Адриана. Наказание любовью (СИ) - Серебро Варвара. Страница 7

— Что, простите?

— Нет, это вы простите меня, я была не права и признаю это. Меня зовут Адриана, я дочь берта Люциуса Хаминга. Пожалуйста, позвольте мне привести себя в порядок. И ещё простите за то, что я устроила на прошлой неделе разгром.

Лекарь посмотрел на меня без доверия. Ещё бы, после того, как он недурно «хряпнулся» о стену от моего молодецкого толчка.

— Надеетесь вырваться на свободу?

— Да, неплохо было бы прогуляться, — честно ответил я и улыбнулся, но увидев грозный взгляд евнуха Жердома, покашлял и поджал губы. — Мне одиноко в этой комнате и хотелось бы хоть немного удобства.

— Скажите, а кто такой Адриан? — спросил Мортиус.

Вопрос явно прозвучал с подвохом. Я растерялся что на это ответить.

— Не знаю?

— А кто вы?

— Кажется, я ответила?

— Я, стар и плохо слышу. Повторите.

Нет он точно хочет меня подловить!

— Меня зовут Адриана, я дочь…

— Вы парень или девушка? — перебил меня знаток по помешательствам.

— Девушка.

— Не слышу? Кто вы?

Меня начала бить мелкая дрожь от раздражения.

— Да вы что — слепой что ли? Не видите, что я девица и зовут меня Адриана?

— Какой сегодня день?

— Кажется четверг, хотя может уже и пятница. Я так давно сидел… — я чуть не оговорился. — сидела взаперти, что могу и напутать.

— Очень хорошо, Адриана, я рад что ты приходишь в себя, но выпускать тебя пока не намерен.

От такой новости у меня даже губы пересохли.

— Почему?

— Ты можешь сбежать и наделать глупостей! — пожилой целитель говорил очень спокойно и даже по-отцовски. Хотя откуда мне знать, как мог ласково говорит мой отец?

— Куда мне бежать? Подумайте сами, вокруг одни степи и голые камни и много-много опасностей. А я одна. Лучше я здесь поживу. Тогда я была не в себе и не думала об этом.

Тут мой душеприказчик задал самый отвратный вопрос и при этом его морщины на лбу даже как-то разгладились от радости:

— Почему вы были не в себе, Адриана?

Я замялся, не зная, что ответить. Сказать — рехнулся от того, что стал девицей? Думаю, после этого, меня точно нормальным не посчитают и прочистят мозги этой самой шоковой магией, о которой рассказывала Бетти!

— Я не помню, простите.

— Тогда я напомню, юная леди, приятно вам будет это слышать или нет. Ваш брат Адриан пропал полторы недели назад…

— Пропал?! — от такой новости я подлетел на стуле, и евнухи меня усадили на него обратно.

— Вы не помните и это объяснимо. Ваш мозг стёр всё из памяти, потому как эта мысль повредила ваш разум, а потому вы теперь не помните ничего.

Может я и в самом деле двинутый! Не каждый день слышишь новость о своём исчезновении. Я весь съежился и чуть не принялся оплакивать сам себя. Отец, кажется, оказался от меня и теперь хотел похоронить заживо.

— Понимаю, леди Хаминг, неутешительная новость. Сейчас вы отправитесь обратно в комнату, и мы понаблюдаем за вами. Если болезнь не даст знать о себе снова, вы сможете выйти из комнаты.

«Главное не сорваться!» — подумал я, всё еще переваривая мысль о своём исчезновении.

Значит теперь я стал сестрой самого себя. Удивительно!

Меня препроводили в мою келью. После такой новости, я шёл словно в тумане, не понимая зачем и куда меня ведут. Хорошо, что евнухи сопровождали меня, иначе я бы просто врезался ненароком в стену.

Два дня я оплакивал свою судьбу. Обидно до глубины души, когда тебя хоронят заживо близкие люди. Особенно собственный отец. Все это время лекарь Мортиус крутился неподалеку, рассекая по коридору корпуса своей походкой суперзнатока по помешательствам.

— Как вы чувствуете себя, леди?

Глупый вопрос, как может чувствовать себя человек, которого заживо погребли?

— Сегодня на завтрак сливовый пудинг, Адриана? И день прекрасный.

Сколько раз им повторять, я терпеть не могу пудинг!

Когда я раскис окончательно, кудеснику это показалось хорошим признаком, он осторожно отпер двери и заглянул ко мне. На этот раз я не отреагировал на его провокацию. Старикашка опустился со мной рядом на пол, приобнял за плечи и гадко так сказал:

— Ничего, девонька, поплачь, никто же тебя за это не поколотит. А я, пожалуй, позову сюда сестёр. Они помогут тебе переодеться и привести себя в порядок.

Я гневно глянул на него. Он отшатнулся, поспешил встать. Мне конечно хотелось ему двинуть, но я сдержался. Надо же какой я стал терпеливый!

Через час ко мне в комнату пришла сестра Люцила. Грузная кривоногая тетка с красными, как наливные яблоки щеками в сером сестринском балахоне и таком же чепце. С ней припёрлись ещё две кумушки в балахонах. Худая и высокая, как смотровая башня сестра Монки и сестра Анкила с блеклым лицом, сохранившим ещё остатками былой девичьей нежной красоты. Все они почему-то улыбались мне. И я даже подумал, грешным делом, что они надо мной посмеиваются. Но нет, они действительно просто приветливо и незамысловато улыбались.

— Бедняга, — глянула на меня кривоногая Люцила. — А худа-то до чего — одни глаза!

Она взяла меня за руку и помогла подняться с пола.

— Как ты себя чувствуешь, Адриана? Мне так жаль твоего брата. Говорят, он был хороший мальчик, — покачала головой увядшая красавица Анкила.

— Ничего особенного, обычный несчастный человек, не хуже и не лучше вас.

Надо же, как я помудрел, сидя взаперти.

— Мальчишки вечно лезут куда не попадя, торопятся на войну, а вот оно как получается, деточка, — сочувствовала мне дылда Монки.

— Хватит языками трещать, сестры, — уняла их кривоногая сестра Люция. — Пойдем, девонька, мы тебя в нормальный вид приведем. Снова красоткой станешь.

Не знаю почему, но у меня словно с души отлегло, я послушно, даже смиренно, поплелся за монашками следом. На этот раз евнухи не пошли провожать. Меня теперь похоже никто не собирался удерживать силой.

Мы вышли из корпуса, свежий воздух опьянил. Я расставил руки в стороны и повернулся лицом к солнцу, радуясь закончившемуся, наконец, заключению. Сестры с удивлением пялились на меня. Выскочили из корпуса и несколько смешливых девиц в форменных синих платьях с белыми пуговицами и белых чепцах с широкими, загнутыми кверху накрахмаленными краями, похожими на крылышки. “Какая нелепая одежда!” — посмеялся я. Но девушки, похоже, думали то же самое и про мой наряд.

Вместе с сестрами я проследовал в терму. Когда мы вошли в душное, натопленное помещение, я встал как вкопанный. Кажется, я сейчас сплю или попал в райские кущи Лагорнона [5].

Посередине каменной термы находился довольно вместительный шестиугольный бассейн, выложенный плиткой персикового цвета, и в нем плавали обнаженные девушки. Юные и грациозные девушки. Вокруг, на каменных прогретых скамьях тоже сидели девушки, обернутые в тонкую ткань, через которую просвечивали их девичьи прелести, и наводили марафет. Расчесывали мокрые спутавшиеся волосы, натирали тела маслом или кремами из металлических, украшенных финифтью баночек, делали друг-другу массаж и ни одна из этих нимф рая совершенно не смущалась меня.

Я моментально вспотел и вытер лоб рукавом, хотя я с сестрами вошёл всего на всего в помещение для отдыха после парилки, но парится еще не начинал.

— Девочки, девочки, это же новенькая! — прощебетала одна из нимф с крупной грудью и довольно крепкой круглой попкой. В этот момент цвета её глаз я не рассмотрел…

Все остальные защебетали и завизжали от любопытства, принялись беспардонно меня обсуждать шепотком. Правда акустика в этом райском предбаннике оказалась очень хорошая и я расслышал довольно нелестные отзывы о своей персоне.

— Посмотрите на её лицо, какая она чумазая.

— Фу, грязнуля…

— А одежда у неё просто жуть, как у нищенки.

Сестра Люцила показала мне на одну из каменных скамей. Дылда Монки живо сбегала в гардеробную комнату и подсобку, что находились в этом же корпусе и принесла чистую одежду, полотенца, мыло и другие банные принадлежности. Потом сестры и часть девушек уставились вопросительно на меня.