Представление для богов - Голотвина Ольга. Страница 78
— Что-что? — встрепенулся Сокол. — К какой еще проруби?
— К Дымной... — так же рассеянно повторил Охотник.
— Так ты знаешь, — загремел Хранитель таким голосом, что и дарнигар бы позавидовал, — куда лежит путь этого мерзавца? Какого ж болотного демона ты молчал?!
— А меня никто не спрашивал.
— Теперь я спрашиваю! Что еще за прорубь?
— Есть в Подгорном Мире озерко, в любую погоду покрыто вроде как льдом, только это не лед и не стекло. Посреди озера — прорубь, над ней всегда густой дым. Не пар, а дым, как от костра. Большая в том озере колдовская сила!
— Как в источнике, из которого пили Двенадцать Великих? — жадно спросила Арлина, вынырнув из своего зеленого убежища.
— Нет, госпожа, — ухмыльнулся Эрвар. — Был бы в том ущелье такой источник — остались бы там не двенадцать магов, а двенадцать трупов. Озеро убивает любого, кто ступил на лед, — человека ли, зверя ли... А вот если в руках у человека волшебный предмет, хоть завалящий какой, — тут уж к проруби можно подойти безнаказанно, а вещица та волшебная вволю напьется чародейской силы...
— Ясно, — сказал Хранитель, поднимаясь на ноги. Уныние прошло, весь он был, как сталь Сайминги. — Вот туда ты, Охотник, нас и поведешь.
Все молча уставились на Сокола. Арлина выпустила из рук темные ветви, те гибко распрямились, словно спеша отстраниться от этих сумасшедших людей.
— Это... это невозможно! — возопил Эрвар. — Мой господин надеется на небольшую приятную прогулку? Да столько новичков погибло в первой своей вылазке в Подгорный Мир, что и не счесть!
— А сколько выжило? — парировал Орешек. — И ты, и напарник твой, Керумик, и все Охотники, что по кабакам золотом звенят и языками машут!
— Но я не могу... — уперся Эрвар.
— Что ж, — неожиданно легко уступил Хранитель. — Тогда я пойду один.
Эрвар расхохотался неестественным, деревянным смехом.
— Мой господин не сумеет даже отыскать обратной дороги к Вратам!
— Для меня главное — убить мага, а обратная дорога — это уже второе дело.
Подгорный Охотник оборвал смех, пристально взглянул в лицо Соколу и медленно произнес:
— Ладно. Провожу. И пусть в срок моей муки в Бездне мне не придется отвечать за гибель Сына Клана!
Ничуть не обескураженный этими зловещими словами, Хранитель обернулся к Аранше, хотел что-то сказать — но осекся, увидев в свете луны чужое, враждебное лицо.
Наемница стояла, опустив руку на эфес меча. Нижняя губа была закушена в кровь, запавшие глаза напоминали провалы глазниц черепа.
Что с девушкой? Действительно ли она так побледнела — или это луна придала жуткий, мертвенно-серый оттенок ее коже? Прямо покойница, хоть на костер клади! Не ранена ли она?.. Вряд ли, вон как напряжена — как тетива арбалета! Вот-вот сорвется и...
И тут с пронзительной ясностью Орешек понял, что происходит у него на глазах. Эта отважная девушка, эта лихая наемница была напугана — до черного ужаса, до взгляда в Бездну.
У меча есть предел прочности, у человека — предел смелости. Аранша встала бы, не дрогнув, против отряда силуранцев. Она доблестно держалась на стене крепости, отбивая приступ Людоедов. Но мысль о том, что придется спуститься в Подгорный Мир, до краев полный темных чар, ввергла девушку в со стояние, близкое к панике.
И еще Орешек понял, что у него на глазах может сломаться человеческая жизнь. Аранша сейчас заорет в голос и обратит оружие против товарищей по отряду — лишь бы не заставили идти в ужасную пещеру. А потом не простит себе этого, ведь самый глубокий, несмываемый позор для наемника — отказаться выполнить приказ командира. После этого она уже не сможет оставаться на службе, смотреть в глаза бывшим друзьям... пожалуй, не сможет и жить...
Хранитель заговорил сухо, резко и повелительно:
— Десятник Аранша, слушай приказ: остаешься здесь ждать нашего возвращения... Не сметь со мной спорить! Понимаю, ты рвешься на лихие подвиги в Подгорном Мире, но мало ли кто куда рвется! Должен же кто-то остаться с Айфером!
Если заявятся силуранцы, не госпожа будет с ними драться, верно? Так что не ворчи. Заодно за Вратами приглядишь, чтобы за нами еще кто-нибудь не увязался...
Глядя на него расширившимися глазами, наемница кивнула. Не сразу смогли непослушные губы вытолкнуть обычное. «Да, господин!»
Хранитель отвернулся к Эрвару и негромко заговорил с ним, давая Аранше возможность прийти в себя.
Жизнь понемногу возвращалась к девушке, лютый ужас отпускал скрученные, напряженные мускулы из своих ледяных когтей. Наемница медленно прошлась вдоль края пропасти, глядя в залегший внизу мрак и пытаясь убедить себя, что не так уж она и струсила... даже совсем не струсила, просто ей было немного не по себе, а потом она пошла бы в эту проклятую пещеру...
Со временем, наверно, она и сама в это поверит, но сейчас ей что-то не очень удавалось лгать себе. Но одно Аранша знала точно: она никогда не сумеет достойно отблагодарить Сокола за то, что он для нее сегодня сделал, но постарается вернуть ему хоть часть долга...
А Орешек, который и не подозревал, что на всю жизнь приобрел верную рабыню, зарядил арбалет, поправил перевязь с Саймингой, проверил нож за поясом и двинулся к пещере.
Эрвар задержался, чтобы дать последние наставления Аранше:
— Не жди нас до света. Сколько б мы в Подгорном Мире ни шастали — здесь до нашего возвращения пройдет не так уж много времени... только не спрашивай меня, почему так получается! Если через ползвона не появимся — значит, погибли. Тогда бери госпожу и Айфера и уходи в крепость... Если из пещеры полезет нежить — не строй из себя героиню, в кустах затаись...
— Кого учишь? — фыркнула Аранша, которая уже справилась с недавним потрясением. — Пугай госпожу, она у нас человек мирный. А я — боец опытный, в случае чего соображу, в какую сторону улепетывать!
Эрвар ободряюще улыбнулся и поспешил вслед за Хранителем.
У самых Врат им пришлось остановиться. Оказалось, что Порог Миров охраняет часовой. Вооруженный, непреклонный и грозный.
Арлина встала на пути у мужчин, держа арбалет на изготовку:
— Только не говорите, что собирались уйти без меня!
Эрвар негромко что-то пробормотал, а Хранитель потемнел от гнева:
— Хватит, девчонка! Мне надоели твои фокусы! Останешься здесь и будешь слушаться каждого слова Аранши. И убери арбалет — все равно не поверю, что ты сможешь выстрелить в меня.
— Не в тебя, — твердо ответила Волчица. — В Эрвара. В колено... Или вы берете меня с собой, или никто никуда не идет.
Орешек задохнулся, словно в горло ему вбили кляп. Он понял, что девушка говорила правду!
— Придется взять госпожу, — мрачно сказал Охотник. — И не из-за угроз, просто Волчица все равно уйдет за нами, никакая Аранша ее не устережет. Целая армия Аранш не устерегла бы! И только Серая Старуха знает, куда закинут Врата эту... эту барышню!
Хранитель издал змеиное шипение, которое Эрвар и Арлина поспешили истолковать как согласие.
Переход через Порог разочаровал Орешка: в глубине души он все же надеялся увидеть золотые ворота из своих мальчишеских снов. А наяву была непроглядная тьма пещеры, и камни под ногами, и свистящий шепот Эрвара, который требовал, чтобы все держали друг друга за руки и не выпускали ни на миг, «не то разбросает от Драконьей Глотки до Хищных Луж». А потом под сапогами что-то захлюпало, стало светлее, лица коснулся легкий ветер. Орешек готов был прозакладывать голову, что из пещеры они не выходили, она сама куда-то исчезла, и все трое остались на сырой, покрытой скользким мхом земле, и не было поблизости горного склона, только возвышались на фоне серого предрассветного неба длинные острые скалы, далеко разбросанные друг от друга, да шептали под ветерком редкие темные кусты.
Эрвар негромким напряженным голосом разрешил расцепить руки, и Орешек сразу вскинул ладонь на пряжку пояса, чтобы узнать, не затаилась ли рядом опасность.
Пояс был мертв.
Орешек понял это сразу: не притих, не затаился, а именно мертв. Не покалывали кожу знакомые иголочки, погасла красная искорка, что видна была раньше и в темноте. Пряжка стала такой же безжизненной и холодной, как и плоские металлические кольца цепочки. Исчезло то особенное, волшебное, что было в поясе. Он стал обычной серебряной безделушкой.