Когда Шива уснёт (СИ) - Валерина Ирина. Страница 39

Доктор выглянул из своей каморки, выцепил острым взглядом помощника:

— Таак… Ну, программу я ввёл. Все на месте, всё готово. Снимай ментал-подавление — и начнём.

Лаборант, стоявший возле кушетки и с любопытством разглядывающий Аш-Шера, резко побледнел:

— То есть как это — «снимай»? А если он буйный? Он же меня одной левой пришибёт, вон какой здоровый! Док, я сейчас функционалов позову, это их служба!

Терпение доктора истощилось. Он ворвался в кабинет и одним движением руки сдвинул в сторону незадачливого ассистента.

— Видать, совсем плохи дела, раз из последнего набора сплошь недоделки! Что́ он может сразу после снятия «блокады», сообразил бы! Докладная на тебя считай, что написана! Вон пошёл, следи за графиками!

Выгнав лаборанта, без церемоний содрал нашлёпки, потом, зажав голову Аш-Шера твёрдыми пальцами левой руки, всмотрелся в его широко раскрытые глаза и удовлетворённо хмыкнул.

— Вы в порядке? Понимаете меня, слышите хорошо?

Аш слабо кивнул. Осознание возвращалось постепенно, словно чувствительность тканей после окончания действия «заморозки».

Доктор продолжил:

— Отлично. Сейчас мы начнём процедуру психокоррекции. Вы не почувствуете ничего особенного, но могут мелькать в голове какие-то разрозненные образы, могут появиться ложные ощущения — мозг тот ещё творец иллюзий. Просто не обращайте внимания, постарайтесь расслабиться. Процедура будет длиться не более двадцати минут. Всё понятно?

Аш-Шер снова кивнул, на этот раз куда более уверенно. Потом сказал, глядя доктору прямо в глаза:

— Я хочу знать, каким я стану.

Учёный быстро отвёл взгляд. После глянул в упор и криво усмехнулся:

— Нормальным, конечно же.

Глава 10

Аш-Шер никогда в жизни так не бегал. Мрачный промозглый коридор, в котором он оказался, уводил вниз, в кромешную темноту, но Аш знал, что иного выхода у него нет. Оторваться от преследования возможно только там — затерявшись в лабиринтах, став частью тьмы. Яркий искусственный свет, убивший все тени и обернувшийся его врагом, остался за спиной вместе с погоней, но, несмотря на это, Аш бежал, не сбавляя темпа. Лёгкие «горели», пересохло горло. Поворот, ещё поворот, ещё. Только не останавливаться: петлять, путать следы, обрывать привязки, уходить всё дальше. Налево. Направо. Поворот. Тьма всё гуще. Теперь уже ничего не видно, исчезло всё, остались только бег и уходящий в неизвестность тоннель.

Коридор, с каждым метром становившийся у́же и ниже, всё больше напоминал ловушку. Нужно было остановиться, перевести дыхание, да хотя бы сориентироваться, но он не мог. Остановка — смерть. То, что медленно, неотвратимо шло по его следу, никогда не было живым.

Вскоре коридор сузился настолько, что бежать уже не удавалось. Аш перешёл на быструю ходьбу, а потом и вовсе остановился. Своды почти давили на плечи. Тьма. Низкий потолок. Стена. Стена. И впереди — стена! Выхода нет. «Каменный мешок»! Он сам себя загнал в ловчую яму.

Аш закричал — отчаянно, зло — и толкнулся плечом, вкладывая в удар всю силу. В этом действии не было смысла, но в бездействии его не было тем более. К его изумлению, стена немного подалась. Он собрался — и врубился ещё раз, всей массой тела, и ещё, и ещё! Ну же!

То, что на ощупь казалось стеной, на деле явилось шершавой, грубо сработанной дверью, которая при очередном толчке подалась вперёд с противным скрипом. В образовавшуюся щель хлынул холодный свет. Ничего не понимая, Аш распахнул дверь, в первую секунду почти ослеп, но всё-таки сделал шаг вперёд — и оказался в холле собственного дома. Потолок, как обычно в полдень, прозрачный, терялся в глубокой синеве чистого неба, но даже это не объясняло такого количества света. Дом никак не отозвался на появление хозяина, что тоже выглядело странно. Аш медленно пошёл в направлении столовой, сторожко посматривая по сторонам. Недавнее новшество Эви — стеклянную плитку, по которой она так любила разгуливать босиком, покрывал тонкий слой пыли. На всех предметах лежала печать неуюта. Огромная столешница, за которой готовила Эвика, оказалась заставлена грязной посудой. Остатки испортившейся еды пока не издавали сильного запаха, но при взгляде на них к горлу подкатил комок. Аш брезгливо передёрнулся, увидев, как жирная муха, отвратно гудя, спикировала в тарелку Кира и принялась разгуливать по донышку, украшенному объёмными проекциями пушистых ярко-жёлтых цыплят. При определённом повороте они становились почти осязаемыми, мальчик радостно гукал и пытался их ловить пока что непослушными пальчиками, что неизменно веселило родителей. Посуду для малыша сделал Аш по проекту жены — ей не нравилась функциональная и уже поэтому скучная кухонная утварь. Эвика всё время что-то придумывала, создавала, приручала дом, привнося в привычный Ашу лаконизм тепло домашних, уютных вещей. Все эти предметы: пушистые подушки в виде вальяжных котов, настенные панно, забавные скульптурки зверушек, слепленные из глины, и, конечно, её картины аккумулировали свет и любовь. Вот их, вещей, созданных Эви, сейчас и не было. Аш наконец-то уловил, что именно его так насторожило — ощущение пустоты. Словно бы в одну ночь из дома вывезли не только вещи, но и душу — и он умер.

Тяжёлые мысли внезапно прервал посторонний звук. Аш-Шер настороженно вслушался. Где-то в глубине дома вкрадчивый, тихий голос старательно выводил немудрящий напев. «А-а, а-а, а-а, а…», — поднимала вверх, бережно покачивала в тёплых ладонях волна мелодии, под которую в младенчестве засыпали и всесильные боги, и смертные люди. Колыбельная… Её в этом доме могла петь только…

— Эви? Эви, ты здесь?!

Песенка оборвалась.

— Эви нет, Эви нет, Эви больше н-н-нннееет! — серебристым голоском прозвенел влетевший в комнату «колибри» и закружился над головой. — Птичка з-з-зннаает секрет, птичка з-з-знаает секреет!

— Заткнись, дрянь! — Аш запустил в него металлической чашкой для льда, но промахнулся.

— Тш-шшшш, — раздался за спиной безликий, бесстрастный голос. — Тшшш… Всё пус-с-с-тоое… Нет места ярости, нет места страсти, нет места радос-с-стиии… Больш-ш-ш-ше не нужно убегаать…

Аш вздрогнул от неожиданности. Рассудок ещё пытался анализировать, но звериная интуиция уже разожгла костёр паники. Адреналин взорвался в крови, мышцы напряглись, всё тело собралось для рывка. Только вот бежать было некуда, он и так зашёл слишком далеко.

Тёмная тень поднималась за спиной, медленно раздувая капюшон. Аш сжал кулаки, чтобы сдержать дрожь, и повернулся, признавая окончательный проигрыш. Горечи он не испытывал, поскольку сделал всё, что мог. Проиграл достойно. Ещё беспокоила какая-то важная, неоткрытая мысль, но не осталось времени понять. Впрочем, и это уже не имело значения, потому что едва он заглянул в её глаза, как сгорели все мысли и застыли чувства…

Бездна смотрела на него, неспешно покачиваясь из стороны в сторону, — гипнотизируя, подавляя остатки воли. «Вас… силиск…», — снуло шевельнулось угасающее сознание, после чего Аш-Шер камнем полетел в пропасть бездонных вертикальных зрачков.

Лоснистая гадина плавно повела маленькой головкой и грациозно раскрыла иссиня-чёрный капюшон.

— Посслушшный… Хорошшшоо… Иди… Покажи мне с-с-себя… Откройс-с-ся…

Она лишь на доли секунды отвела взгляд — и сразу стало легче дышать. Аш качнулся, точно пьяный, возвращая себе контроль над телом. Теперь он мог осознавать свои действия, однако воля его оставалась в подчинении. Её повеление было превыше всего.

Пошатываясь, побрёл обратно в холл. Тварь ползла следом, производя при движении едва слышимый шелест.

— Открывай вс-с-се двери, покажи с-с-свою изнанку… Приглас-с-си за с-стол, обнажи мыс-с-сли, впус-с-сти меня в с-свою с-с-спаальню. — Обилие свистящих и шипящих в её негромкой монотонной речи завораживало Аша. Он уже хорошо владел телом и чувствовал, что возвращаются силы, но даже квёлого ростка мысли о побеге не обнаруживалось в нём. Тёмное, тягостное клубилось сейчас там, где ещё недавно был свет. За его спиной в наступающем мраке медленно растворялась столовая, очертания предметов текли, постепенно утрачивая узнаваемые черты. Освещёнными и проявленными оставались только те комнаты, которые Аш-Шер пока ещё видел.