Земля мертвых - Гранже Жан-Кристоф. Страница 19

Майк удрученно покачал головой:

– Вы ничего не поняли про Нину. Все, что касалось ее лично, сохранялось в строжайшей тайне. Вообще-то, ей почти нечего было скрывать, но этими отношениями она дорожила.

– А что за мужик? Кто он?

– Понятия не имею.

– Что она тебе о нем рассказала?

– Не слишком много. Вроде художник.

– Тоже занимается садомазо? Где они познакомились?

– Говорю же тебе, я ничего не знаю! Она только сказала, что они иногда видятся и это оказывает на нее благотворное действие.

Похоже, художник тоже склонен к таинственности, если не оставил никакого следа в повседневной жизни Нины. Родственные души.

– Не припомнишь какой-нибудь детали, которая помогла бы нам идентифицировать его?

– Мне кажется, она ему позировала…

– Где я мог бы увидеть его полотна?

– Понятия не имею.

– Может, у него есть галерея?

– Говорю же, я ничего не знаю!

– Подумай.

Майк провел ладонью по бритому черепу:

– Он носит шляпу.

– Шляпу?

– Ага, она сама однажды мне сказала. У него странная манера одеваться. Белые костюмы, шляпы… Вроде сутенера двадцатых годов…

Это не вязалось с образом скрытного человека. Хорошо бы все перетрясти и посмотреть, что оттуда выпадет. И все же ему удалось нехило продвинуться по сравнению с расследованием Борнека.

На прощание Корсо помахал Фрейду, но, сделав несколько шагов, передумал:

– И последняя вещь, одна деталь…

– Что еще?

– Почему вы все бритые?

Майк злорадно улыбнулся:

– Придумка Ахтара. Это ставит нас особняком. К тому же так более практично.

– Для чего?

– Для минета.

Группа ждала его в зале для совещаний. В Берси компьютерщики при «любезном участии» Ахтара уже взялись за раскодирование фильмов – их там было много тысяч.

– Ну и как впечатление?

– Омерзительно, – ответил Людо, которого, однако, это вроде бы не испугало. – Девушки и правда жутко страдают – их используют и в хвост и в гриву. Мы пока не добрались до фильмов Нины, но они должны быть в духе всего остального…

– Список абонентов?

– Тоже в процессе дешифровки. Программисты считают, что мы получим только IP-адреса компьютеров. А потом придется определять их владельцев. Пока мы не установили их личности.

– Что насчет актеров, актрис?

– У Ахтара есть сквозная картотека, но это ничего не дает. Все работают под псевдонимами. Никакой административной информации.

– И никаких расчетных листков?

– Нет. Они все добровольцы. Надо быть совершенно ненормальным…

– Вы позволили Ахтару позвонить его адвокату?

– Нет. Ждем, когда обнаружим в фильмах что-нибудь погорячее, чтобы предъявить ему обвинение.

– Хватит искать вслепую. Девушки превращаются в кровавое месиво.

– Он утверждает, что это трюки.

– А гигантские члены? А предметы, которые засовывают им во влагалище, в задний проход?

Людо пожал плечами:

– Свободный обмен по обоюдному согласию между взрослыми людьми. Есть контракты, подписанные девушками. Ахтар объяснил, что он избавляет их от иудео-христианских цепей, сковывающих табу нашего склонного к притеснению личности общества, и так далее. Мы продолжаем раскодирование фильмов, но, если мы не обнаружим в них детей и животных, Мсье Луаяля [30] придется отпустить.

Людо прежде трудился в бригаде по противодействию сутенерству и, как, впрочем, и все в этой комнате, знал, что единственная возможность прижать торговца порнографией – это привлечение им к съемкам малолетних детей и использование животных в актах зоофилии. Статья 521-1 Уголовного кодекса предусматривает наказание за «факт публичного или не публичного использования опасных услуг или услуг сексуального характера или осуществление акта жестокости по отношению к домашнему, прирученному или содержащемуся в неволе животному…». Известно даже одно судопроизводство по делу о применении сексуального насилия по отношению к пони…

Корсо велел коллегам не ослаблять усилий и продолжать копаться в выгребных ямах, установить потребителей и посредников, а индуса держать в камере, лишив его возможности связаться с кем бы то ни было.

– Прокуратура решит.

– Согласен.

Сделав глубокий вдох, сыщик сообщил им сенсационную новость из Везине: у Софи Серей был любовник. Далее последовали распоряжения. Сегодня же ночью провести молниеносный обыск в квартире Софи с целью обнаружения какой-либо информации, касающейся неизвестного. Вернуться в «Сквонк», еще раз допросить коллег Нины Вис. Прочесать рынок современного искусства в поисках следа художника, носящего белые костюмы и борсалино и (может быть) посвятившего свое творчество стриптизершам или порноактрисам. Парня, подхватившего старую традицию художников «Мулен Руж».

Арни перебила его – для важности она нацепила очки с толстыми стеклами, что неожиданно придало ей сходство с учительницей:

– Я как-то не въезжаю. Мы что, остановим расследование в отношении гонзо?

– С чего бы вдруг?

– А кто будет заниматься подписчиками Ахтара, партнерами Нины и всем остальным?

– Вызовем подкрепление.

– Почему бы не Борнека? – съязвил Людо.

– Оставь Борнека в покое. Он скоро свалит в отпуск.

– Сегодня вечером у половины управления начинаются отпуска, – уточнила Арни.

– Узнайте у Бомпар, кого она может нам подкинуть. Завтра заново пройдемся по всем пунктам и решим, кто кого допрашивает.

Сыщики переглянулись: что же получается? Во-первых, этой ночью они работают, а во-вторых, в ближайшие выходные им наверняка предстоит дежурить.

– Кришна тоже сегодня вечером уезжает, – осмелилась заметить Барби.

– Пусть отменит отпуск!

С этими словами Корсо распрощался со всеми и направился к себе в кабинет. Ему требовалось спокойно подвести итоги: всего за несколько часов они обнаружили два исключительно важных следа. Он даже не рассчитывал на такое с первого же дня.

– Стефан!

Он обернулся: вслед за ним в коридор вышла Барби с папкой в руке. Он подумал, до чего же у нее странный вид. В хорошие дни она напоминала подвыпившую Мэри Поппинс, которая могла обладать некоторой привлекательностью – при условии, что вам нравятся старомодные манеры и tapestry bags [31].

– Я нашла соответствие с увечьями Нины.

– Ты успеваешь пахать по другому делу? – удивился он.

– Я умею заниматься двумя вещами одновременно.

Вообще-то – тремя, потому что именно она уже раздобыла Верана, маэстро веревочных узлов, и, прошерстив счета Нины, вычислила Ахтара… В поразительных рабочих качествах Барби было что-то вызывающее, вечно создавалось впечатление, будто она успела вскочить в предыдущий поезд – в отличие от всей группы, включая его самого.

Она открыла картонную папку, в которой находились цветные ксерокопии.

– Это полотна Франсиско Гойи.

– Пошли ко мне в кабинет.

Корсо закрыл дверь и предложил Барби разложить снимки поверх своих собственных документов.

– Слыхал про такого художника? – спросила она.

– Ты меня что, держишь за полного идиота?

Корсо узнал известные картины: портреты представителей мадридского королевского двора, знаменитое полотно «Расстрел повстанцев в ночь на 3 мая 1808 года», репродукции «Pinturas negras» [32]: «Два старика», «Шабаш ведьм», «Собака»… искаженные, пугающие лица.

Барби выбрала несколько картинок и выложила их сверху:

– Взгляни сюда: ничего не напоминают?

Это были жуткие портреты в красных и светло-коричневых тонах, лица, раздираемые безумным воплем или саркастическим смехом (определить невозможно), с доходящими до ушей уголками губ – в точности как на изуродованном лице Нины.

– Они тоже из серии «Pinturas negras»? – спросил он, взяв одну ксерокопию: изображение мужчины с изможденным лицом и скованными цепями запястьями.