Вожак - Лисина Александра. Страница 66

Она не пошевелилась даже тогда, когда по небу с ревом пронеслась горящая звезда, а потом неподалеку возник объятый неистовым пламенем силуэт. Ее руки не сбились с темпа, в мелодии не проскочило ни единой фальшивой ноты, дыхание осталось таким же ровным, как и мгновение назад, когда вокруг не раздавалось даже жужжания вездесущей мошкары.

Таррэн, тяжело дыша, замер, уставившись на Гончую горящим взглядом. Причем горящим в буквальном смысле — на нем снова тлела сорочка, постепенно превращаясь в лохмотья. Его кожа дымилась, как будто изнутри ее разъедало жадное пламя. Но он ничего не чувствовал, неотрывно глядя только на нее. Его грудь бурно вздымалась, как после быстро бега, волосы снова расплелись и красиво разметались по плечам. Суматошное сердце колотилось так громко, что этот грохот, казалось, был слышен на другом конце леса…

А Белка даже не подняла головы. Только перевертыши мимолетно оскалились, требуя тишины. И Таррэн послушно застыл, не смея нарушить ее уединение, но при этом лихорадочно подыскивая нужные слова. Страстно надеясь, что она подаст какой-нибудь знак, что видит, чувствует его снова. А если и не прощает его долгое отсутствие, то согласна хотя бы выслушать. Всего лишь выслушать, большего он не просил.

К несчастью, узы по-прежнему молчали. Лицо Белки оставалось бесстрастным. Поблескивающие от влаги волосы были удручающе коротко острижены. Таррэн не любил, когда она так стриглась, но сейчас лишь горестно вздохнул. А она по-прежнему молчала и неспешно перебирала лады, вслушиваясь в звуки флейты и не замечая, как от застывшего эльфа неумолимо ползут во все стороны, выгрызая в траве алые тропки и опасливо огибая свирепых волков, извилистые огненные дорожки.

Тишина вокруг стала просто оглушительной.

Появились спешащие владыки и припозднившиеся побратимы. Стрегон шагнул вперед, удивленно оглядываясь. Леди Эланна с любопытством выглянула из-за чьего-то плеча и с удивлением посмотрела на ту, что сумела покорить сердце ее гостя…

Наконец Белка вздохнула и опустила руки. Но глаз не открыла и не повернула головы. Только отложила обгоревшие ножны и снова замерла, с наслаждением слушая благоговейную тишину, которую все еще никто не решался нарушить.

В этой оглушительной тишине Таррэн с тяжелым сердцем шагнул вперед. Он ожидал предупреждающего рыка; того, что перевертыши поднимутся и загородят ему дорогу. Ждал бешеного сопротивления и был готов пойти на самые отчаянные меры, добиваясь лишь одного — чтобы она его услышала, но волки просто неодобрительно заворчали. Не попытались остановить, совсем. Хотя и жизнь хозяину ничем не облегчили и не ушли с дороги, отчего хозяину пришлось обходить их и пробираться к Белке, как по живому лабиринту.

Таррэн не жаловался. Пускай. В дела ее стаи он предпочитал не вмешиваться, отлично зная, что вожака они выбрали себе сами. Все в том же гнетущем безмолвии он приблизился к фонтану и остановился в шаге от Белки, сгорая от нетерпения, как в первый раз, умирая от стыда и отчаянно подыскивая объяснение. Он стоял и смотрел на нее, с трудом представляя, как она жила все эти годы, о чем думала, чего боялась, о чем страшилась сказать.

Кто был рядом с ней? Кто подставил плечо, когда она так нуждалась в помощи? Как она выдержала этот кошмар, если не знала даже, жив он или мертв? И что скажет теперь, когда он все-таки вернулся, но первым делом спросил не о ней, уставшей от ожидания, а привел, держа за руку, ослепительно красивую леди?

И что с того, что для него Эланна не значила ровным счетом ничего? Что с того, что он каждый день думал о доме и том, что там его ждет любимая? Каждую ночь он метался от жара, отчаянно скучая и всем сердцем желая вернуться! Кто это видел? Кто знал, что он уже сказал прекрасной эльфийке о своей второй половинке, которую не собирался предавать, и твердо отклонил не одно завуалированное предложение от не менее привлекательных дам ее обширного двора?

Кому есть дело до того, что эти два месяца стали самыми ужасными в его жизни? Что он жил лишь одной мыслью — о Белке? Стремился найти проклятый эликсир, чтобы она больше не страдала, потеряв кровную сестру? Он ради нее ушел в этот портал. Только ради нее прорывался сквозь потоки времени. Для нее торопился и только к ней вернулся бы даже от Ледяной богини. Или ушел бы туда за Белкой, если бы судьбе было угодно лишить его единственной, неповторимой, смертельно опасной, но все равно горячо любимой пары.

Таррэн знал, что никогда от нее не откажется, как знал и то, что отдал бы все ради того, чтобы она сейчас просто взглянула или легонько коснулась его мыслей, читая все, что захочет, и наказывая так, как сочтет нужным.

«Господи, Бел! — подумал он в отчаянии, когда она не отреагировала. — Что же я наделал! Почему я не подумал о временной разнице? Бел, я так виноват! Ты права, что не желаешь на меня даже посмотреть. Я предатель. Чудовище. Я так тебя подвел, хотя поклялся, что никогда этого не сделаю…»

Таррэн сделал последний шаг и подошел к фонтану совсем близко.

«Скажи что-нибудь, Бел! Ты меня слышишь? Я пришел, я вернулся, малыш… Ты ведь знаешь, что я бы никогда от тебя не отказался! Ты моя жизнь! Мое второе сердце бьется в твоих руках, всегда. Возьми его, Бел, и разбей, если хочешь. Только не молчи. Пожалуйста, не молчи!»

Она не пошевелилась.

Тогда он прикрыл тяжелые веки и с тихим вздохом опустился возле нее на колени. Все правильно: Белка больше не станет его слушать. Если она видела Эланну и подумала то же, что и остальные, а она просто не могла так не подумать, значит, пусть на Лиаре станет одним темным эльфом меньше, если ей это принесет хоть какое-то облегчение. Лучше избавить ее от сомнений, а себя — от грызущего изнутри, словно дикий зверь, невыносимого чувства вины. Пусть лучше так, чем ей будет так же больно, как в тот день, когда она впервые встретила на своем пути темного эльфа.

— Прости меня, малыш…

Наконец Белка медленно открыла глаза и посмотрела на его склоненную голову. Смотрела долго, внимательно. Присутствующие невольно затаили дыхание, прекрасно видя, как ритмично вспыхивают и пропадают в ее зрачках опасные зеленые огни.

— Прости меня, — прошептал Таррэн, не смея поднять взгляд. — Я не должен был уходить так надолго. Не должен был тебя оставлять и исчезать из дома без предупреждения.

— Да, не должен был, — сухо уронила она, а потом неторопливо встала, ничуть не смущаясь своего вида и полностью игнорируя присутствующих. — Но ты ушел. Один. Ничего мне не сказав.

Эльф виновато вздохнул.

— Я надеялся, что успею раньше. Что сделаю все сам, а ты вообще не узнаешь, пока я не вернусь и не отдам тебе в руки готовый эликсир. Я полагал, что разница во времени будет обратной, и я смогу остаться там столько, сколько потребуется, тогда как для тебя на Лиаре пройдет всего несколько часов или даже минут… Я бы все отдал, чтобы именно так и случилось! Чтобы ты только-только пришла к Элу и спросила, почему я задержался, а он бы с улыбкой ответил, что мы как раз отыскали лекарство и уже будим нашу стаю. Для тебя.

— Это была ошибка.

— Да, — с болью прошептал Таррэн. — Я не рассчитал силы и, вместо того чтобы истратить несколько минут твоего времени, заставил тебя ждать целых двенадцать лет… Это моя вина. И моя ошибка.

— Твоя последняя ошибка!

— Как скажешь. — Он даже не дрогнул, когда она наклонилась и властно приподняла его лицо за подбородок, а потом тихо, почти неслышно, но очень весомо повторила:

— Последняя, запомни это. Потому что в следующий раз, ушастый, если ты только заикнешься…

Таррэн замер, ожидая чего угодно, вплоть до горьких упреков и хлесткой пощечины, подлого удара под дых, кинжала у горла или жестокого пинка. Застыл, почти не дыша и почти ничего не слыша за грохотом бешено колотящегося сердца. Мысленно приготовился ко всему, готовый к любым обвинениям и любому наказанию. Однако Белка только чуть сузила глаза и совершенно спокойно закончила:

— Я пойду с тобой. И ты сильно пожалеешь, если вздумаешь улизнуть, поскольку я тебя больше никуда, никогда и ни за что не отпущу.