Мама для Мамонтенка (СИ) - Ильина Настя. Страница 45

Общение с Аней положительно сказалось на ребенке, и он научился лучше общаться с людьми.

- Бросаешь нас? - деланно нахмурилась Аня.

- Не! Я сколо велнусь! - ответил сын и подошел к ней.

Аня присела, прижала к себе, а на душе так хорошо стало. Сын и любимая женщина ладили, словно родными людьми друг для друга были. Миша поцеловал ее и попрощался. Мамонт забрал из рук Ани пакеты.

- Почему ты Мишу к Нине решил отправить? - спросила в лифте, ставя в неудобное положение.

- Хотел с тобой подольше побыть наедине. А ты против? Мы можем прямо сейчас обратно забрать его… - пожал плечами.

- Нет… Просто интересно - с чего вдруг?

- Сейчас все узнаешь, - ответил, открывая входную дверь.

Только зайдя с улицы, Мамонт почувствовал, что в квартире приятно пахнет розами. Он поставил пакеты с покупками любимой в коридоре и взял ее за руку. Завел в гостиную, где весь пол был усыпан лепестками роз, которые так приятно было ощущать босыми ногами.

- Я, единственное, свечи не зажег, потому что еще не так темно, как хотелось бы, - виновато произнес, пожимая плечами.

- Петь, это ты все сам сделал? Для меня? - спросила Аня и повернулась лицом, а у Мамонта сил не было, чтобы сдерживаться.

Подошел на шаг ближе, рукой за талию взял и к себе притянул. Он давно пытался вести себя остраненно и не касаться ее лишний раз, чтобы не спугнуть, но до ломки во всем теле мечтал об этих прикосновениях… О ее поцелуях.

- Все для тебя. Я долго тянул, дальше нельзя… Не знаю, что ты думаешь на этот счет и готова ли принять, но больше не могу молчать… - Мамонт опустил голову на пару секунд, а потом прямо в глаза посмотрел: - Я люблю тебя, Анют, и хочу, чтобы ты полностью принадлежала мне.

Он замер, ведь сейчас все зависело от ее ответа - даст баллон с кислородом или полностью перекроет дыхание. А она на носочки встала и губами так нежно его губ коснулась, выбивая из-под ног почву, заставляя катиться с горы в омут, от которого держался подальше последние дни. Руки теснее к себе прижали, губы стали жадно терзать ее губы, желая насладиться, но она на несколько секунд отстранилась и с улыбкой прямо в глаза посмотрела.

- Я тебя тоже люблю, - прошептала, лишая здравого смысла и напрочь заставляя забыть о нем в эту секунду…

***

Ане было наплевать на все мельчайшие детали. Последние дни ей казалось, что за спиной выросли крылья. Так хорошо было после признания Петра, после того, как они, наконец, объяснились друг с другом и теперь знали, что чувства взаимны. Раньше она думала, что любая мелочь на свадьбе имеет великое значение, но теперь считала иначе. Ей было плевать на макияж, маникюр, на то как сидит платье, нормальные ли снимки удастся сделать фотографу… Она просто утопала в этих синих глазах, теперь кажущихся такими теплыми, словно два глубоких озера, прогретых солнцем.

Церемония пролетела незаметно. Аня наслаждалась каждым касанием Петра, его каждым поцелуем, тем что теперь у нее есть сын. Она решила, что обязательно оформит официальное усыновление и станет Мишиной мамой документально.

После регистрации брака в ЗАГСе машины с молодыми и гостями, украшенные яркими цветами, воздушными шарами и фигурками херувимов на переднем бампере, направились в деревню, где и должно было проходить основное торжество.

Аня даже не ожидала, что их встретит огромная компания, пусть незнакомых, но сплоченных людей, принимающих с распростертыми объятиями по всем положенным традициям. И хлеб откусить дали и тарелку разбить, считая, сколько детей у них будет, а Марта прыгнула на Аню, оставляя следы грязных лап на платье, только это ничуть не расстроило. Аня присела на корточки, обняла собаку и позировала фотографу вместе с ней.

Платье было такой мелочью по сравнению с тем счастьем, что испытывала в эту секунду. И следовало наслаждаться каждым мгновением, чтобы ничего не упустить.

- Так как мы решили встретить молодоженов по всем традициям нашей, деревенской, свадьбы, я подумал, что возьму гитару в руки, - произнес отец Петра, выехав на своем кресле с инструментом в руках.

И он запел какую-то невероятно красивую, незнакомую песню, трогающие за самые дальние струнки души. Аня положила голову мужу на плечо и прикрыла глаза, наслаждаясь этим подарком - красивой песней в прекрасном исполнении.

***

Мамонту как-то не верилось даже, что он уже стал мужем. Аня теперь была полностью его, по всем законом человеческого мира. Венчание решили отложить до пятилетия, потому что в последнее время итак слишком много на голову свалилось, и Аня волновалась, что все перед Богом должно происходить несколько иначе, с подготовкой и искренне открытым сердцем.

В деревне их встретили как и полагается. Мамонт был рад, что друзья не обиделись и не наплевали на него из-за того, что в свое время позабыл о них и перестал общаться. Он решил, что, когда наладит бизнес здесь и построит базу отдыха, непременно восполнит этот недостаток общения, проводя время вместе чаще семьями, ведь уже почти каждый был женат.

Когда отец запел, Мамонт думал, что душа наизнанку вывернется. Столько чувств невысказанных в этой песне было… Столько теплоты… А главное, он впервые за последние десять лет услышал, как отец поет. Давно он не брал в руки гитару… И вот свершилось - отец снова ожил.

Задумок у родителей и тех, кто организовал свадьбу было много, но Мамонт каждую секунду думал о том, как бы похитить свою жену и увести в тайное убежище, где они смогли бы, наконец, побыть наедине. Теперь, когда было ясно, что чувства между ними взаимны, Мамонт не мог надышаться ей, насладиться ласками, ее обнаженным телом, горячим дыханием и душой, которая раскрывалась так особенно, только для него, когда они вдвоем были. Но отпускать их никто не планировал, и тогда Мамонту просто пришлось расслабиться и наслаждаться праздником, дожидаясь того момента, когда молодоженов, наконец, отправят в их брачное ложе.

ЭПИЛОГ

- Петь, кажется, нам пора возвращаться к остальным, - прошептала Аня, едва яркие солнечные лучи, пробирающиеся через щели в досках, стали согревать своим шаловливым теплом.

Первая брачная ночь была самым лучшим, что происходило между ними. Аня впервые занималась с мужчиной не просто сексом, который был необходим для удовлетворения физического голода, а любовью. Это было нежно… долго… горячо… И так хорошо, что даже дух захватывало, стоило вспомнить этот акт любви, продлившийся несколько часов.

- А я думал, что мы весь день проведем тут… Друг с другом. Только ты и я, - произнес Петр, а его руки уже скользнули по обнаженному женскому телу, заставляя вспомнить вчерашние ласки.

- Петь, ну нельзя так… Нас же Миша ждет. Волнуется, наверное.

Ане самой хотелось остаться в этом шалаше и не уходить никуда, да хоть на всю жизнь, но у них были определенные обязательства. Гости, оставшиеся на празднование свадьбы еще на один день, ждали… Мамонтенок ждал, а заставлять его волноваться Аня не хотела. Ему и так досталась огромная моральная встряска, когда ее похитили.

- Ну ладно… Уговорила… Но пообещай, что эта ночь будет такой же, иначе не отпущу.

- Эта ночь будет гораздо лучше, - шепнула Аня, целуя в щеку и уворачиваясь от объятий, которые точно не выпустили бы из кровати ближайший час.

- Я тебя люблю, - произнес Петр, прикрывая глаза и, судя по всему, вынуждая себя подняться на ноги.

- И я люблю тебя, мой грозный Мамонт, - улыбнулась Аня, надевая тонкое ситцевое платье, которое взяла с собой, чтобы переодеться после торжества.

Когда они все-таки оделись и вышли из избушки, а лучи уходящего лета стали припекать, обжигая кожу, Петр начал хмуриться и причитать, что зря послушался и лучше бы сейчас они наслаждались друг другом в своем тайном убежище, но только зайдя во двор дома и, увидев сына, он изменился в лице, а Миша бросился к ним.

Первой он обнял Аню.

- Мамотька, я так скутял по вам! - произнес Мамонтенок, а от его нежного искреннего детского «мамочка» в душе запели птички и слезы на глаза навернулись.