Битая грань (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна. Страница 23

— Ух ты! Красота нереальная! Почти как в фильме про Бэтмена, ей-богу! — восхитилась Катя, тут же направившись к этим окнам. — Как там… Готэм-сити?

— Кажется да, — было видно, что ему по душе ее восхищение жильем и видом. Встал за ней в полушаге, грея обнаженное плечо своим дыханием.

А Катя вернулась к прошлому вопросу.

— Не знаю, вроде виски и не хочется уже, у меня от тебя больше голова кружится, чем от алкоголя, — лукаво стрельнула в Сашу взглядом сквозь ресницы, едва сдерживая улыбку, от которой щеки болели. — А вот покушать и кофе, это да! Я согласна! И про обещания повтора — не забыла…

Он не дал договорить, обхватил ее руками за пояс и притянул к себе, крепко прижав к телу, дав явно прочувствовать и твердый, возбужденный пах, и жар мужской кожи.

— Здесь никто ничего не забыл, котена, уж поверь мне, ни слова! — чуть грубоватым голосом прошептал Саша ей в ухо, дразня дыханием волоски. — Стаскивай свое платье, неудобно же, мешает только. А мне куда больше нравится то, что под ним, — не оставляя в этом сомнений, сам начал ткань с ее тела стягивать.

— И чулки? — поинтересовалась и сама настолько же севшим голосом.

Сердце тут же бухнуло в груди, рухнуло в живот, кажется, попав в окружение каких-то безумных «бабочек». Дыхания не хватает, шумно глотает воздух ртом.

— Не-е, котена, чулки на тебе мне нравятся. Их оставим, — протянул Санек, буквально пожирая ее вот такую, в белье и чулках, глазами. — Блин, поторопился я ужин сначала предложить, а еще ж нам бы в душ заскочить, — скривил гримасу, проведя пальцем по ее плечу, будто дразнился. — Но раз пообещал, буду кормить. Сейчас найду что-то, чтоб накинула. Может, футболку…

— Давай свою рубашку, мне подойдет, — а что? Она тоже может дразниться! С ним она все, что захочет, может! И от этого понимания голову пьянит похлеще виски. — Снимай! — распорядилась, хотя сама же и начала уже расстегивать пуговицы на рубашке Саши.

Не то чтобы Ольшевского пришлось упрашивать. Ни секунды не медля, он высвободил сорочку из-под пояса брюк и позволил Катерине стянуть с себя деталь одежды. С довольным, каким-то хищным блеском в глазах проследил, как она на себя ту натянула.

— Так что есть будешь, малышка? — ей о-о-очень нравилось, как у него кадык на шее дергался, когда он с вот так сглатывал. Словно реально хотел от нее кусочек откусить.

Ее собственный «серый волк», прирученный, но не ручной, точно!

— А какой выбор? — вообще не до еды уже, но как-то пытается разговор поддерживать.

— Пошли, поглядим, — Саша явно понял ее состояние. И остался доволен. Но и торопить события не спешил.

— Так в чем проблема с ребенком? — вдруг спросил Ольшевский, когда она с огромным аппетитом уплетала бутерброд с ветчиной и сыром, закусывая крохотными помидорами черри и оливками.

Они с Сашей вдвоем ужин сообразили, на скорую руку, из первого, что попалось на глаза в холодильнике. Оба проголодались. «Секс распаляет аппетит не хуже тренировок», — заметил Саша, наблюдая за тем, как Катя откусывала сыр еще в процессе подготовки, не в силах дождаться. Но и это было ему по душе, кажется.

— С ребенком… — она глянула исподлобья на него, отложила пока бутерброд в сторону. Взяла красивый бокал, куда Саша все же плеснул на самое дно еще виски. Поболтала напиток.

— Кажется, я имею право на подробности, раз уж подписался на твою сделку, — он с таким добродушием смотрел на нее, что и не заподозрить не в чем. Но все же в глазах Саши она видела сосредоточенность и цепкое внимание.

Не поспорить, имел право, наверное.

— Я не могу забеременеть, сколько не пыталась. Помнишь, когда-то в больницу попала, после переохлаждения, давно? Ты меня еще охранял. Тогда заработала воспаление придатков и… непроходимость труб потом присоединилась, — пожала плечами, словно бы ей ровно, и не рвет душу изнутри, не болит. — Я лечилась. Много. Да и сейчас еще… Теоретически, шансы есть. Но на практике… пока не срабатывает.

Сделала глоток виски, все еще не трогая кофе, который он (ну это же Саша! от одного запаха балдеет!) приготовил едва не первым.

А у Ольшевского лицо как-то изменилось, будто потемнело, вот правда.

И он залпом допил свой кофе, словно и в его чашке алкоголь, хотя не наливал. Встал со стула, подошел к ней, обхватил руками плечи Кати и потянул, заставив на него откинуться.

Рубашку другую Саша так и не надел, так что она с удовольствием прижалась к его горячей коже щекой. М-м-м-м, все-таки лучше виски! От одного его мужского и терпкого запаха мурашки по коже «толпами» бегают.

А Ольшевский словно закаменел над ней, объятия сжимают, как тиски, крепкие, надежные и какие-то отчаянные вдруг.

— Выходит-таки, мой долг, котена, — уже без былого добродушия и веселья тяжело выдохнул тем временем Саша ей в волосы. — И мне его закрывать. Жизнь по местам расставила. Раз не уберег тогда. Справедливо…

— Ты что?! — ошалела Катерина от таких «выводов». Дернулась, чтобы поднять голову, посмотреть в его глаза. — Саша! Мне и в голову никогда не приходило это тебе в вину вменять! Даже не придумывай! Ты мне жизнь спасал! Так сложилось и все. Бывает, и не только со мной. Только хочется очень… — неловко улыбнулась ему снизу вверх. — Не знаю, сначала доказать хотелось, что способна. У меня муж считал, что женщина обязана рожать… А когда сразу не забеременела… — она замолчала, тяжело вздохнув, вновь уткнулась ему в плечо. — Ладно, не хочу сегодня это обсуждать. Мне слишком хорошо с тобой, чтобы вспоминать о плохом. В общем, теперь мозги на место встали. Понимаю, что ценно. И так хочется ребенка, до дрожи в душе. У меня все подруги знают, потому и в крестные тянут чаще других, знаешь, примета такая есть, что это сработает, — состроила гримасу. — Но мне почему-то кажется, что уж ты наверняка эту проблему поможешь решить, — улыбнулась через силу, натягивая на лицо показное веселье и игривость. — Из тебя мужское начало просто прет, сбивает с ног, воздух из легких забирает…

— Катя, малышка, зубы мне не заговаривай, ладно? Я не дурак, и что тебе это болит, как незаживающая рана, вижу и чувствую. А вот тогда идиот был, недосмотрел где-то, недодумал, не просчитал, довел до больницы… — нет, Ольшевский точно не услышал и половины ее слов! По тону поняла, что уже настроил себе в голове приговоров и обвинений.

— Саша! Да ведь и место, и условия тогда не ты выбирал! И так сделал все возможное: и еду добыл, и даже чай, согревал меня… я помню. Стрелять учил, развлекал, — она легко поцеловала его пальцы, до побеления сжавшиеся на ее плечах, но так, что самой Кате ничуть ни больно.

Будто вся сила этого мужчины, весь напор, вина, которую сам себе выдумал, вовнутрь, против него самого и была в этот момент обращена.

— Саша!.. — Катерина развернулась на стуле, настроившись его переубедить.

Вот чего она точно не хотела, так это чтобы он решил, что она его винить во всем станет. И близко такого не было!

— Так, ладно, котена, — прервал ее Саша, не позволив и начать, прижал ладонью ее голову к своей груди, обхватил рукой затылок под волосами. — Потом порешаем, за кем и какие долги больше тянутся, — усмехнулся, но она заметила, что его лицо все еще напряжено. — Ты наелась? Тогда пошли, покажу тебе, что тут у меня и как, душ снова-таки, обещал, помню… — он надавил, приподнимая ее руками со стула, и жарко впился в губы.

С какой-то алчностью, напором, давлением, но и осторожностью, мягкостью даже, как будто едва сдерживался, но и не хотел ей сделать больно. И как тут противиться? И голод уже не терзал. Разве что по этому конкретному мужчине.

— Ну, пошли, покажешь… — расплылась она в улыбке, поднимаясь.

На самом деле, радуясь, что он пока закончил разговор. Не то состояние у нее, чтобы такие темы обсуждать, да и сложно доказать что-то Саше, когда голова кружится и от виски, и от увлеченности им самим.

Глава 9

ГЛАВА 9

— Господи, Саша! Ты куда так рано? — она так сладко зевнула, что он против воли улыбнулся. — У меня первый шанс выспаться за год…