Пепел Вавилона - Кори Джеймс. Страница 50

Пракс слушал как завороженный. А когда видео кончилось, открылось следующее, из Шанхая: на нем старик в ермолке расспрашивал музыкантов народности хань об их музыке, а потом смотрел, как они играют в переулке, в облаке цвета глины. Пракс засмотрелся.

В дверь тихо постучали. Брайс просунула голову в щелку.

— Извините, что отрываю, сэр, но….

— Нет–нет–нет, все нормально. Я как раз переношу… — Пракс подхватил отчеты Карвонидес и перетащил их в открытый раздел. — Теперь у вас есть к ним доступ.

— Спасибо, сэр. — Помолчав, Брайс спросила: — У вас все нормально?

— Все хорошо. — Пракс снова вытер глаза. — Продолжайте.

Она закрыла дверь. Два часа рабочего времени куда–то подевались, и ему надо было спешить, чтобы взять все образцы до обеда.

«Мы могли бы спасти жизни. Одно сообщение».

Пракс закрыл отдел покойной, поставил его на административный пароль. Некогда было задумываться о постороннем. Его ждала работа. Торопясь наверстать время, Пракс прогнал свои образцы в обеденное время и успел перехватить несколько ложек риса с грибами до начала совещания. Потом пора было забирать из школы Мэй с Наталией, но он отправил сообщение одному из родительского кооператива. Девочки поиграют с подружками, пока не вернется домой Джуна. А Пракс задержался, заглянул к Хану и Брайс. Проверил, все ли данные им открылись.

Все было легко и странно, как во сне. Пракс видел себя как бы со стороны. У себя в кабинете он перепроверил дневную серию образцов. Сколько в воде растворенного углекислого газа, сколько азота, кальция, марганца. Растения выглядели хорошо, но до полной обработки статистики судить было рано. Это нормально.

Он устоял перед искушением снова открыть раздел Карвонидес. Поискать еще ролики Холдена или вдохновленных им последователей. Неудачная мысль. Вместо этого он ждал, работал, посматривал сквозь стекло. Осталась одна Брайс, а ее рабочее место было дальше по длинному изогнутому коридору. Пракс закрыл терминал, отметил уход, прошел в мужской туалет и подождал там. Вымыл руки. Подождал. Потом как ни в чем не бывало вышел на административный этаж, прогулялся к посту учета, открыл терминал гостевым аккаунтом, получил данные и протоколы, заботливо выложенные супервизором Праксидиком Менгом в открытый доступ. На экране висел бледно–голубой логотип Ганимеда. Пракс переслал копий на Землю Сэмуэлю Лабари и Ингрид Диньяж и на Луну — Горману Ле. С коротким сообщением: «Прошу подтвердить результаты».

Потом он закрыл терминал и вышел в общий коридор. Все выглядело ярче обычного — он не взялся бы судить, от усталости или возбуждения. Или по двум причинам сразу.

По пути домой он задержался у ларька с лапшой. Взял «Без крыши» для себя и Джуны. И жареного тофу для девочек. И — роскошь — рисового вина. И круглый керамический контейнер мороженого с зеленым чаем — на десерт. Дома он застал Наталию, ноющую, что приходится зубрить меры времени, и Мэй, которая, закрывшись в своей комнате, переписывалась со школьными подружками и любовалась на выступление мальчиков годами тремя–четырьмя старше нее. В другой раз он бы вытащил всех к ужину, но в этот вечер не стал никого тревожить.

Он разложил лапшу в разлагающиеся керамические мисочки, украшенные ласточками и веточками, отнес одну Наталии на рабочий столик, другую — развалившейся на кровати Мэй. Какая она выросла большая! Скоро запросто будет заглядывать ему через плечо. Его малышка, которую он не чаял увидеть живой, а теперь посмотрите–ка на нее! Когда отец поцеловал ее в макушку, девочка вопросительно подняла взгляд. Он кивнул ей на экран: трогательные ребята!

Они с Джуной вместе сели за стол, как во времена ухаживания. Пракс смотрел на нее: изгиб щеки, шрамик на костяшке левой руки, мягкая складка ключицы. Словно запасал ее на будущее, когда ее рядом не будет. Или его не будет.

Рисовое вино щипало язык. Может, оно всегда было таким: одновременно прохладным и согревающим, — только он раньше не замечал. Джуна рассказывала, как прошел день, толковала о политике и дворцовых интригах в лаборатории, а он слушал ее голос как музыку. Пракс уже собирался убрать тарелки и вскрыть мороженое, когда она наклонилась через стол и взяла его за руку.

— У тебя все хорошо? — спросила она. — Какой–то ты странный.

— Все прекрасно, — заверил он.

— Плохой день на работе?

— Нет, едва ли, — возразил он. — По–моему, очень даже хороший.

Глава 25

Фред

— жеймс Холден только что узаконил пиратство! — рявкнула с Луны Авасарала и замолчала. Вздернула брови, кивнула, словно уговаривала туповатого ребенка понять. — Он принял захваченный корабль. У пиратов. И еще поблагодарил за свою, чтоб его, долю добычи и помахал вслед. А ты, палач станции Андерсон и черте какая шишка в АВП? Сидел дрочил и не подумал ему помешать. В смысле, я знаю, Холден есть Холден, но тебе я позволила наложить руки на Цереру потому, что хоть тебя, поганца, считала взрослым!

Она отстранилась от камеры, покачала головой и щелкнула фисташку.

— Я была о вас лучшего мнения, Джонсон. Честное слово. Вся моя жизнь — цепь разочарований, а мне все не хватает цинизма.

К этому времени стало уже ясно, что она утешается звуком собственного голоса. Джонсон посмотрел на табло записи. Еще десять минут. За это время Авасарала могла добраться до чего–нибудь существенного, но он решил дослушать ее в спальне. Резкие согласные и шершавые гласные ее речи складывались в подобие фоновой музыки, пока Фред привычно возился у ночного столика. Пять таблеток, запить стаканом воды. Таблетки оставляли на языке меловую горечь, и вода не смыла их вкуса.

Круглосуточная работа — это для молодых. Он и теперь выдерживал, когда надо, но в прежние времена решительный бой с мирозданием представлялся ему честной дракой. Он мог продержаться на одной злости, а усталость вроде как очищала от грехов. Теперь он держался на кофе и таблетках от давления и надеялся, что организм не развалится на ходу. Это выглядело не так романтично.

— Робертс, похоже, загнала остатки марсианского парламента в рамки, — говорила Авасарала, — так что есть надежда от нее кое–чего дождаться. Хотя бы уверенности, что она не засрет всю нашу стратегию, лишь бы оставить на ней свою метку. Соутер пробивает Рею или Палладу, в зависимости от того, решим ли мы собрать наличных союзников, какими бы полудохликами те ни были, или лишить Инароса производственной базы. Адмирал Стейси против, боится слишком растянуть наш флот.

Обе стратегии были ошибочными. Это надо будет до нее донести. Авасарала прижала пальцы ко лбу. Коротко, прерывисто вздохнула. На миг показалась маленькой. Беззащитной. Непривычно было видеть ее такой.

— Мы перехватили еще два камня. Один снабдили маскирующим покрытием, но мы его все равно выловили. На этот раз. Я затребовала полные данные глубокого сканирования — будем искать остальные. Но толкнуть что- нибудь на пересекающуюся орбиту обходится так дешево, что Инарос мог набросать их сотнями. Так, чтобы падали месяцами. Или годами. Мы и век спустя рискуем отхватить что–нибудь, свалившееся из эклиптики с запиской: «Охрененный привет от Свободного флота». Это дерьмо будут разгребать мои праправнуки.

— Надеюсь. Если мы победим, — обратился к экрану Фред. Хоть запись и не могла его услышать. Он перебрался в ванную, и там тоже включился для него дисплей.

Больше всего в губернаторской квартире его радовал душ. Широкий, как проливной дождь, а вместо слива решетка на весь пол, так что вода уходила даже на трети g. Фред разделся и стал смывать дневную грязь и пот под рассказ Авасаралы о последних сведениях с колонизированных планет (надежных данных недоставало, но, по–видимому, дела там шли плохо), о работе по пропавшим за кольцами кораблям (есть несколько теорий и надежда, что загадку прояснят маршрутные отчеты с Медины, если их удастся заполучить) и о ситуации на Земле (ожидается вторая волна смертности — начинает сказываться недостаток продовольствия, санитарии и медицинской помощи).