Битая грань (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна. Страница 75

Человек от агентства с документами встречал их уже у стойки быстрой регистрации.

— Поверить не могу, — раз пять, наверное, повторила уставшая, сбитая с толку, невероятно счастливая Катя, глядя, как встает солнце, заливая первыми лучами узкие улочки старой части города из окна отеля.

А с небольшого балкончика их номера была видна башня… Да! Та самая! И совсем же близко! Сказка, не иначе!

— Не верь, — лениво позволил Саша, не особо просыпаясь еще, учитывая, что они легли не так давно. Это ей не спалось. Муж же спокойно повернулся на другой бок. — Наслаждайся, главное, котена.

— Я пытаюсь, — рассмеялась Катя совершенно искренне, вдруг поняв, что ей действительно хорошо.

И голову таки удалось развеять… Саша всегда был ее спасением от любых проблем и угроз: что реальных, что созданных разумом. И за это обожала своего мужа только сильнее!

Париж оставил в ней двоякое ощущение. Катя была очарована и поражена этим городом, как историческим и культурным местом. Ее бесконечно покорил Лувр, куда она уговорила Сашу сходить дважды, хорошо, агентство порекомендовало им прекрасного гида в сопровождающие. Понравились Кате и кораблики на Сене. Разумеется, как же без этого (!), она попробовала и круассаны, и макарун, и клубнику в шоколаде, которой уже торговали на всех перекрестках. Здесь все буквально дышало событиями, историей, именами, известными во всем мире, зданиями, многие из которых и сами давно стали брендами… Но… имелись и нюансы. Вероятно, как и везде, которые вносили свои правки.

Саша только посмеивался, когда она избегала шумных и громких толп, которыми была заполнена эта «туристическая Мекка». Но с удовольствием, которое тоже не скрывал, исследовал с ней все эти улочки, церкви, памятники и парки.

Однако дней через пять, наверное, муж заметил, что первое впечатление прошло, и, несмотря на все еще увлеченный восторг, с которым Катя кружила по невероятному зданию Оперы, нет-нет, а в ее голове мелькали тревожные и невеселые мысли.

— Я так понял, что тебе времени «отойти» нельзя давать, — хмыкнул на это Ольшевский.

И через два дня они таки оказались в Риме…

Их европейские каникулы длились три недели.

— Жаль, до Португалии в этот раз не успели доехать, — полушутя, полуискренне заметила Катя, когда Саше все же пришлось вспомнить о реальности — дела требовали его возвращения.

— Нагоним в следующий раз, котена, тут еще есть куда ездить. Мы и Францию не всю осмотрели, и до Лигурии не добрались, а Игорь советовал, — напомнил он обо всех маршрутах, которые им предлагал действительно хороший турагент.

— Нагоним, — согласилась Катя, которой за эти недели все же удалось и переключиться, и встряхнуться. Обняла любимого, пока они в VIP-зале ждали посадку на рейс, наслаждаясь этими объятиями. — Да и я уже устала немного, если честно. Домой хочу, — призналась, уткнувшись в щеку Саши.

— Значит, все вовремя, — довольно усмехнулся муж, обнимая ее также крепко. — «Домой» в квартиру или в дом, малышка? — приподнял ее подбородок, видимо, решив, что после перерыва Кате будет легче принять решение.

И не так уж ошибся, если честно.

— Знаешь, давай, квартиру продавать не будем, но… Мне в дом хочется, прониклась и кайфую от этого пространства, от участка, — не отказалась, когда Саша к ее губам свою чашку с кофе прижал, видно заметил, что все же устала.

— Мне тоже как-то в доме уже привычней, — понимающе хохотнул Ольшевский. — Хотя еще полгода назад ни за что не поверил бы, — допил то, что осталось в чашке, и откинулся на спинку диванчика, притянув Катю к себе на грудь. — С Леней мы вечно спорили, что удобней, а оно вон как вывернуло.

Дома жизнь и обыденные дела закружили быстро и с головой, но это послевкусие их поездки осталось внутри Кати, как и множество сувениров, что привезли с собой (уезжали с одним чемоданом, наспех, а вернулись с двумя, и один под завязку всякими статуэтками, башнями, колизеями, чашками, монетками и прочей дребеденью заполнила). Расставила это все по дому и наслаждалась, проходя мимо, любуясь, вспоминая, как они с Сашей от внезапного ливня убегали, пытаясь найти убежище хоть где-то у Эйфелевой башни, прятались под навесом кафе, пили горячий кофе, откусывая от одного круассана… Это здорово помогало сохранять энергию и бодрость для забот, которые не всегда легкими оказывались. Да и гормоны понемногу выравнивались, что радовало Полину Сергеевну и Катю тоже — меньше тревожности и надломленности внутри ощущала.

Глава 29

ГЛАВА 29

В приюте был один мальчишка… Максим. Даже парень уже, считай, шестнадцать лет. В чем-то типичная судьба для воспитанника: отец в колонии отбывает срок, мать лишили права на опеку из-за вечного пьянства. Других родственников, пожелавших оформить опеку над мальчуганом, не нашлось, и он попал сюда. Было это четыре года назад, по рассказам и директора, и Маши.

Поначалу особых проблем не возникало: отчужденность, задиристость и замкнутость в таких случаях естественна и понятна. Только никак не удавалось никому к нему подход найти. Даже психолог, хороший, квалифицированный, которого для приюта нашли и оплачивали через фонд Маши, периодически опускал руки. Они не могли заставить парня открыться, а Максим упорно не шел на контакт, отвергая любую помощь или попытку общения. У него не было друзей среди остальных детей, и не сказать, что агрессивный или жестокий, но ощущалось в нем какое-то… отсутствие границ, что ли.

Если кто-то или что-то преступало черту, которую сам Максим и определял, мальчик терял контроль, лез в драку. Хотя в остальном совсем неплохой: и исполнительный, и умный, только не особо прилежный, но подросток, что уж требовать. И это действительно становилось проблемой, потому как парень все чаще попадал в конфликтные и напряженные ситуации с другими детьми, которые уже начали бояться Макса, что очень огорчало всех воспитателей.

Катя с этим парнем не очень пересекалась. По сути, она больше все же своей специальностью, логистикой, занималась. Да немного музыке детей обучала, кто хотел. Однако, уже больше полугода проводя в приюте достаточно много времени, все равно знала все и обо всем понемногу.

Тем большее удивление испытала, когда однажды, уже летом, выйдя на жаркий двор после разговора с директором, увидела Сашу. Муж, приехавший в эту субботу с ней, сидел на крыльце, на одной из ступней, рядом с тем самым Максимом. И они о чем-то разговаривали. Спокойно, даже с видимым интересом. Во всей позе мальчишки чувствовалось, что он увлечен и сосредоточен, да и Саша казался воодушевленным.

Катя даже притормозила немного, остановившись в тени. Ей не было слышно, о чем они говорили, однако что-то в душе дрогнуло почему-то. Очень уж Саша был непривычным… и дико знакомым в то же время! Словно в свое отрочество вернулась, когда вот так же могла с Сашей часами разговаривать о чем угодно, а он понимал, и советы давал. Не всегда из разряда тех, которые одобрили бы родители, но Кате именно такие тогда и были нужны, с пониманием подростковых порывов и проблем. А Саша ведь тогда и сам недалеко от нее по годам ушел…

Однако, несмотря на то, что сейчас между ним и Максимом имелся огромный жизненный багаж и разница, просто-таки чувствовалось, что и паренек жадно ловит каждое слово Ольшевского, явно что-то открывая в себе или для себя. И не хотелось им мешать.

Катя так и замерла в тени навеса, в двух шагах от двери, просто наблюдая, как они говорят. Так серьезно и просто в одно и то же время, чему-то Саша усмехается, над чем-то Максим хмыкает… Кажется, она этого паренька таким открытым еще ни с кем в приюте не видела.

Но долго ей скрывать свое присутствие не удалось. Саша, как и обычно, словно чувствуя ее появление, обернулся и заметил Катю. Она улыбнулась, получив в ответ такую же широкую и любящую улыбку мужа.

Саша опять отвернулся к пареньку, что-то сказал и поднялся, похлопав Макса по плечу. Катя решила, что они закончили и медленно приблизилась.