Оккультист (СИ) - Снежный Иван. Страница 20

Доктор перебирал записи, а перед ним энергично расхаживала моя знакомая в облегающем деловом костюме. Значит, женщины в белом не существует, док? Вам бы поучиться врать у Агафьи-Марии. Дама забегала по кабинету еще быстрее, размахивая руками и что-то крича. Жаль, что я ничего не слышу. Может, научиться читать по губам? Это должно быть несложно: найти какие-нибудь ускоренные курсы сурдопереводчиков или заглянуть за материалами в общество глухих. Столько всего нужно постигнуть… мои сумбурные попытки практиковать различные медитации и дыхательные упражнения сейчас казались такими наивными. Словно дикарь, я отбрасывал драгоценные камни, годами любуясь на мутные пластиковые бусы. Учить надо было совсем не то и не так.

Пока я размышлял об ускользающем времени и открывшихся возможностях, атмосфера в кабинете изменилась. Андерсен заключил девушку в объятия и нежно поцеловал в шею. А затем они начали лихорадочно срывать с себя одежду. Костюмчик не обманул, фигурка у женщины оказалась на загляденье. Когда док перешёл к активным действиям, завалив командиршу на стол, я отвернулся от бесплатного шоу. В конце концов, мне не пятнадцать лет, чтобы интересоваться, откуда берутся дети.

Изогнувшись в экстазе, женщина сбросила часть бумаг со стола, их я и принялся изучать. Толстые папки были приведены к одному стандарту: номер камеры, странное словосочетание, похожее на кличку, и несколько круглых штампов. Текст хорошо читался, но моя бестелесность и отсутствие рук не позволяло заглянуть внутрь папок. Больше всего будоражили воображение названия. Они всегда начинались с цифр: “567 Полуживой Дракон”, “1078 Шар загадок”, “3001 Одержимый Оккультист”... стоп, похоже, это про меня. По крайней мере, номер камеры в углу совпадает с моей. Штамп в графе “условия содержания” гласил, что я безопасен. Правда чуть ниже стояла занятная пометка от руки: “при освобождении 3001-1 возможен конец света класса ???” Демон никогда не говорил о своих конечных целях. Если док прав, внутри меня настоящая ядерная бомба. Не смотря на это, желание выбраться из казематов Фонда никуда не исчезло. Крайне эгоистично подвергать человечество опасности, но если кто и способен разобраться во всей этой чертовщине и сдержать Чёрного, то только я сам. Моя папка оказалась одной из самых толстых. Учитывая, что для моей биографии достаточно пары страниц, внутри наверняка полно информации о демоне. Если удастся, неплохо бы захватить это дело с собой.

Зависнув над столом, я скользнул взглядом по обнажённой раскачивающейся груди и принялся рассматривать бумаги, ещё не сброшенные в порыве страсти. Папки на Папашу Эша и улыбчивого хиппи не оказалось, либо они погребены под ворохом документов. Зато выяснилось другое: совсем рядом с моей камерой содержались два объекта класса “Сверх-Опасный”: “112 Весёлый Роджер” и “2034 Светлячок”. Для такой серьёзной организации странно пользоваться детскими кличками, но им виднее. Наверное, в личных беседах легче обозначать объекты прозвищами, чем запоминать кучу цифр. Больше ничего стоящего внимания в комнате не нашлось. Сделав круг под потолком, и в последний раз оценив роскошные ножки женщины, я покинул кабинет.

Знакомые места посещены. Не считая столовую, больше я нигде надолго не задерживался. Если следовать советам демона, теперь можно летать в свое удовольствие. Остается только один нюанс - я понятия не имею, как вернуться обратно в собственное тело. В прошлый раз я преодолел какую-то незримую линию, после которой проекция распадалась, что-то вроде радиуса действия. Снова воспарить в небеса? Не уверен, что у моего тела есть на это время. Попробую залететь напрямую в голову.

Проникнув в ближайшую камеру, я продолжил скользить сквозь стены из одной комнаты в другую. Старался нигде не задерживаться, но иногда внимание сбивалось, отпуская воображаемый кубик и жадно ловя происходящее. Посмотреть здесь было на что.

Прежде всего, далеко не все палаты содержали людей. Некоторые камеры пустовали, но совершенно не ожидал, что большинство из них заполняют предметы. Иногда встречались причудливые машины непонятного назначения. Однако чаще всего - самые обыкновенные бытовые мелочи. В третьей комнате я обнаружил металлическую детскую горку, похожую на ту, что стояла в моем дворе и на тысячах площадок по всей стране. В пятой - деда в греческой тоге, он увлеченно играл сам с собой в каменные шахматы. После десятка абсолютно непримечательных заключенных в комбинезонах, я наткнулся на нечто, заставившее меня ускорить возвращение в тело. В центре довольно тёмной камеры на деревянном табурете стоял огромный шоколадный торт, украшенный кремовыми цветочками. Он выглядел соблазнительно свежим. Я подлетел ближе, но стул затрясся и на пол шлепнулась точная копия торта. Не успел удивиться произошедшему, как оба десерта задрожали и их стало уже четыре. Каким-то образом предмет знал, что я здесь, и реагировал на моё присутствие! Когда тортов стало шестнадцать, включилась сирена и камеру наполнил мигающий свет.

Дальше я летел максимально быстро и не отвлекался на содержимое камер, пока не врезался в стену. Внешне она ничем не отличалась от десятков стен, что я преодолел до этого. И тем не менее, препятствие не пропускало меня. Скользнув в коридор, я чуть не вошел в охранника. Мерзкое должно быть зрелище – человеческое тело изнутри. Номер камеры оказался знаком: именно здесь содержался особо-опасный объект Светлячок. Помимо пары бойцов с автоматами, на дверь навесили панель из стекла. Она искрилась в свете ламп, будто цельный кусок льда, и каким-то образом экранировала мою проекцию. Это место просто полно чудес!

Решив больше не рисковать, оставшийся путь я проделал по знакомому коридору. На подлете к палате обнаружились первые проблемы: дверь моей камеры распахнута настежь, ближайшая аптечка на стене вскрыта, часть лекарств раскатились по полу. Надеюсь, я там не умер?

Залетев в комнату, я увидел собственную посеревшую физиономию с закатившимися глазами и языком наружу. Странно, но плачевное состояние тела не вызвало никаких чувств. Слишком хорошо я помню, как убого внутри. Столько отвлекающих факторов. Левитировать в виде проекции куда приятнее. Мое сердце явно остановилось, но я не ощущал никакой боли. Значит, если меня в таком состоянии застрелят или проткнут ножом, проекция даже не почувствует. Интересно, я исчезну или останусь навечно летать безмолвным наблюдателем? Роскошный был бы эксперимент, а главное, не придется возвращаться в этот вонючий мешок из плоти. Два охранника торопливо делали мне искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Лишь из жалости к потеющим от натуги бойцам, я залетел обратно в область лба, совместив сознание и тело.

Стоило вернуться, как я начал ловить яркие трипы от прикосновений охранников. Причем двойные, от обоих сразу. В отличие от создания проекции, чтение мыслей не требовало усилий и слабо поддавалось контролю. Единственный известный мне способ остановить живой калейдоскоп - никого не касаться. Трёхмерные картинки из мельтешащих пятен накладывались друг на друга, творя с моим мозгом что-то запредельное.

– Буэээ, – меня снова вырвало, похоже, вестибулярный аппарат не рассчитан на такие выверты сознания. Казалось бы, уже нечем, но в ход пошла желчь и желудочный сок.

– Твою ж… – не успевший отскочить боец оказался заляпан желто-зеленой жижей. – Ожил, покойничек! А ты говорил, после пяти минут клинической смерти не возвращаются.

– Мозги точно спеклись, видишь, ржёт, как дурачок. Где, черт возьми, Андерсен?

Добрый доктор этим вечером сильно занят. Обнаженная красотка на столе и нашествие свежего шоколада - слишком многое требует внимания. Тем лучше для меня, есть время оклематься. Рука, вывихнутая перед первым выходом из тела, нещадно болела. Мышцы одеревенели от долгого лежания без движения. Кажется, бойцы перестарались с затягиванием ремней: пальцы на ногах не слушались. Несмотря на этот дискомфорт и положение пленника, я не мог и не хотел скрывать улыбку. Запертый в камере глубоко под землёй, с кучей опасных артефактов, я был абсолютно и окончательно счастлив. Пока меня не накрыл откат.