Придворный портной из Арилидилла (СИ) - Лесницкий Константин. Страница 25

— Это, конечно, интересно, только вот мы тогда их и сами могли раскидать, — заметил Сонни.

— Это вряд ли. Серкет быстро узнала бы об этом и не поленилась бы лично догнать и выпотрошить вас. С ней лучше не связываться, даже таким как вы.

— Кстати, а Серкет это царица, да? Почему вы так настроены против неё? — спросил Ян с осторожностью.

— Не только я. В городе алиджанубы верят каждому её слову, но остальная пустыня знает правду. Вы говорили с Та-Беджет?

— Да. Она сказала, что Серкет — дочь царя, а она — Бахогавана.

— Ложь, всё наоборот, — вздохнул Гьяси. — Значит Серкет и ей мозги прочистила. Да уж, не пальцем делана дочь отца тьмы.

— Я почему-то не удивлён.

— А я не в восторге от этой новости, — добавил Сонни.

Солнце тем временем стремительно садилось. Песок покрывался багром, и воздух холодел с каждой минутой. Прохладный ветер уже не жёг кожу, а наоборот, пробирал до мурашек. Путники ускорили шаг.

— Так вот, — продолжил Гьяси. — Мы, культ Хара, хотим свергнуть её, спасти столицу и очистить пустыню от тьмы.

— Ах, да, что ещё за тьма? Мы, конечно, знаем эту историю о Бахогаване, но хотелось бы более точных фактов.

— Это ты точно подметил. Истории историями, а факты важнее. Бахогаван, конечно же, давным-давно рассыпался в пыль от старости. А вот зло, порожденное им, живёт до сих пор. Мы не знаем точно, какую форму оно имеет. Иногда тьма является нам среди песков. Несколько отрядов отправлялись за ней, за фиолетовым солнцем. Ясно, что никто не вернулся.

— Фиолетовое солнце… Мы же его видели! — воскликнул Ян.

— Ага. Особенно я, — подметил Сонни.

— Что это за солнце?

— Никто не знает, — ответил хариец. — Возможно, это портал, но точно не известно.

— И наконец, последний вопрос. Почему вы не вытащите Та-Бетжет из темницы?

— Сказать честно, она нам не нужна. Это только лишний рот в лагере.

— Жестоко.

— Выбора нет. Пустыня безжалостна, все перед ней равны.

— А куда мы идём?

— В лагерь Хара. Куда же ещё?

Путники с минуту шли в напряжённом молчании, пока Ян не спросил тихо, стараясь не выдать волнение в голосе.

— Мы можем быть уверены, что не станем едой для вашего лагеря?

Гьяси с удивление оглянулся на него, расширив свои жёлтые глаза, но тут же с серьёзным выражением, не отводя взгляда, твёрдо проговорил.

— Клянусь солнечным жаром.

Хариец отвернулся, и путники переглянулись.

— Ладно, давайте быстрее! Скоро совсем стемнеет. И, к тому же, ветер поднимается, — быстро и оживлённо проговорил Ян, чтобы стереть след этого разговора.

17. Фиолетовое солнце

Вскоре на золотую пустыню опустилась бархатистая тьма. Ночи в Лирленде совсем не похожи на ночи Дэуса. Небо черно как смоль, и не видно на нём ни одной, хоть даже самой маленькой звёздочки. Лишь огромная белая, как кувшин с молоком луна. Её диск ярок настолько, что светла земля, будто днём, а резкие тени могут скрыть даже самого неумелого убийцу. Люди верят, что луна и солнце — два огромных рукотворных шара, мраморный и хрустальный. И живут на краю мира два старика, которые каждый день поднимают их в небо…

Путники шли по пустыне, оставляя за собой шлейф на песке. Ветер давно утих, и на бесконечном просторе царила приятная прохлада, успокаивающая раздражённый разум. Ни одна песчинка не слетала с синеватых барханов, залитых белым лунным светом и отбрасывавших причудливые тени. Ян уже клевал носом и зевал, но его пробудил голос Гьяси.

— Шевелитесь! Лагерь на горизонте.

И действительно, впереди среди дюн показалось скопление небольших холмиков, словно рассыпанных кем-то. В таких как раз и жили алиджанубы. Странники ускорили шаг.

Через пару минут они вошли в поселение. Оно выглядело гораздо убедительнее, чем столица. Весь лагерь находился внутри огромной дюны, которая кольцом охватывала его, что странно, ведь эти горы песка обычно долго не живут, разрушаясь под влиянием ветров. Лабиринты полуразрушеных стен сменились вполне нормальными улочками, хоть и небольшими, а возле каждого дома стояли загородки из известняка, в которых спали самые обыкновенные козы. И чем они, интересно, их кормили? По пути то и дело встречались странные небольшие колодцы, из которых исходил свет и тянулись тонкие струйки дыма.

Пройдя в центр поселения, путники остановились возле огромного холма, окружённого более мелкими. Сверху на нём стоял флаг из звериной кожи.

— Залезайте, — ткнул когтем Гьяси на дыру в земле.

— Куда?

— Ох…

Гьяси подошёл к колодцу и залез в него. Остальные, не долго думая, последовали его примеру. Внутри оказалось довольно сносное жилое помещение, с раскиданными повсюду вещами, оружием, шкурами и коврами на стенах. Прямо посередине комнаты горел большой костер, возле которого сидели двое алиджанубов.

— Lirahak wandits Lirdon. Anaha sahts tusadunak, — громко произнёс Гьяси, став по стойке смирно и опустив руки по швам.

— Странники? — один из алиджанубов повернул голову в сторону гостей. Хмурые тяжелые брови, опущенные на глаза, придавали ему грозный и недовольный вид. — Вижу, хорд. А вы двое люди?

— Ну я териантроп. А что? — со своим обычным хитрым выражением спросил Сонни.

— Хм-м. Хорошо. А ты?

— Человек, — ответил Ян.

— Ладно. Giasi, ninha imhts tusadunak?

— Kahts hydna? Wasats tusaehts ealats altaghaluts! Raawa laha!

— Эй, кроты, вы чё там шебуршите? На вопрос мой ответьте! К чему такие подробности? — рявкнул лис.

Алиджанубы замолкли. Хмурый встал, закинув на плечо коричневый шарф и окинув недобрым взглядом плута. Второй, который всё это время неподвижно сидел перед костром, очень медленно начал подниматься. Его глаза скрывала завязанная на голове тряпка, на ремне висели четыре сабли, а руки были спрятаны в длинные рукава одежды. Пока он неспешно вставал с земли, все молчали и ждали, даже хмурый. Наконец он молча поднялся и замер, запрокинув голову. Гьяси после этого сделал строевой шаг вперед и стал рядом с алиджанубами, развернувшись лицом к путникам. Хмурый с силой вдохнул воздух, расправив жабры на лице, и начал громко чеканить слова:

— О, странники! Я Ремаро, военный предводитель культа Хара. Я от всего нашего народа прошу вас помочь нам в борьбе с великой тьмой. Возможно, это будет очень… тяжёлое испытание. Возможно, вы не вернётесь после него…

— Мы отказываемся, — перебил Ян.

Гьяси вдруг разразился кашлем, будто подавился, и алиджануб в повязке с силой толкнул его в бок. Ремаро поднял брови и надулся как жаба, сжав лапы в кулаки и впившись разъярённым взглядом в странников. Однако они не испугались, молча и твёрдо смотря на него в ожидании. Ремаро вздохнул и неожидано ухмыльнулся.

— Вы хотите покинуть Сурхва-Алеквариб, я правильно понял вас?

— Да.

— Хорошо, тогда предлагаю сделку. Вы поможете нам, а мы выведем вас из пустыни. Сами из неё вы никогда не выйдите.

Ян переглянулся с Сонни. Лис почесал затылок, дёрнул ухом и прильнул к спутнику, тихо пробурчав:

— Эти хмыри нас просто так не отпустят. Выбора нет.

Парень повернулся к алиджанубам и с тяжёлым вздохом произнёс:

— Мы согласны.

Хмурый изменился в лице, расплывшись в дружелюбной улыбке. Его враждебный сразу же вдруг куда-то пропал.

— Спасибо вам. Я верю, что вы хорошо поможете нам. У нас очень мало воинов, поэтому точно поможете. Гьяси, посели их где-нибудь на ночь. Выдвигаемся утром.

— Но куда?

— Я не знаю, в казармах нет места. Хоть у себя дома.

— Но…

— Гьяси!

— Повинуюсь.

Ремаро и алиджануб с повязкой сели на пол. Гьяси прошёл между путниками и вылез наружу, жестом позвав их за собой.

На поверхности хариец сразу двинулся вперёд. Пройдя в другую часть поселения, четверо приблизились к очередному холму. Алиджануб поклонился, пригласив странников внутрь.

— Располагайтесь. Огонь там горит.

— А вы?

— Я побуду здесь. Не хочу спать.