертельно-опасный вулкан.

— А как же твоя жена? — На секунду отстраняюсь. С опаской спрашиваю жестами.

— Молчи! — руки перехватывает, сжимает и каждый пальчик покрывает чувственными поцелуями, — Не хочу о ней. Для меня теперь существуешь только ты. А до этого… я просто жил как конченный мудак, обманывая себя, свои истинные чувства, пока не вляпаться в сущее дерьмо из-за своей правильности. Потом поговорим… а пока… пока я хочу сделать с тобой то, о чём так дико и так долго мечтал.

Мне немного страшно. Страшно, что снова будет больно. Как тогда… В первый раз. Но я стараюсь не думать об этой острой боли, гоню мысли прочь. Потому что люблю. Я до невозможности люблю его прикосновения, его бархатный голос, его хищные глаза, цвета изумительного авантюрина! И я готова живьём гореть, лишь бы Дмитрий всегда находился со мной рядом. Стал моей надёжной, крепкой стеной. Моими крыльями. Которыми бы нежно меня оберегал, завернув мое тело будто в непробиваемый кокон.

— Ты будешь говорить. Я добьюсь этого. — Сладкий поцелуй в шею. Горячий шёпот ласкает мочку до приятных мурашек, до электрических покалываний у корней волос. — Очень скоро мы отправимся за границу в самую лучшую клинику. — Руки любимого жадно сминают упругие ягодицы, и он… осторожным толчком скользит внутрь меня. — И всё у нас будет хорошо. Моя девочка. Моё чудо. Мой ангел. И мой наркотик.

— Ах… — выгибаю спину, закатываю глаза, мысленно кричу, когда Дмитрий начинает совершать плавные, бережные толчки, прямо там, в воде, с каждым рывком погружаясь всё глубже и глубже.

— Божеее, Алинааа… — Его трясёт в бешеных судорогах, а тело мужчины превращается в кипятильник. Рядом с ним становиться как в жерле вулкана. — Какая же ты… удивительная. — Убирает прядь с влажного лица, заправляет за ухо. Снова набрасывается на губы, целуя уже более дико, с языком, выпивая меня полностью, втягивая в себя мои судорожные выдохи. — Не больно?

Отрицательно качаю головой.

Нет. Уже нет. Сейчас мне хорошо. Хорошо, как никогда прежде.

И я не знала, что так бывает…

Эти ощущения… их невозможно описать словами.

Я таю и меня разрывает изнутри от приятных спазмов.

Это так сладко! Это так удивительно. Я даже не замечаю, как моё тело начинает жить своей жизнью. Как бёдра поддаются вперёд и начинают двигаться в унисон с бёдрами Дмитрия, принимая его, такого большого и такого красивого, полностью, на всю длину. Как мои мышцы внутри сладко сжимаются, как там стреляет и покалывает миллион фейерверков, готовых в любую секунду выстрелить одним огромным атомным залпом.

Мне кажется я кричу! В голос кричу! Когда моё тело швыряет от удовольствия, когда Дмитрий вжимается в меня всей своей мощной массой, заглушая мои немые крики своим дикими поцелуями, впечатывая меня спиной к бортику ванны, одержимо толкаясь, ускоряясь, теряя голову от безумного возбуждения, от звериного желания!

Грань эйфории близка.

Кажется, мы достигли вершины нирваны. Кажется, наши души сейчас взорвутся, а мозг заработает на все сто процентов, вместо пятнадцати, как в обычной жизни, и мы силой мысли сможем двигать предметы, манипулировать людьми, заглядывать в будущее.

Как же это потрясающе…

Напряжение. Покалывание. Взрыв.

Дмитрий воет в мой приоткрытый рот, сокращаясь, пульсируя, взрываясь внутри меня и я, кажется, растворяюсь в пространстве, рассыпаясь на миллиард крошечных атомов.

Мы кончаем одновременно. А затем ещё несколько минут подрагиваем в объятиях друг друга. Как вдруг, после сумасшедшего оргазма меня вновь накрывает необъяснимая паническая тоска. По щекам текут слёзы, а руки немеют от дрожи.

Не знаю с чем это связано?! Может с последствия эмоционального взрыва? Эти ощущения, они ведь для меня новые и мои первые, которые накрыли каждый мой нерв неудержимой лавиной, выкрутив нервную систему наизнанку.

— Из-за меня... Из-за меня тебя порезали! Мне так больно! Прости…

Вспоминаю о его ужасных ранах, отстраняюсь от мужчины и медленно, подушечками пальцев, начинаю промывать уродливые раны на рельефной груди, а он руку мою перехватываете, ласково целует и усмехается. Радушно, счастливо, как озорной мальчишка.

— Такая заботливая… Испугалась?

— Испугалась, что не придёшь за мной. Что бросишь. А я… я больше никогда тебя не увижу. — Руками попытались ответить, но он наверно не понял. Частично. Тогда воздуха побольше в грудь набрала и попыталась выдавить из себя его красивое имя, — Ди-ма. — Получился странный, картавый хрип.

Нежные руки мужчины упали на мои щёки. Он пальцами слёзы по скулам растирает, а в бездонных глазах отзеркаливается страшная тоска.

Никогда его таким не видела. Таким беспомощным, жалким. Не по себе мне стало от его эмоций.

Снова воздуха побольше в грудь набрала, руки свои поверх его положила, на своих же скулах, и прошептала, ещё более старательно, вкладывая в эти слова, в эту благодарность, всю свою душу:

— Спасибо. Спасибо! Спасибоооо!!! Что не бросил. Что вернулся. Я верила. Я знала. Я ждала.

Снова не вышло. Какая же я беспомощная, жалкая и никчёмная!

Всхлипнула, взглядом скользнула чуть ниже, к его аппетитным губам.

И добавила без единого звука:

— Я люблю тебя.

В больших глазах любимого вспыхнуло пламя, а в центре этого пламени моё смятенное отражение. Рывком сгрёб в охапку, прижал груди, и сотню раз подряд клеймил моё тело жадными поцелуями.

Везде, где только можно.

В тот вечер мы занимались любовью без передышки. Дмитрий не хотел брать меня так долго и так много, потому что переживал за моё самочувствие, но я сама настаивала, сама провоцировала мужчину, потому что вошла во вкус и понятия не имела как до этого жила без его бурных ласк.

Его любовь, жадная и властная, стала для меня, хрупкой и ранимой, жизненно необходимым топливом.

***

Впервые за десять лет моей разбитой жизни мне не снились кошмары. Я спала как младенец, положив голову на надежную грудь моего мужчины.