Сказка для Алисы (СИ) - Инош Алана. Страница 9

Так она придумала королеву Инголинду. Это будет сказка для Алисы.

Выскользнув из постели, она села к ноутбуку.

3

Вдох, выдох. Вдох, выдох. Мышцы Алисы напрягались: дельты, бицепсы, трицепсы играли под шелковистой кожей. Она отжималась от пола, а на спине у неё в качестве утяжелителя лежала толстенная книжища. Ключи звякнули, упав на тумбочку; улыбаясь, Ольга стояла в дверях и любовалась этим зрелищем, забавным и завораживающим одновременно.

— Уф... — Алиса вскинула искрящийся ответной улыбкой взгляд, из которого уже совсем ушла недавняя сонливость. — Утяжелитель сваливается, а книга плоская, хорошо на спине... уф, лежит!..

— Ясненько. — Мягко ступая ногами в носках, Ольга подошла поближе. «Улисс», — стояло на переплёте книжищи. — Сколько она весит?

— Уф... Девятьсот, что ли, — пропыхтела Алиса.

— А о чём там? — поддёрнув джинсы спереди на бёдрах и присев на корточки, полюбопытствовала Ольга.

— Там описан один день из жизни... одного ирландского еврея. — Алиса отжималась в белой майке-борцовке, и видно было, как ходят её лопатки и мышцы спины. — Шестнадцатое июня... тысяча девятьсот четвёртого года.

— Ни хера се! Килограммовый кирпич — и всё про один день? — потрясённо качнула головой Ольга.

— Ага... В этот день Джойс... впервые встретил свою жену. Но там ещё примечания и комментарии переводчика... страниц на двести с лишним.

На рабочем столе лежала толстая стопка листов — распечатка из интернета. Алиса неплохо владела английским и читала художественные тексты в оригинале, но «Улисс», о котором она собиралась написать статью, давался тяжело. Тогда Алиса распечатала оригинальный текст на английском, положила рядом перевод — вот эту книжищу устрашающей толщины — и строчка за строчкой, абзац за абзацем героически вчитывалась. Статью она готовила не за оплату, а просто для страницы со своим творчеством — в раздел «Литературные обзоры». Там у неё накопилось уже с полсотни литературоведческих работ.

— Об «Улиссе» уже много написано, — сказала она, садясь и промокая салфеткой пот с лица и шеи. — Просто ещё один взгляд. Может, кому-то интересно будет.

— Полезная книжка, как я погляжу, — усмехнулась Ольга, взвесив на руке тяжёлый том. — Если не пища для ума — так хоть для фитнеса сойдёт.

— Ага, — засмеялась Алиса, блеснув тёплыми светлячками глаз.

— Ты поспала? — Ольга придвинулась ближе и отвела с её лба прядку волос, которая лезла в глаза и которую Алиса безуспешно пыталась сдуть.

— Не-а, не стала ложиться. Размялась, кровь разогнала — вот и взбодрилась.

На кухне лежала вскрытая пачка маффинов: одного круглого кексика не хватало. Что-то маловато съела. Ольга крикнула в комнату:

— Лисён, а тебе маффины не понравились, что ли?

Алиса с большим полотенцем на плече направлялась в ванную.

— Почему? Понравились, очень даже неплохие. А что? — Её глаза заискрились ласковой усмешкой, а губы шаловливо сложились в розовый бутончик воздушного поцелуя.

— Просто я подумала... С твоим-то количеством тренировок тебе и полпачки за один присест не повредили бы. — И Ольга успела игриво шлёпнуть обтянутую чёрными шортиками попку Алисы, прежде чем та скрылась за дверью. Этой упругой, круглой попкой она любовалась и никогда не уставала восхищаться.

В ванной она прикрутила специальные поручни, за которые Алиса при необходимости могла ухватиться. Но душ Алиса принимала чаще всего сидя — на всякий случай, чтоб не пошатнуться.

Прислушиваясь к шуму воды, Ольга сняла пиджак, подвернула рукава рубашки. Показалась чёрно-серая татуировка, покрывавшая всю тыльную поверхность левого предплечья; ею Ольга обзавелась в минувшем августе. Она помыла на кухне руки и окинула взглядом содержимое холодильника. Вчерашний плов с курицей, домашняя пицца — творение Алисиных рук, творог, Алисины йогурты (тоже домашние, из йогуртницы), в морозилке — готовые для обжарки или запекания стейки из рыбы, куриные и индюшачьи грудки. Говядину Ольга не жаловала, свинину ела изредка — в виде эскалопа, а вот птицу и рыбу — каждый день. Но после плотного обеда голод ещё не проснулся, а мысли крутились вокруг Алисы. Перед глазами стояла её обтянутая шортиками попка, работающие мышцы под майкой, влажной от пота... Не хотеть Алису было невозможно. Вся точёная, как статуэточка; фигурка — «фитоняшки» из Инстаграма желчью изошли бы от зависти. «Побочный эффект» борьбы с болезнью.

«Не смогла бы... с такой девушкой». Дура. Сука. Тупая пизда.

Ольга досадливо отмахнулась от образа Маши, совершенно неуместного, лишнего сейчас. Её раздражение переметнулось на маффины: ведь это Маша их выбрала, переступая вдоль полки окаблученными антилопьими ногами. Одну завела за другую, скрестив, а рукой закогтила сумочку-клатч и рассматривала всё это кондитерское изобилие.

Тьфу. Ольга встряхнула головой, прогоняя картинку. Мыслям о Маше здесь было не место. Здесь — неприкосновенный дом Алисы, обитель оливковых светлячков её глаз, её нежного голоса и звонкого хрусталя её смеха.

Дверь ванной открылась.

— Ой! — Алиса вскрикнула, угодив в объятия Ольги, подкарауливавшей её. Тёплая, окутанная ароматом абрикосового геля для душа, с влажными волосами. И в одном полотенце.

— Попалась, красавица.

Ольга подхватила хохочущую Алису на руки и понесла на диван. Там полотенце было сорвано с неё, и Ольга ласково-жадным взглядом окинула её с головы до ног.

— Напомни мне: на чём мы днём остановились?

— Ты перескочила на пару абзацев вперёд. Когда мы остановились, на мне ещё была одежда.

Алиса дразнила улыбкой, а руками с притворной, шаловливой стыдливостью прикрывала грудь — наливную «троечку». Такой бюст не выглядел слишком крупным для её миниатюрной фигурки, а вот четвёрка была бы уже чересчур.

— Плевать, не хочу отвлекаться на детали. — Облизнув пересохшие губы, Ольга приблизила их к тёплой шее Алисы, приникла к чистой коже ртом, а сама уже срывала с себя рубашку.

Звякнула пряжка ремня падающих на пол джинсов; дальше слышались только звуки беспрестанных поцелуев и стоны Алисы.

Алиса не была девственницей. Сделав в их первые совместные новогодние каникулы это открытие, Ольга не стала расспрашивать, с кем та встречалась раньше. Это не имело значения, к прошлому она не ревновала, только отметила про себя с неким — удовлетворением, что ли? — что личная жизнь у Алисы была, несмотря на её диагноз. Значит, она познала эти радости. И жила полноценно. Алиса потом сама рассказала, что первый опыт у неё был с парнем; её — не впечатлило, а его смущали её особенности, и всё сошло на нет. А потом у Алисы была девушка... тоже не слишком опытная. «По-настоящему секс распробовала я только с тобой, Оль, — призналась она. — Повзрослела, видимо. Для этого тоже надо... созреть».

Двадцать шесть и сорок — существенная разница в возрасте, но они её не чувствовали, она им не мешала. Порой Ольгу посещали думы о том, что будет лет через пять, к примеру, но все её желания сводились к одному, главному: чтобы Алиса была жива и хорошо себя чувствовала — насколько это возможно в её ситуации. А остальное — мелочи. По ходу пьесы разберутся, что и как.

В животе забурчало. А вот и голод проснулся.

— Кое-кто пришёл с работы и даже не поужинал, — засмеялась Алиса.

— Я была голодна... в несколько ином смысле, — мурлыкнула Ольга, зарываясь носом в её ещё влажноватые волосы, а ладонь путешествовала по маршруту: плечо — грудь — рёбра — бок — бедро.

Конечной точкой маршрута стало колено Алисы. Та нежилась под лаской, льнула к Ольге крепче.

— Плов доедать будем или... Или как? Что думаешь?

— М-м... Что-то плов меня не вдохновляет. — В морозилке лежали аппетитные розовые стейки из горбуши, о них-то Ольга и подумала, сразу ощутив прилив слюны. — Рыбки хочется.

Через сорок пять минут они ели паровую горбушу с салатом из помидоров-черри, сладкого перца, огурцов и консервированных маслин. Это было похоже на то, как Ольга питалась до того, как провалилась на дно недуга и махнула на себя рукой, отпустив поводья. Теперь — никаких сарделек, магазинных котлет и пельменей; фарш Алиса делала из смеси курицы и индейки, панировала котлеты в отрубях, обжаривала буквально минуту, чтоб панировка «схватилась», запечатывая сок внутри, и доводила до готовности в духовке. Вслед за отказом от сигарет она пыталась «пересадить» Ольгу с кофе на цикорий, но тот у неё успехом не пользовался. «Ты меня последней радости лишить хочешь? — шутливо протестовала Ольга. — Нет уж, уволь, я этот безвкусный невнятный суррогат пить не буду!» Она была не готова отказаться от любимого напитка, согласившись только сократить его потребление. Получалось, впрочем, не очень. На сердце и давление она пока не жаловалась — напротив, всю жизнь была склонна к пониженным цифрам.