Алый камень - Голосовский Игорь Михайлович. Страница 5

…Уезжая из Гудульмы, они расписались. Наташа забрала все свои вещи, твердо зная, что никогда больше сюда не вернется. Тетка взяла с нее расписку, что она не претендует на половину дома, и проводила ее на пристань. Обнявшись, они всплакнули. Слезы у Наташи были легкими, хотя тетка и посоветовала ей держать ухо востро, ибо, по ее мнению, было не исключено, что Матвей надсмеется над Наташей и бросит. Тетка на прощанье рассказала несколько известных ей историй, окончившихся очень печально. Наташа обещала следовать теткиным советам, но ей было смешно. Она полагалась на Матвея, как на каменную гору, шла за ним с закрытыми глазами.

Для нее не было на свете второго такого человека, как он.

На теплоходе они заняли отдельную каюту. В каюте были накрахмаленные занавески, мягкие ковры и зеркала. Такую роскошь Наташа видела впервые. Матвей не обращал на ковры никакого внимания. Он ни на шаг не отходил от Наташи.

Не выпускал ее из рук, целовал, носил по каюте, баюкал, напевая смешную песенку, кормил с ложечки, заплетал ей косу и шептал слова, от которых у Наташи кружилась голова. Ей приходилось его останавливать, иначе он сделал бы свидетелями их любви всех пассажиров теплохода.

На третьи сутки Наташа проснулась в середине ночи от страшного и пугающего ощущения пустоты. Открыв глаза, она увидела на потолке каюты багровые тени. Они медленно передвигались, то затухая, то становясь ярче. Матвея не было. Его пиджак висел в открытом шкафу. Теплоход тихонько покачивался, и дверца шкафа скрипела. Над головой раздавался топот. Там что-то громко трещало, лопалось, шипело. «Пожар!» — услышала Наташа чей-то истошный вопль. Накинув халатик, она выбежала из каюты. Ей показалось, что за дверью раздался голос Матвея. Но Матвея не было. Была багровая, неестественно светлая ночь, кроваво-красная вода за бортом, обезумевшая толпа на палубе, крик женщин, плач детей.

Наташу сбили с ног. Вместе с толпой она протащилась по палубе.

— Матвей! — крикнула она,но ее голос утонул в криках людей, в треске пламени. Огонь пожирал палубные надстройки и спасательные лодки. Горело все, что могло гореть.

Сверху свалились пылающие перила, обдав Наташу искрами. Наташа с криком бросилась в воду. Плавала она хорошо, и первые несколько минут ею управляла лишь одна мысль — уйти подальше от теплохода, от падающих с него огненных факелов…

Теплоход сносило течением. Наташа никак не могла от него оторваться. Она плыла, задыхаясь, но теплоход, освещенный пожаром, был по-прежнему рядом.

Пламя охватило корабль со всех сторон. Он горел, как огромный костер, снопы искр, выбрасываемые с пушечным гулом, сыпались в воду и гасли с громким шипением. Палубы опустели… Отданный во власть огня, теплоход беспомощно разворачивался поперек течения.

И вдруг Наташа увидела Матвея. Он взбирался на борт по трапу. Языки пламени тянулись к нему, временами он скрывался в клубах дыма, но продолжал упорно лезть вверх и вскоре очутился на палубе.

Наташе показалось, что он идет в сплошном море огня. Она поняла, что он ищет ее, что он специально вернулся за ней, не найдя ее на берегу. Наташа отчаянно крикнула:

— Матвей!

Но он не услышалее. Тогда, собрав все свои силы, она поплыла к теплоходу. Густой дым окутал ее, разъедал ей глаза, она временами ничего не видела — ни теплохода, ни берегов. На плечи сыпались горячие искры. Наташа не чувствовала боли. Но вот ветер отнес дым, и она снова увидела Матвея. Он стоял на корме. Языки пламени гудели вокруг него.

Внезапно раздался треск, и часть надпалубной надстройки рухнула. За борт полетели горящие обломки. И опять дым застлал все перед глазами Наташи. Она натолкнулась на какую-то обуглившуюся балку, уцепилась за нее и, когда дым рассеялся, подгребла почти вплотную к борту теплохода… Матвея на палубе уже не было…

Наташа не хотела, не могла поверить в его гибель и долго плавала среди обломков в надежде найти Матвея, пока не выбилась из сил… Потом, уже теряя сознание, повернула к берегу… Так оказалась она на дальнем берегу…

Слушая Наташу, Егорышев сидел на крыльце и курил.

Он приехал, чтобы заработать за лето немного денег, но теперь решил, что не останется здесь и уедет вместе с Наташей. Оставить ее сейчас одну казалось Егорышеву преступлением. Он не спрашивал себя, как к ней относится. Просто не думал об этом. Его обязанностью было помочь Наташе, вот и все… Софья Петровна перешила для Наташи несколько своих платьев, Капитонов дал денег на дорогу, а Егорышеву предстояло позаботиться о ее судьбе. Все это было совершенно естественно.

В Мшанск приехали на рассвете. Отправились в речной порт. Егорышев шел вслед за Наташей. Они не разговаривали. Наташа ни разу не спросила, почему он за ней идет, не обернулась, чтобы посмотреть, тут ли он еще…

Начальника порта не было, он уехал в Борск. Об этом сообщила секретарша. Она показала Наташе и Егорышеву список пассажиров с теплохода. Список секретарша достала из несгораемого ящика. Бумага на сгибах протерлась почти насквозь…

Потом секретарша рассказала, что водолазы позавчера вытащили тела двух мужчин и двух женщин. Одного мужчину и женщин вскоре опознали родственники, а один мужчина очень сильно обгорел, при нем не оказалось никаких документов. Его похоронили, так и не узнав, кто он… Еще не установлено, сколько всего людей погибло, водолазы до сих пор обследуют русло реки…

Услышав про обгоревшего, неопознанного мужчину, Наташа всхлипнула и отвернулась к стене. Егорышев внимательно просмотрел список спасшихся. Фамилии Строганова в списке не было, как и фамилии Наташи…

— Не отчаивайтесь, — робко сказал Егорышев. — Знаете, всякое бывает. Может, вовсе не его водолазы вытащили… Давайте позвоним еще в Борск… Вам известна фамилия начальника геологической партии, в составе которой был ваш муж?

— Известна, — негромко ответила Наташа. — Профессор Соколов… Он должен был ждать нас в гостинице «Север».

— Вот и нужно позвонить прямо в гостиницу. Мало ли…

— Чудес не бывает, — вздохнула Наташа, но Егорышев решительно взял ее за руку, и они отправились на почту.

Наташа стояла возле кабины, пока Егорышев звонил. Он поговорил с администратором гостиницы, затем с дежурным по этажу…

— Ждали они Матвея, — сказал он, выйдяизкабины и избегая смотреть на Наташу. — Три раза отъезд откладывали, но не дождались и позавчера уехали…

— А вы ждали чего-нибудь другого? — горько спросила Наташа.

— Что вы собираетесь делать? — осторожно спросил Егорышев, когда вышли на площадь.

Наташа не ответила.

Егорышев сходил в магазин и принес ей поесть. Наташа поблагодарила его. Он был счастлив, что она принимает его услуги.

— Вернетесь к тетке? — поинтересовался он.

— Нет, — покачала головой Наташа. — В Гудульму я никогда не вернусь… Я буду учиться… Матвей хотел, чтобы я училась… — Она нахмурилась и твердо сказала: — Матвей учился в Москве. Я тоже постараюсь попасть в Москву.

— Так это же легко устроить! — обрадовался Егорышев. — Я живу в Москве. Поедем вместе!

— Мы не поедем вместе, — ответила Наташа. — Июнь кончается. Я не успею подготовиться к экзаменам. Я поеду в Москву следующей весной, а сейчас я останусь здесь…

Она решила поступить куда-нибудь на работуи за зиму подготовиться к экзаменам в институт. На карандашной фабрике требовались ученицы для обучения разным специальностям. Предоставлялось общежитие. Вместе с Наташей Егорышев зашел в отдел кадров. Начальник отдела кадров встретил их приветливо, посоветовал Наташе подать заявление в механический цех, там больше заработок, и, когда она заполняла анкету, попросил паспорт и трудовую книжку. Наташа растерянно взглянула на Егоры-шева…

Выйдя на улицу, онидолго молчали…

— Напишу в Гудульму, попрошу выслать мне метрику, — сказала Наташа. — Несколько дней я как-нибудь продержусь. Ночевать можно на вокзале или в порту.

— Нет, это не годится, — ответил Егорышев. Он предложил ей поехать вместе с ним в Москву и остановиться у его матери. У матери свой дом, Наташа никого не стеснит. Метрику тоже можно запросить из Москвы.