Вербариум - Гелприн Майкл. Страница 18
– Любо! Любо! – загудела толпа. Кое-где в голос заплакали бабы, кто-то уже наладился к выходу.
– Стойте! Послушайте! – Шептуха раскинула руки, словно пытаясь обнять всю деревню. – Я буду восприемницей вашим детям – только я смогу точно сказать имя, чтобы оно запечатлелось. Я спасу их от проклятия дара… с одним условием.
– Что ты хочешь? – насторожился староста.
– Пусть все дети, получившие имя из моих рук, – или родители вместо них – поклянутся никогда не калечить и не лишать жизни тех, кто равен им разумом. Любо?
Молчание повисло как грозовая туча. Первый-Сноп понял, что пора вмешиваться.
– Любо! Пусть господаревы слуги врагов жизни лишают, а нам, добрым людям, незачем.
– Верно! Правильно! – подхватил Лисий-Хвост.
– Любо! – разнеслись голоса.
Лишь упрямый Бычья-Шкура попробовал возразить, но его уже никто не слушал. Народ спешил по домам готовиться к наречению. Застучали молоточки в кузнице – Болотная-Ржавь с подмастерьями спешно ковали полсотни солнечных оберегов. Забегали бабы, второпях собирая угощение для праздничного пира. Холостые парни собирали костры на берегу Быстрой-Речицы, простоволосые девки плели венки. Наконец, к рассвету всё было готово.
Умытых, одетых в белые рубахи детей собрали на берегу, туда же пришла вся деревня. Старухи затянули нескончаемую хвалу солнцу. Первый-Сноп разжёг костры живым огнём, хранимым с прошлого солнцеворота. Потом взял за руку старшего сына и повёл посолонь между двух огней. Шептуха, тоже в белом, с венком на распущенных пышных полуседых кудрях, ждала у самой воды. Она приняла мальчика на руки, как новорожденного, спросила у него что-то шёпотом – сын кивнул.
– Знает ли кто, как зовут этого человека? Знает ли его мать? Знают ли его братья?
– Нет! – единым духом ответили люди.
Шептуха с ребёнком вошла в воду по грудь, присела, чтобы мальчик полностью окунулся. В наползающих клочьях тумана на мгновение показалось, что оба исчезли… Нет – женщина с ребёнком уже выходила назад. Она взяла из рук отца медную солнышку на шнурке, надела мальчику на шею и высоко подняла его – к небу.
– Яан! Слышите, братие, этого человека зовут Яан!
Люди восторженно закричали. Две девушки поднесли мальчику венок и за руки повели его назад – к общине, братом из братьев которой он нынче стал. А шептуха уже несла в воду толстощёкую девочку.
– Янна! Слышите, братие, этого человека зовут Янна!
Из прибрежных кустов ивняка дружным хором зачирикали воробьи. Первый робкий луч солнца осторожно коснулся речной волны. Проклятие спало…
Старый Яан, основатель и первый наставник ордена Воробья, был младшим сыном речицкого старосты, простым крестьянином, изучившим мудрость земли и глины, текучей воды и древесных корней. С десятью братьями и четырьмя сёстрами из той же малой деревни они поставили башню на Хлебной горе, преуспели в искусствах, науках и понимании сути имён. Они посвящали дни и годы защитам, исцелениям, строительству и восстановлению утраченного. Старый Яан написал в первой строке устава: я, воробей из воробьёв, клянусь никогда не калечить и не лишать жизни тех, кто равен мне разумом. Он же приказал не разлучать будущих волшебников с семьями, разрешать им видеться и общаться – пусть люди знают, волшебник это не кровожадное чудище, а всё тот же брат, сын и друг…
«Воробьиная правда», искусство обходить запреты и клятвы, менять суть, не искажая формы, появилось при Яане третьем по счёту, он поставил господарю Приштины тюрьму, из которой не мог выбраться ни один заключённый – и был смещён своими же братьями. Впрочем, и после него среди Воробьёв попадались хищники, за смиренным обличием скрывшие свирепую суть. Они заключали девиц в башни, подчиняли себе властителей, изготовляли зелья и амулеты… в то время как их мирные братья исцеляли, защищали и наставляли. Во многом можно упрекнуть Воробьёв – но обета своего ордена ни один из них ни разу не нарушал. Как Искры со дня посвящения и до смерти каждый день ходили по раскалённым углям, как Подорожники больше семи дней кряду не проводили на одном месте, как Волки ели сырое мясо… Самое главное совершилось в тот день, когда безвестная шептуха окунула в воду мальчишку.
Чтобы стать настоящим волшебником, больше не нужно убивать тех, кто дорог. Тех, кто знает, как тебя зовут.
Магистр ордена Воробья, Янна, двенадцатая по счёту. «История волшебства».
Язык
Эли Бар-Яалом
Полтора бодуэна в секунду
Рассказ
1
…Исходя из описанных экспериментов, мы можем считать доказанным следующее:
а) субъективные ощущения, которые в человеческом сознании описываются по шкале «добро-зло», присутствуют в нервной системе любого организма, вне зависимости от уровня развития;
б) эти ощущения имеют физическую природу и происходят от взаимодействия нервных волокон с открытым нами полем, которое предложено называть этическим полем;
в) существует явное соответствие между эмпирическими формулами (15), (16), (18), описывающими поведение биоматерии в этическом поле, и общеизвестными законами Био-Савара-Лапласа, Ампера и Гаусса; таким образом, можно предположить более широкую аналогию между этическим полем и магнитным;
г) вокруг Земли существует сильное этическое поле. Один из этических полюсов локализован приблизительно под 31º 47' северной широты, 35º 13' восточной долготы (с точностью Ђ2 минуты). Местонахождение второго полюса и точная природа этического поля Земли пока не установлены.
На основании этих выводов мы надеемся, что Академия наук выделит дополнительные…
2
– Готово. Лёня, матерись!
Барбышев встал перед измерителем и с выражением произнёс:
– …й!
«Пи-и-ип!» – сказал прибор. Стрелка на экране компьютера подскочила на пять делений с небольшим. Деления не имели никакого значения – единицу измерения они с Нателлой ещё не придумали.
– Готово, – сказала Нателла. – Теперь про себя.
Через полминуты Барбышев смущённо спросил:
– По нулям?
– По нулям. А ты как про себя ругался?
– Ну… представил. Картинку.
– Какую картинку?
– Ну… стоит, розовый такой…
Нателла поперхнулась.
– Розовый, говоришь? Я тебя должна учить, да? Фаллос и …й – два разных предмета. Попробуй сказать это с таким же выражением, но про себя. Давай!
«…й!» – подумал Барбышев. «Пи-и-ип!» – ответил прибор.
3
Эксперимент проводился на протяжении 10 недель в 11 точках земного шара. Участвовали 52 добровольца с 6 родными языками. Результаты эксперимента приведены в таблицах 10.1-10.17. Выводы:
а) произнесение слов, приведённых в таблице 10.2 в международной фонетической транскрипции – слов, в обиходе называемых «русским матом», – приводит к однозначным возмущениям этического поля Земли. Это возмущение легко обнаруживается прибором, схема которого приводится на рис. 10.1; мы назвали этот прибор эсхрометром (от греческого αισχρος – ругательный, вульгарный). В дальнейшем мы будем называть возникающее возмущение «эсхрометрический эффект», сокращённо ЭЭ;
б) обнаружена логарифмическая зависимость длительности и интенсивности эсхрометрического эффекта от количества людей, услышавших матерное слово. В случае хорового произнесения матерного слова группой людей обнаружена линейная зависимость интенсивности возмущения от количества произносивших; длительность возмущения в таком случае не меняется;
в) не обнаружено зависимости ЭЭ от точки земного шара, где произносилось матерное слово, и от времени суток или года;
г) если человек, произнесший матерное слово, не знает о его матерном значении (проводились эксперименты с носителями китайского, арабского, испанского и венгерского языков), он не влияет на возникновение ЭЭ. Тем не менее, если слово, произнесённое им, услышано и понято присутствующими как матерное, эффект возникает;