Мир Феликса (СИ) - Мельников Евгений. Страница 15

— Ильи больше нет, в его теле сознание Феликса. — Тут я намеренно остановился, чтобы Настя поняла единственный возможный смысл моего высказывания. — Но Феликс пошел дальше и начал заражать других людей. Его копии теперь повсюду — среди моих знакомых и даже в правящих чинах. У него маниакальная идея — захватить весь мир, в итоге он хочет быть в каждой голове. У меня есть навыки, которые могут упростить ему задачу, и поэтому он охотится на меня.

— Угу… — Настя слушала с сопереживанием, но настороженно, будто ожидая подвоха. — Это очень необычная и непонятная шутка, Андрей, но мне приятно, что ты затеял для меня такую длинную интригу.

— Мне не до шуток. — Жестко прервал ее я. — Сегодня он стер моих родителей.

Ее лицо замерло в безвыходном оцепенении. Я прекрасно понимал ее состояние, это был один из тех сдвигов миропонимания, которые происходят один раз в жизни.

— Извини, теперь мне нужно сделать одно дело. — Я потянулся к бардачку и достал шприц и пластиковую пробирку. Настя без слов наблюдала за мной.

Я подошел к багажнику и, прежде чем открыть его, внимательно осмотрелся: вокруг не было ни души, шум дороги до этого места не доходил, и только звуки леса нарушали тишину. Сердце по-прежнему щемило, за этот день я, казалось, привык к непрерывной тяжбе волнения и горечи, она стала моим перманентным эмоциональным фоном.

Настя встала рядом со мной, взгляд ее ничего не выражал и только ждал дальнейшего развития. Я собрался с духом и открыл багажник. Женщина смотрела на нас, щурясь от внезапного солнечного света, ее лицо было сморщено скотчем, кровь от удара высохла, благодаря чему я понял, что она в порядке.

— Что за…? — Настя отпрянула от неожиданности.

— Это тоже Феликс. — Объяснил я. — Мне нужна его кровь для исследования.

Почему-то я не думал о конспирации, о том, как скрыть от Феликса свои планы. Быть может, потому, что не было у меня никакого плана… Я посмотрел на Настю, она посмотрела на меня, затем на мою пленницу, ее неспокойные зрачки были индикатором напряженных размышлений. Затем Настя снова посмотрела на меня; я не знаю, что происходило в тот момент у нее в голове, какие мысли крутились и к какому выводу привели, она сделала шаг в мою сторону и, глядя на меня не виданным доселе взглядом, положила ладонь мне на шею. Через секунду ее губы были крепко прижаты к моим. Я оцепенел.

Удивительно, от ее поцелуя мое волнение, которое было настолько неизменным, что я перестал его замечать, внезапно улетучилось, и я вдохнул так, как дышал днем ранее — широко, свободно и свежо.

— Ты ненормальная, ты знаешь об этом? — Я смиренно тонул в ее глазах, внезапно они стали самым уютным убежищем для меня.

— Наверное, это необходимое условие, чтобы встречаться с тобой. — Произнесла она в ответ, не выпуская меня из себя.

Я желал остаться в этом мгновении и в этой точке, потому что все вокруг нее было непроходимым кошмаром. Но время требовало от нас решительных действий, я выбрался из ее глаз и обратился к глазам Феликса, пусть сейчас они были измучены и напуганы, для меня глаза всех его экземпляров были одинаковы — коварные, чудовищно умные, почти маниакальные и до дрожи ненавистные.

— Нужно сделать то, ради чего мы сюда приехали. — Решительно заключил я и оголил иглу шприца.

Феликс оживился, его морщинистые, с потекшей тушью веки широко раскрылись, обнажив красно-мутные белки. Тогда я не загадывал далеко наперед, я думал лишь о том, чтобы заполучить его кровь. И тут я услышал звук мотора. Поскольку дорога в округе была одна, кто-то определенно ехал на карьер. У меня в голове тут же возник выбор из двух вариантов: закрыть багажник и обнять Настю, как ни в чем не бывало, или быстро взять у Феликса кровь с риском быть замеченным.

— Андрей! — Вдруг вскрикнула Настя. Ее палец указывал на грунтовую дорогу, откуда появилась полицейская машина.

— Только не это. — Пока спокойно, без преждевременной паники произнес я.

Первым моим рефлексом было закрыть багажник, но сделать это нужно было непринужденно, не вызывая подозрений. Я вглядывался в салон автомобиля, пытаясь определить, куда именно смотрят полицейские. Но, присмотревшись, я понял, что из четверых мужчин в салоне только один был похож на полицейского, и не какого-нибудь, а именно того, который благосклонно отпустил нас, когда мы едва не протаранили машину дорожного патруля. Я продолжал вглядываться и делал это настолько открыто и пронзительно, что Настя одернула меня, решив, что я слишком выдаю себя.

Автомобиль остановился в двадцати метрах, и тут я понял, что моя настороженность была небеспочвенной. С кресла водителя поднялся тот самый лысый и тучный капитан, он поймал нас взглядом и не отпускал, пока остальные не вышли из машины. С ним были мужчина средних лет в летней рубашке, с бросающимся в глаза красным лицом, худощавый студент в потасканных джинсах и суровый тип в камуфляжной форме, с тактическими очками, надвинутыми на бейсболку, и характерной воинской щетиной, в его внешности угадывался образ матерого стрелка или охотника. Все четверо стояли у машины и пристально смотрели на меня.

— Настя, сядь в машину. — Первым моим решительным действием была эта фраза.

— Что такое? — Она была взволнована не меньше моего, но не стала противиться и тут же выполнила просьбу.

Четыре абсолютно разношерстных индивида приехали на одной машине, за мной — это был он. Я стоял неподвижно и ждал развития — мне нужно было подтверждение. Первым сделал шаг стрелок, и тут я обратил внимание на пистолет в кобуре, пальцы правой руки настороженно касались рукоятки. Еще один пистолет висел на бедре у капитана. Не знаю, как мне удалось совладать с волнением в тот момент, внутренняя паника постепенно перешла в холодный расчет. Вероятно, именно это должно происходить с человеком, когда у него не остается путей для отступления.

— Ты ведь знаешь, что у меня в багажнике? — Громко обратился я ко всей четверке.

— Я видел запись камеры наблюдения на парковке. — Ответил стрелок.

На этом сомнения окончательно рассеялись. Я мысленно дал Феликсу право на один шаг, прежде чем сделать то, что я задумал.

— Я хочу поговорить с тобой. — Он стоял на своем месте, совершенно точно понимая, что на близком расстоянии разговор со мной невозможен.

— Говори и уходи. — Строго и дерзко ответил я.

— Нет, Андрей. Сегодня так не получится. — Как всегда, дружелюбно возразил он. — Мое предложение присоединиться снова в силе. У тебя еще есть выбор, но, что бы ты ни выбрал, твое тело пойдет с нами.

Тут я понял совершенно точно: наш биполярный диалог исчерпал себя, ситуация требовала решительных действий. Его шаг вперёд стал для меня стартовым выстрелом, я стремительно нырнул всем корпусом в багажник и крепко схватил заложницу под руки. Она тут же начала брыкаться, но я потянул ее с такой силой и яростью, что, не успели они пройти полпути, она уже стояла предо мной, едва удерживаясь на ногах, с острием топора под горлом. Феликс остановился, рука стрелка молниеносным движением выхватила из кобуры пистолет и направила его на меня. В его глазах, возможно, впервые, я увидел тревогу. Я же держал топор твердо, давая понять заложнице, что ей лучше самой держаться на ногах.

Судя по всему, он не ждал от меня столь отчаянного шага — вся четверка смотрела на меня молча, в полном недоумении. Стрелок крепко сжимал в руках пистолет и напряженно выпускал воздух, широко раздувая ноздри, будто стараясь надавить на меня этим действием.

— Андрей, не глупи. — Наконец, произнес он. — Ты уже понял, это конец. Ни к чему хорошему твое сопротивление не приведет.

Его честное заявление уверило меня в том, что я пошел по единственно верному пути. Я не стал ничего отвечать, ожидая, что он предпримет дальше.

— Отпусти ее. Мы оба знаем, что ты не сможешь убить человека. — Его мушка смотрела точнёхонько на меня, а за ней горел взгляд настоящего сурового бойца, который ярко выделял его среди других копий.

— Ты уверен? — Я тут же поймал его интонацию, волевую и многозначительную. — Ты стер моих родителей. Не представляешь, как сильно я хочу раздавить одного из твоих выродков.