Контрабандист Сталина 2 (СИ) - Беличенко Константин. Страница 58

— Что за дурь? А, в Москве вы объяснить это не пытались. Ведь можно использовать эту руду на другие цели? (Ключевой ошибкой в планировании завода стало мнение Гипромеза и инженеров предприятия в том, что домны "американского типа" смогут перерабатывать фосфористые и пылеватые руды Керчи. Разумеется, советские инженеры всю вину свалили на поставщика оборудования, однако не стоит забывать, что техзадание на покупку аглофабрики составляли в тресте "Югосталь" с учетом рекомендаций самих заводских инженеров. — истор. Справка) Надо рассказать Сталину, как его дурят. Мало того, что чугун будет очень дорогой, так ещё и не качественный. — Я на некоторое время отлучусь, а вы подберите мне местные образы руды для анализа. Попробую определить, что за продукцию лучше всего сделать из вашей руды — подвожу итог встречи.

На этом мы, в общем-то, и расстались. Я заверил предоставлять список привезённого товара, а они покупать, если у них будет, чем заплатить. Ну, разве что Дрокопуло шепнул по-гречески, что постараюсь предоставить один рыбацкий баркас в долг. А они пусть поищут золото в старых курганах… или ещё где.

Вот с такими невеселыми новостями я отправился к берегам Ливана. Экипаж опять большей частью поменяли, сократив до минимума. Двадцать "пассажиров" на борту, этому способствовали, корабль-то небольшой. Капитаном на "Жан-Мари" стал Олаф. Третий помощник Герман остался за капитана на "Огнях" и после разгрузки выведет судно на рейд Керчи.

На преодоление расстояние в тысячу морских миль, с учётом прохождения проливов, нам понадобилось восемь дней. Хоть там всё оказалось просто. Подскакивал катер, брал деньги за проход и предупреждали, чтобы не вздумали приставать к берегу.

— Оно нам надо — буркнул я, показывая на карте примерное место Олафу, куда нам надо подойти в сумерках. Использую тоже место, где и прошлый раз загружали палестинские трофей.

Потушив огни, оставив самый минимум, при помощи "пассажиров" разгрузили, используя шлюпки оружие и боеприпасы. "Пассажиры" так же останутся здесь на берегу, дожидаясь меня. За ними я вернусь со знакомыми лурами, очень надеюсь, что они никуда не ушли.

Следующим поздним утром под изумительный запах цитрусовых стали на рейде Триполи. И опять тот же пограничный катер и тот же капитан Пьер Рашар. Дежавю какое-то, день Сурка. От чего начал к тому и пришёл.

У таможенного капитана Рашара память оказалась хорошая, и он вспомнил меня.

— У вас я смотрю другое судно. А почему под нашим флагом? — тут же обратился ко мне после ознакомления с грузом. Мы стоим около ящиков с углём.

— Потому что мне разрешили проживание и ведение бизнеса во Франции, а родственники и удача не оставили меня — понимай как знаешь. — Так же мне поручили наладить доставку угля в Триполи.

— Уголь у нас сейчас действительно стратегический товар и полностью выкупается начальником порта по фиксированной цене в местной валюте. Ваш причал номер семь с правой стороны, сейчас он свободен. Я предупрежу о вас по рации — и внимательно рассмотрел на ящики с углём. — Какая не обычная упаковка…

Направляемся на судне ближе к причалам. Порт оказался полупустым. Кроме нас ещё два больших парохода, по размеру даже превышающее "Огни Смирны", стояли под разгрузкой-выгрузкой у причала. Нас тут же встретил небольшой буксир и шустро приставил к причалу. Я не стал дожидаться полной швартовки и постановки трапа, а подхватив саквояж на все случаи жизни, перепрыгнул на причал и направился к начальнику порта…

— Вот скажите месье Жонсьер зачем мне оккупационные деньги? — мы уже с этим лысым толстяком спорим минут пятнадцать за форму расчёта за уголь в его кабинете. Всю привезённую мной тысячу тонн угля покупает порт. О моём возможном визите их оказывается, предупредили. Но вот платить чиновник твердой валютой или драгоценными металлами не хочет, а "нажать и просто отобрать" меня боится из-за предупреждения из Франции.

— Но мисье Манос, где же я вам возьму здесь франки или фунты?

— Тогда предоставите товар, можно и конфискат, иначе я больше не привезу уголь.

— Могу предоставить мадагаскарские пряности и специи — тут же сориентировался чиновник.

— Нет. Это слишком специфический товар и найти на него покупателей будет очень сложно. "Зато обмануть меня с ценной будет очень просто" — последнее предложение я добавил про себя.

— Ну, хорошо — после недолгого раздумья согласился Жонсьер — есть у меня хлопчатобумажная ткань из Мадагаскара…но месье Манос вы должны дать слово, что не будете продавать её во Франции и не скажите у кого её взяли.

— Вот это другой разговор. Я с удовольствием у вас буду менять уголь на разную ткань, нитки, пряжу и обработанную кожу. Возможно, что-то и ещё предложите? Я никому ничего не скажу и во Франции этот товар продаваться не будет… как и во всей Европе. Обещаю.

В общем, мы договорились. Жонсьер даже упаковочные ящики согласился оплатить тканью, но несколько другого формата.

— Ткань очень хорошего качества. Но… цвет у нее… серый. Неходовой — Жонсьер.

Я его тоже понимаю, товар для него поменять на уголь намного выгоднее. Плюс официальное обналичивайте денег. Это для колониальных властей всегда было проблема, власти метрополии за этим всегда строго следили.

Направляюсь обратно на судно, дать распоряжения и забрать Самира.

— Олаф вот тебе список тканей и её расцветки, которые должны привезти. Проверь внимательно, чтобы не было гнилой или с грибком. Плохую не принимай. Заказывай воду и продукты… и что там тебе ещё надо для судна. Приедет Самир с телегами пусть сгружают остальной груз, кроме той пачки пиломатериалов, что я тебе показывал. Увольнение на берег только после разгрузки груза с рейда — отдаю распоряжение. — Хотя причалов свободных много и если плата будет не большая пусть тут стоит. Решай сам.

— Месье Сакис я нашёл хорошую повозку — забежал на мостик пацан.

— Идём — подхватываю саквояж и сумку. Одну сумку с подарками несу я, вторую Самир. Чёрт, опять нет местных денег. Пришлось с местным таксистом расплачиваться французскими монетами. В этот раз едем на легкой чёрной коляске-двуколке с двумя большими красными колёсами и тентом. Внутри тоже отделка красного цвета из местной ткани. Нарядная. Для иностранцев. Местные ездят попроще, зато доехали быстро.

Акиля Аббаса и в этот раз не было дома, но охранник меня узнал. Сам хозяин дома находился в своей лавке и за ним тут же послали. Я опять расположился в достархане. Красота. Вокруг белые цветы апельсина чем-то похожи на вишню, вот только запах… запах другой. С непривычки он даже слишком сильный, забивает всё вокруг. Главное не забыть, разной местной косметики Аббасу заказать, себе и тёти. А то обижаться будет… да и во Франции это на много дороже…

— Сакис… сынок. Приехал, не забыл — ко мне спешил Акиль Аббас, раскинув руки. Он появился где-то, через полчаса, когда мы уже допивали второй чайник чаю.

Сынок, так сынок. Наверное, Акиль из-за трагедии семьи Сакиса, решил принять меня в родственники. Встаю, схожу на землю и низко кланяюсь "дядьки", прижимая правую руку к сердцу. Сидящий на крыльце Самир, тоже вскакивает и низко кланяется в позе слуги. Мы с Аббасом обнимаемся, соприкасаемся поочередно щеками, как близкие родственники. Да… Восток дело тонкое и тут надо обязательно соблюдать традиции.

— Дядя Акиль направь телеги на разгрузку товара к тебе в лавку с моего судна — после десяти минут обоюдных расспросов. — Пока оно стоит на причале номер семь.

Тут же последовали распоряжения Аббаса и ухода Самира со слугами, неспешно продолжаем беседу. Потом я ему дарю подарки. Там испанский пистолет с патронами, пара складных ножей оттуда. Арабское медное чеканное блюдо из Африки, пару необычных женских украшений из золота… ну и русский мёд, конечно.

— Вы посмотрите, что я вам привёз, и назначьте цену сами. Потом купите мне шелковых ниток для пошивки обуви и одежды. И ещё мне нужно хозяйственное дешёвое оливковое мыло. Если не хватит, то я добавлю деньгами — то, что меня обманет Аббас, это вряд ли. Да себе не забудет, но я думаю в пределах нормы. Обсуждаем примерное количество того и другого.