Контрабандист Сталина 2 (СИ) - Беличенко Константин. Страница 21

— Все из машины — кричу и тут же наблюдаю, как от мощного пинка грузина, вылетает дверь моей машины, что называется с "мясом". Вываливается грузин, держа маузер вверх на дорогу. За ним я с саквояжем. С другого бока Сергей. Будённого нет.

Грузин так же быстрым взглядом оценил ситуацию и собирается ринуться обратно в машину.

— Стой. Пусть Сергей посмотрит — командую, а сам смотрю наверх. Там появляется голова в фуражке, мельком оценила обстановку и спряталась. За ней появляется рука с револьвером и давай стрелять в нашу сторону. Прицельной стрельбой это назвать нельзя, больше на испуг, но нам приходится лежать. Чибурданидзе ругается по-грузински и отвечает из маузера.

Выхватываю гранату, откручиваю колпачок, дергаю шнурок, считаю до трёх и спокойно кидаю в спрятавшегося стрелка. Он уже спрятал руку, опустошив барабан. Расстояние тут метров десять, плюс-минус метр и граната ложится, как надо. Взрыв и до нас, доносится чьи-то громкие стоны.

Мы, не сговариваясь с грузином, лезем наверх. Я не успеваю. Грузин, что тот кабан, в одной руке шашка в другой маузер, прёт вперёд. У меня в одной руке наполовину разряженный браунинг, во второй граната.

Чибурданидзе единым рывком достигает края и выглядывает на дорогу. Причём выглядывает грамотно, чувствуется опыт боёв. Отклонился чуть вбок, пистолет поднял на уровень глаз, выглянул и тут же в кого-то пальнул пару раз. Тут же загрохотал пулемёт. Часть пуль поднимает фонтанчики пыли, а часть проносится у нас над головой. Я обхожу грузина слева, ориентируясь на звук пулемёта, и отбегаю на пять метров. Пулемёт замолчал.

Не сговариваясь, мы опять поворачиваем головы к нашему автомобилю. Там Сергей уже вытащил Буденного из машины, перевернул и перевязывает бинтом из аптечки автомобиля. Рана или раны у инспектора кавалерии РККА на спине. Нам не понятно, жив он или нет.

Слышу какой-то непонятный рык изо рта грузина и понимаю, что он сейчас рванёт на пулемётчика, не останавливаясь ни перед чем. Не зря его уважал Будённый, выдать, преданный ему был человек.

— Выгляни, а я его гранатой — и трясу рукой с колотушкой.

Грузин смотрит на меня, моргает налившимися кровью глазами, а потом с криком выставляет голову над дорогой. Пулемёт опять "ожил" короткой очередью, но грузин успел спрятаться.

Как только пулемёт замолчал, теперь выглодаю я. Одного мимолётного взгляда хватило, чтобы увидеть одного военного ползущего в сторону автомобиля, в которого стрелял я. Второго повисшего на двери автомобиля, со стороны шофёра. Третий на заднем сиденье автомобиля за пулемётом. Четвёртого засёк краем глаза, валяющимся справа в неестественной позе с револьвером в руке. Пулемётчик тут же довернул ствол пулемёта и дал по мне короткую очередь. Я юркнул вниз. Встал на одно колено, при этом ушиб коленную чашечку о камешек, матюгнулся. Примерно прикинул, где автомобиль, открутил колпачок и посмотрел на грузина. Увидел его чёрную бороду всю в каком-то мусоре и оскаленное лицо, приготовившегося к прыжку.

Дернул за шнур, произнёс раз-два и по большой дуге отправил гранату в сторону машины на дороге. Не успел ещё отгреметь взрыв, как грузин рванул вперёд.

Я, прихрамывая, поднялся на дорогу, а Чибурданидзе что-то выкрикивает и кого-то уже избивает в автомобиле. Пулемёт валяется чуть в стороне. Машина, побитая сзади осколками и с пробитым задним колесом, осела на один бок.

Изображаю спецназовца 21 века и тоже двигаюсь к автомобилю, мелкими шажочками чуть согнув колени. По дороге рывком срываю ремень с пистолетом с раненого и полу оглушённого Шанина, которым он почему-то не воспользовался и продолжает ползти к автомобилю. Подбегаю к грузину.

— Чибурдонидзе отставить — кричу командным голосом. Нам нужны пленные, а не трупы.

Грузин ещё не отошедший от боя, но услышав свою фамилию, поворачивается ко мне. Поморгал красными глазами…. ух… узнал. Потом крепко перехватил в одну руку свою шашку, в другую маузер и большими прыжками понёсся к нашей машине. Мне делать нечего вытаскиваю полуживого окровавленного мужика из машины и начинаю его связывать, всем, что попадается под руки. Адреналин всё так же играет в крови. Бой оказался скоротечный и жестоким. Да и в таком настоящем бое, я в первый раз. Гранаты, пулемёт…это серьёзно.

— Вот это повоевали. Всегда так мечтал — где-то в сознании "всплыло" у меня. Видать адреналин и на Сакиса влияет положительно, раз у меня такая эйфория.

Мужика обыскал. Вытащил все предметы из кармана и закутал всем, что попало под руку. Как тот паук свою жертву. Принялся за Шанина. Его тоже обыскал и нашел отличный нож отделанный серебром, в виде мизерикордия, кастет, деньги и кучу разных мелочей в карманах. Сначала связал руки, под ругательства Шанина. Дальше слушать его не захотел, много чести. Вспорол и вырезал его кинжалом кусок ткани с его брюк, где была рана. Сделал кляп и засунул ему в рот. Осмотрел ногу. Кажись своим выстрелом, я ему бедренную кость повредил. На второй ноге лишь царапина. Перетянул ногу его же ремнём. Матюгнулся от досады. Но надо будет, кого то и допрашивать. Достал свой индивидуальный пакет первой помощи. Пока его перевязывал, появились Сергей с грузином, несущие Буденного.

— Жив, но ранен. Одна рана не опасная, только кожу содрала со спины, а вторая…непонятно, но пуля застряла где-то под лопаткой — Сергей.

— Надо срочно вести в больницу — Чибурдонидзе.

— Нет. Надо срочно сюда доктора, а то растрясти можем — не соглашаюсь.

— Нет. Едем к доктору. Немедленно — подскочил ко мне грузин и навис надо мной, хватаясь за свой маузер на боку.

— А на чем ехать? — указываю на побитую машину.

— Поменяем колесо и поедем — грузин.

Потом мы бегали вокруг трофейной машины, благо у неё запаска была спереди с левой стороны машины и не пострадала. Грузин оказался действительно чудовищно сильным. Поднял правый задний борт автомобиля и держал, пока мы не поставили запасное колесо. Осторожно загрузили Буденного на заднее сиденье, который потихоньку начал приходить в себя и Сергей с Чибурданидзе уехали.

— Про меня только не забудьте — крикнул им напоследок. А я как дурак, вечером остался один на дороге с двумя трупами и двумя ранеными пленными, пулемётом и побитой машиной в овраге.

Я сначала подтащил трупы, предварительно их обыскал, к краю дороги. Взял себе всё более-менее ценное, которого оказалось довольно много. Дорогие бумажники с деньгами, серебряные с камешками подсигары, золотые звездочки с молотом и плугом, покрытые красной краской. Взвесил на руке — грамм 25–30 будет. Неплохо. В общем, оставил только два нагана. Они-то мне точно не к чему. У одного даже была моя зажигалка. Пощелкал. Качество так себе. Особенно обработка напрягала, нет изящества.

— Молодцы, наладили выпуск. А я про неё уже и забыл — я как маленький, поигрался секунд тридцать посматривая по сторонам. Полуживого неизвестного на труп, туда же Шанина, головами в разные стороны и пристроил рядом пулемёт. Если совсем прижмут, спрыгну в кювет и буду уходить в кусты. Проверил и перезарядил свой браунинг. Признал, что надо было это сделать раньше и в дальнейшем не допускать таких ошибок.

Осмотрел ещё раз пулемёт, правильно ли я поставил запасной диск, который был в машине нападавших. Приготовился к серьёзной обороне.

— Ну, вот товарищ Сухов. Восток дело тонкое — посмотрел на пулемёт Льюиса и получившуюся баррикаду, произнёс всплывшие воспоминания в моей голове.

— Шанин, вы, где с… пулемёт взяли? — вытащил кляп и слегка стукнул по раненой ноге пленника. С пулемётами в СССР в это время напряжёнка и так просто его не достать. В ответ услышал только ругательства. — Никогда этого ещё не делал, но надо же когда-то и начинать — покрутил я мизерикордию Шанина.

А ты, обратился я к своему второму я, имеешь опыт пыток? И выслушал целую лекцию. Отец Сакиса, которому во время правления Смирны приходилось применять и такие методы, обучал этому сына. Помогла и учеба в Германии, где тоже учили полевому допросу. Получил странное ощущение, как будто вспоминаю давно прошедший материал. Поймал себя на мысли, что наши сознания с Сакисом всё больше и больше сливаются, хотя мы так же и продолжаем "разговаривать" друг с другом, образую непонятно кого. Часть воспоминаний, дополняют друг друга, а часть вытесняются, а часть пропадает. Я уже не могу вспомнить часть своей жизни…. тупо не помню. Забыл своих родных в прошлой жизни. Помню только, что был у меня брат, и мы с ним часто ругались…и всё. Что, почему и как, не помню. Родителей тоже забыл. Зато почему-то Аспасию и Александру стал воспринимать своей семьёй. Что ждать от себя в дальнейшем…я теперь и не представляю.