Великий торговый путь от Петербурга до Пекина (История российско-китайских отношений в XVIII–XI - Фауст Клиффорд. Страница 50

К 1720-м годам в русском казначействе возникла острая нехватка драгоценных металлов, ставшая результатом мощного выпуска новых монет, которая и поспособствовала ослаблению ограничений на ввоз в страну золота и серебра частными лицами. Уместно напомнить, что одновременно происходили либерализация многочисленных запретов в сфере частной торговли и предоставление доступа купцов-единоличников ко многим товарам экспортной категории, прежде припасавшимся для государства. Вся беда стояла в том, что «золотая лихорадка» 1710-х годов не принесла открытия новых месторождений золота и серебра, достаточно богатых для удовлетворения выросших потребностей России в металлических деньгах. Соответственно, для казначейства и монетного двора повысилась важность слитков и монет из благородных металлов иноземного происхождения. Государственные миссии и коммерческие предприятия, такие как пекинские обозы, как мы уже убедились, не приносили такого металла в достаточном количестве. Единственным приходящим на ум сановников решением виделось поощрение частной инициативы на ввоз золота и серебра одновременно с Востока и Запада. Однако одновременно требовалось приложение всех усилий, чтобы эти металлы не прошли мимо хранилищ казначейства. В 1723 году ввоз в Россию золота и серебра объявлялся освобожденным от внесения таможенных пошлин. Единственным условием при этом ставилась передача купцами всего ввезенного благородного металла на монетный двор в обмен на русские монеты. Нарушение такого условия каралось смертной казнью. Даже это условие пришлось отменить четыре года спустя, так как потребовался новый, причем в разумной мере радикальный побудительный мотив для купцов везти в Россию большее количество иностранных монет со слитками благородных металлов и меньше иноземных товаров. С июня 1727 года купцам-единоличникам разрешили официально продавать ввезенное золото и серебро частным лицам на территории России.

Ни одно из данных предприятий не послужило решению углубляющихся в 1730-х годах валютных проблем Российского государства. В казначействе наступил предел, после которого не оставалось больше возможности выпускать металлические монеты в тех же крупных объемах, которые выпускались в предыдущее десятилетие. Нельзя было и заставить руководство монетного двора изъять из обращения значительные количества монет с пониженным содержанием благородного металла, так как у государства отсутствовало на руках нужное количество такого металла для покупки медных денег. Казначейство обнищало, и остро назрела реорганизация российской денежной системы. В 1730 году образовали специальную комиссию, состоявшую из государственных сановников (А.И. Мусин-Пушкин, В.Н. Татищев и т. д.), с одной стороны, и купцов-единоличников (Соловьев, Евреинов и т. д.) — с другой, которой поручили поиск средств изъятия из обращения, прежде всего, практически обесценившейся медной денежной массы. Совсем скоро обнаружилось, что ни одного ясного решения, с которым все могли бы согласиться, не существует. Однако в 1731 году из этой комиссии все-таки поступило предложение о выпуске новой медной монеты, отчеканенной по курсу 10 рублей из пуда меди, которую намечалось обменять на медные деньги, уже находящиеся в обращении, отчеканенные по 40 рублей из пуда. Убытки казначейства от такой операции оценивались в крупную сумму где-то 2,5 миллиона рублей, и от данной затеи без особой проволочки отказались.

Не меньшее внимание уделялось серебру. В то время все серебряные монеты носили одну 77-ю пробу, и во исполнение декретов 1731 и 1734 годов в казначействе начали изъятие из обращения всех серебряных денег, выпущенных за первые два десятилетия XVIII столетия. Целью при этом ставилась переплавка их по стандарту новой пробы. Изъятие из обращения и перечеканка серебряных монет продолжались несколько десятков лет. За счет этого казначейству перепал некоторый доход, хотя, если верить выводу С.М. Троицкого, теперь уже не получится определить с достаточной точностью, насколько крупным тот оказался. Зато совершенно определенно можно утверждать, что казначейству никак не удавалось избавиться от затруднений, что по-прежнему перед ним стояла нерешенной задача полного изъятия медных денег из обращения (причем сделано это так никогда не было, наоборот, медных денег в обращении становилось только больше) и что чистого серебра ему хронически не хватало. Именно в контексте таких валютных затруднений следует рассматривать усилия Российского государства, направленные на приобретение серебра (и время от времени еще и золота) на китайских территориях.

Контракт С. Свиньина, заключенный с Муратом в 1738 году, совсем не следует рассматривать в качестве первой попытки российской администрации приобрести одновременно золото и серебро на своей границе. Так, вице-губернатор Иркутской провинции Алексей Львович Плещеев докладывал в конце 1735 года о покупке им на 15 тысяч лянов коммерческого, или «ханского», серебра, из которых отправил кабинету в Санкт-Петербург 116 лянов и 5 цзиней (10 фунтов 54 золотника в соответствии с русскими мерами весов). А.Л. Плещеев обратил внимание на весьма выгодную цену — по курсу 1 рубль на 1 лян — и поделился своими намерениями купить еще 50 тысяч лянов такого золота в будущем. В кабинете с восторгом встретили проект Алексея Львовича, хотя предостерегли его от превышения первоначальной цены. Все китайское серебро, уже приобретенное на границе, а также добытое после, настаивали в кабинете, требовалось незамедлительно отправлять в Москву для переработки в русские монеты через денежную канцелярию. Никаких документальных свидетельств новых приобретений серебра А.Л. Плещеевым для нас не сохранилось, но в 1744 году сенаторы снова решились на попытку закупки серебра за границей, то есть в Персии и на китайской границе. Вице-губернатору Л. Лангу поступило распоряжение на приобретение китайского купеческого серебра в Кяхте, Маймачене или в любых других местах, где это удастся, по возможности в обмен на российские товары.

Начиная с 1738 года как раз через Симона Свиньина, а не посредством пекинских обозов или государственных чиновников в Забайкалье в Казначействе пытались одновременно приобрести большие количества золота и серебра. Главным товаром изначально считалось золото, и не потому, что в серебре отсутствовала нужда, но только в силу того, что бухаретин Мурат Бачим сначала предложил продавать золото. Уместно напомнить, что в те годы в России имел хождение некоторый объем золотых монет. С. Свиньин предложил Мурату, чтобы тот поставлял ему чистое золото в таких больших количествах, на какие его начальники захотят его продать по курсу 2 рубля за 1 золотник. Он предложил своему руководству в Санкт-Петербурге присвоить всей сделке неофициальный характер и постараться не придавать ей огласки, чтобы обойтись без заключения какого-либо формального договора. Свое предложение он обосновал тем, что купцам-единоличникам, торгующим в Кяхте, уже тяжело зарабатывать на своем промысле, а если им, а также китайцам в Пекине станет известно о вступлении Русского государства в конкуренцию с ними на границе, вряд кто такому повороту сильно обрадуется. Такая забота о кяхтинских купцах нам представляется вполне убедительной. И понятно, что С. Свиньин чувствовал себя намного уютнее в далекой Сибири, когда его ничем не связывали скрупулезно прописанные договоры. Он настаивал на большой выгоде для государства, если он станет вести открытый обмен товаров и русских денег на все золото, поставляемое на границу любым из купцов.

В кабинете царицы после пробирного анализа двух золотых кусочков, присланных С. Свиньиным, и максимально полного в столичных условиях изучения выгоды от закупки товара у Мурата отклонили его просьбу о предоставлении свободы действий. Но все-таки Свиньину приказали, чтобы он в конце 1738 года заключил контракт с этим монголом на пробную поставку по уже предложенной цене не меньше 10 и не больше 20 пудов золота. Если бы Мурат Бачим захотел в обмен на свое золото российских товаров, вице-губернатору Иркутской провинции поручалось предоставить любой товар, остающийся от пекинского обоза; если бы он настоял на оплате своего товара деньгами, монеты должны были доставить из представительства Сибирской губернии. Для проверки золота на чистоту сплава в помощь С. Свиньину направлялся грамотный специалист по оценке проб. Все приобретенное золото требовалось без промедления отправить в Монетную контору для его переплавки в русские монеты. В кабинете настоятельно требовали держать проведение всех перечисленных мероприятий в «строжайшей тайне».