Фина (СИ) - Бердинских Степан Васильевич. Страница 15

– Тебе бы книги писать, – сказал отец ласковым ироничным голосом.

– Это еще почему? – удивилась я. Затем повернула голову в бок и увидала маму. Она вцепилась в меня взглядом и спросила:

– Кто же заказывает блины на выходе из ванной?

– Блины? – совершенно растерялась я.

– С черникой, – добавила бабушка, похлопав меня по животу.

Я полностью накрылась одеялом и еще долго не вылезала из-под него. Вспомнила Фетулу и запах свежих пирогов в округе. Глубокое дыхание, озабоченный взгляд, пружинистые волосы. «Это и вправду был Фетула», – не могла поверить я.

– Это не я упала! – закричала я, вскочив с постели. – Фетула меня толкнул, а потом сказал, чтобы меня водой облили!

Папа, дедушка, бабушка и мама застыли, словно ожидали птичку перед фотографией.

– Смешно вам? – обозлилась я.

Бабушка охнула.

– Что? – удивленно спросил дедушка, поглядывая на свой живот.

– Уже давно отлетела, – сказала бабушка, кинув взгляд на отсутствующую пуговицу на рубашке дедушки.

– Куда? – забеспокоился дедушка.

– Довольно! – крикнула мама. – Нашей дочери нездоровится, а вы тут о пуговицах!

– Я позвоню Перистокраевым, – отчеканил папа, собравшись выйти из комнаты. – Вечером к тебе придет Фетула, дочь моя.

– Только если в кафе! – возразила я, вспомнив чудесный запах карамельных булок.

Я еще долго лежала, уткнувшись лицом в подушку. Когда запах кислорода иссяк, я поднялась и уставилась на недошитую куклу. В комнате больше никого не было.

– Эй, девчушка, – сказала я маленькой даме в красном наряде. – Ты как там?

Кукла молчала. Ее голубые глаза были широко распахнуты. Так, словно она очутилась на краю света. Ресницы у нее длинные, пушистые. «Вот бы мне такие», – мечтала я. Эта кукла лежала на столе уже месяц. Дни, недели, ночи, рассветы уходили на подбор тканей, ботиночек, пуговиц и крапинок для индивидуальности кожи. Рукодельный набор подарили мне еще в прошлом году, всей семьей. Не знаю, сколько было вложено в этот подарок, но количество деталей, где числились даже уши, было запредельным. Я представляла семя хирургом, затем модельером. За целый год я сшила около пятнадцати куколок. Хорошеньких и не очень, милых и угрюмых, модных и скромных.

– Обед стынет! – донесся голос с кухни.

Не ожидав привычного бабушкина зазывного, от которого даже у дедушки стучит в ушах, я мигом вскочила со стула и побежала на первый этаж, оставив голубоглазую куклу наедине с ужасным пианино. После долгожданного обеда я отправилась обратно в постель. Во рту еще оставался привкус жареной картошки, но даже полоскать зубы отчаянно не хотелось. Навалилась приятная усталость, живот довольно пробурчал и принялся за свое дело. Закрыв глаза, я постаралась уснуть.

Вечер сменил беспокойное утро и размеренный день. Мухи и бабочки уснули на окнах, лапками прицепившись к невидимому барьеру. Тень от моего спящего тела растворилась в общем полумраке отдохнувшей от солнца бесцветной природе. «Дэнс, Дэнс, Дэнс», – танцевало солнце. Оно раскрывало зелену молодых побегов, красоту алых листьев клена и наполняло красками плывущие по небу облака.

Спала я крепко и долго, будто сном руководил кто-то другой: отвел на высокую гору, постелил свежую постель, накрыл воздушным одеялом и сладко поцеловал. Некий волшебник создал атмосферу для упоительного отдыха.

– Пора, – шептал папин голос. – Он ждет тебя. Стоит за дверью и хочет войти, представляешь? Я говорил ему, что ты отдыхаешь, а он все твердил, что это не так.

– О ком ты говоришь? – сквозь сон спросила я папу. Затем осторожно открыла глаза. Даже от малейшего света ночной бра ужасно кололо в глазах. – Пора в кафе? Там Фетула?

Попросив папу подождать за дверью, я встала с кровати и сняла пижаму. Стоя возле шкафа с одеждой, я разглядывала себя в зеркало и поправляла волосы. «Вот растяпа! – подумала я про себя. – Расческа ведь в ванной!». Когда Фетула постучал в дверь, я стояла на пороге, одетая в летнее вечернее платье. Плечи у него закрыты, рукав моей любимой длины – чуть выше локтя. Коленки скрыты, на талии неброская лента. Цвет коричневый. Ради забавы понажимав на белые кружочки, которые расположились по всему платью, я медленно открыла дверь и тут же отозвалась:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – улыбнулся Фетула, угодив прямиком в краску.

Мы оба замолчали. Я приметила синюю бабочку на его шее.

– Идешь со мной в кафе? – вторгся в тишину Фет.

– Идешь, – шутливо ответила я.

Закрыв за собой дверь, я заглянула в ванную. Причесала волосы и быстро почистила зубы.

Папа отворил нам уличную дверь и завел песню про осторожность и внимательность. Он косо посматривал на Фетулу, словно меня здесь и вовсе не существовало.

– Марлотий Зенирович, – ответил Фетула, чуть запнувшись. – Мы с Финой идем в кафе. По кружке кофе выпьем.

Мой папа похлопал по плечу собеседника и откашлялся, пробубнив что-то.

– Кафе это здорово, – сказал он, погладив себя по щетине.

– Долго не гуляй, – услышала я мамин голос. – Тебе еще уроки делать.

– Завтра выходной! – крикнула я в ответ.

– Без разницы! – возразила мама, добавив мягкости в голос.

Фет хороший парень. Говорю это, потому что давно наблюдаю за ним. В школе его постоянно сравнивают с его братом – с Фиго. Быстрый, отзывчивый, как солнце горящий мальчуган. Фетула не такой. Совсем непохожий на своего брата.

– Есть новые куклы? – спросил Фетула, когда я в третий раз вопросительно посмотрела на него.

– Тебе правда интересно? – удивилась я.

– Конечно, – тут же отозвался Фет.

Я согнула руки и в предвкушении хорошего диалога растерла ладони.

– Моя голубоглазая осталась лежать в одиночестве, – сказала я, вспоминая очертания моей новой куклы.

– На этот раз глаза голубые?

– Решила, пусть будет так.

Фет сунул руки в карманы брюк и продолжил, будто чувствовал, что тишина нас погубит:

– Дала ей имя?

– Это просто кукла, – ответила я, отмахнувшись от надоедливой мухи. – Я ни одной не давала имя. Ты ведь помнишь это.

– Как на счет небесной девочки? – предложил Фетула, после долгих раздумий.

– Ты даже ее не видел!

– Покажешь?

– Ну уж нет, – оттолкнув Фета этими словами, я быстро зарылась в себя.

Одновременно показав друг другу язык, мы едко улыбнулись, по очереди закрыв глаза. Мелкие камушки под нашими ногами звонко перетирались между собой. Быть может, они точно так же обменивались впечатлениями, не вербально общаясь друг с другом. Соперничали, кто громче перекатится под каблуками туфель. Соревновались по структурным признакам. Твердые, но гладкие камушки Фетула обходил стороной. Мне же, как назло, в туфли залетали мелкие и рыхлые кусочки глины.

– Белое перышко! – вдруг закричал Фет, быстро побежав в сторону колодца.

Я замерла на секунду. Казалось, что кот подавился гигантской мышью. Изо рта его торчал длинный хвост и кружился по часовой стрелке. Фетула быстро схватил кота за шкирку и стащил его с лавки.

– Ну же! – кричал Фет. – Выплевывай этого дурацкого червяка!

Белое перышко когтями вцепился в грудь Фетулы и бурно срыгнул черную слизь. Лапы кота ослабли, живот содрогнулся и обмякшее тело его рухнуло вниз.

– Что с ним? – крикнула я, в ответ тут же услышав жалобное мяуканье.

– Уже который раз он пытается съесть землю, – поглаживая кота ответил Фет.

Я подошла ближе. Белое перышко крепко спал. Втянул живот и подогнул лапки.

– Так жутко, – подумала я вслух.

– Не то слово, – ответил Фетула, стряхивая с колен землю.

– Мы ведь не оставим его здесь?

– Оставим.

– Вдруг он погибнет? – озабоченно спросила я. – Этот кот столько жил. Повидал все на свете и мудростью своей делился с кошками других семей.

– Он ведь бездомный? – задал Фетула встречный вопрос.

Присев рядом с Фетом на лавку, я кивнула, ответив:

– Бездомный.

Огни вокруг города все усиливались. Зажегся свет возле дома культуры, где по тропинке гулял, сунув руки в карманы, пожилой охранник. С севера подул холодный ветер. Просочившись через мое платье, он нагнал мурашки и тут же согнал их, будто давно хотел прикоснуться ко мне.