Гнев Гефеста (Приключенческая повесть) - Черных Иван Васильевич. Страница 40

Петриченков хотел было что-то возразить, но опустил голову. Значит, аргументов не нашел или понял, что они неубедительны. И Веденин продолжил:

— Значит, смею утверждать, что никакой радиальной перегрузки не было. Теперь о продольной. В испытательской книжке Арефьева записано, что накануне испытаний он провел тренировки на всех тренажерах, в том числе произвел пять тренировочных катапультирований, перегрузка которых идентична той, которую уважаемые члены комиссии посчитали гибельной. И еще — о продольной и радиальной перегрузках. Заместитель председателя комиссии товарищ Петриченков тщательно изучил заключение Арефьева по «Фортуне» четырехлетней давности. Там действительно вращение было. Без «тенденции», около десяти радиан. Но даже тогда при такой радиальной перегрузке с Арефьевым ничего не случилось. Вот почему я категорически против вывода комиссии о том, что причиной смерти Арефьева явились продольная и радиальная перегрузки. Прошу понять меня правильно, я не пытаюсь и не стремлюсь уйти от ответственности, катапульта моя, значит, и вина моя. Но я хочу истины. Выводы же, которые доложил здесь Петриченков, считаю необъективными и неубедительными. — Веденин повернулся и пошел на свое место. И пока он шел, в зале царила гробовая тишина. А когда сел, Петриченков нервно толкнул двумя пальцами очки, прокашлялся. По заду покатился шумок возражения — присутствующие не желали его слушать.

Заместитель начальника штаба ВВС постучал карандашом по графину.

— Прошу внимания, товарищи офицеры. Напоминаю, что выводы, которые докладывает здесь товарищ Петриченков, предварительные, они будут еще перепроверяться, уточняться, корректироваться. Потому мы и даем вам возможность задавать вопросы, выяснять неясное. Кому еще что непонятно?

— Разрешите с места? — тяжело поднялся Матушкин. — Аргументы Веденина, на мой взгляд, настолько убедительны, что в комментариях не нуждаются. Вот и весь мой сказ. — И он сел.

И новая волна — теперь уже говорок одобрения — прокатилась по залу.

— Хорошо, Федор Борисович, принимаем ваше страстное заявление как аргумент в пользу Веденина, — с усмешкой ответил заместитель начальника штаба. — Но давайте придерживаться установленного правила — вначале вопросы, а потом уже высказывания. Итак, у кого еще вопросы?.. Нет? Продолжайте, товарищ Петриченков.

Поддержка генерала согнала с лица Петриченкова смятение, и он заговорил с прежней уверенностью:

— Я, товарищи, доложил вам лишь медицинское заключение. А оно, как вам известно, строилось на основании патологоанатомического исследования. И если кто сомневается в объективности выводов, может подойти к снимку позвоночника и убедиться, был или не был компрессионный перелом третьего поясничного позвонка. А теперь давайте вернемся к процессу испытания. Мы не раз прокручивали кинозапись и прослушивали магнитофонные переговоры КДП с самолетами, командирами экипажей и испытателем. Все вы помните последнюю фразу, которую произнес Арефьев: «„Альбатрос“ к работе готов». Далее следует команда «Пошел!» Испытатель выстрелил себя, и более мы его не слышали. Когда отказал портативный передатчик, думается мне, особой роли не играет. Разумеется, если бы он не отказал, не было бы и споров. Но поскольку это случилось, то в данной ситуации важную роль играет другое: когда врач и матросы подплыли к испытателю, он был без сознания, не сумел даже открыть щиток гермошлема. Теперь давайте поразмыслим логически: где и когда мог потерять испытатель сознание? Произойти это могло либо в момент катапультирования, когда перегрузка достигала максимума, либо в момент раскрытия парашюта, когда перегрузка была вдвое меньше, либо при приводнении, тоже при сравнительно меньшей, чем при отстреле, перегрузки. Вот теперь и судите, когда вероятнее всего произошел компрессионный перелом позвонка, при десятикратной перегрузке или при пятикратной…

Петриченков умел подбирать и излагать доводы. И хотя в Веденине бушевал протест, возразить ему было нечем.

ПРОТИВ МЕДИЦИНЫ НЕ ПОВОЮЕШЬ

Ясноград. 9 октября 1988 г.

Еще никогда он не чувствовал себя таким одиноким, опустошенным, подавленным. Было уже темно — наверное, часов десять, — а он все ходил по безлюдной аллее из конца в конец, отгоняя мысли о «предварительных» выводах комиссии, стараясь унять бушующий в душе гнев на Петриченкова за необъективность, на себя за свою беспомощность, на своих коллег и подчиненных за пассивность. За себя ему было бороться трудно: твоя катапульта, потому ты и оправдываешься. А они… Один Матушкин высказался. Правда, многие разделяют его мнение, Веденин был уверен в этом, но что толку… Не захотели портить отношения с начальством?.. Есть и такие. А Щупик, Козловский, Грибов?.. Несколько дней назад они гордились катапультой, считая ее своей… Н-да. Собственно, чего же он хотел? Если он, главный конструктор, не находит оправдательных доказательств в пользу своей катапульты, то какое же он имеет право требовать их от других? Надо уметь прямо смотреть правде в глаза: Арефьев погиб, и главный виновник ты, товарищ Веденин, и никто больше…

Но сердце мириться с таким доводом не хотело. Каким-то шестым, подсознательным чувством он верил в свою невиновность: Арефьев не мог погибнуть из-за перегрузок. Причина в чем-то другом. Но в чем? «Патологоанатомическое исследование подтвердило диагноз…» Да, против медицины не повоюешь… А Измайлов-то каков! Сразу метнулся в сторону, словно никогда не заискивал перед ним, не лебезил: «Как ваше самочувствие, Юрий Григорьевич?.. Как спалось, как отдыхалось?.. Какие жене нужны лекарства?..» Путевку в Саки «из-под земли» достал. А тут словом не обмолвился о причине гибели Арефьева… Научил его приходить на службу начищенным, наглаженным, разговаривать военным языком… А вот научить его порядочности не сумел…

С черного непроглядного неба ветер срывал холодные капли дождя и больно стегал ими по лицу. Дома, знал Веденин, будет еще тягостнее, потому идти туда не хотелось. Но рано или поздно возвращаться придется, да и дождь начинался. Листья под ногами сразу обмякли и уже не хрустели, а издавали какой-то жалостный, молящий шепот.

Он свернул с аллеи на дорогу к городку.

В квартире было неуютно и холодно, тишина давила, и он впервые за все время вспомнил о Тае и пожалел, что ее нет. Она бы поняла его. Позвонить, сказать ей, чтобы возвращалась? А что это даст? Известие о гибели Арефьева и обвинение в этом мужа уложит ее в постель сильнее болезни…

Он снял плащ, переоделся в пижаму. Поставил чай — он изрядно продрог. Походил по комнате, не зная, чем заняться. Взял газету.

«Иностранные военные новости. Маневры. На юго-западе Испании и в западной части Средиземного моря проходят американо-испанские военные маневры под кодовым наименованием „Кризекс-Ф“. В них участвуют 23 тысячи военнослужащих, 32 боевых корабля и 100 самолетов…

По сообщению агентства МЕН, в районе Александрии завершились совместные англо-египетские военные маневры. В них приняли участие английский авианосец „Гермес“, другие корабли британских ВМС, военно-воздушные силы и сухопутные войска двух стран…

Создают полигон. Английские военные власти приступили к сооружению в Западном Берлине еще одного полигона, который будет расположен в непосредственной близости от жилых кварталов, в городском районе Гатов. Как отмечает печать, западноберлинские власти даже „не были поставлены в известность“ об этих действиях.

Визиты. В Японию прибыла многочисленная делегация представителей военно-промышленного комплекса США. В ее составе — высокопоставленные чиновники Пентагона и руководители ведущих американских концернов, производящих вооружения, — „Локхид“, „Дженерал дайнэмикс“, „Рокуэлл интернэшнл“ и других…

Заключены контракты. Корпорация „Дженерал дайнэмикс“ получила от министерства ВВС США контракт стоимостью 1,3 млрд, долларов на производство крупной партии реактивных истребителей-бомбардировщиков F-16 для продажи вооруженным силам ряда „дружественных“ Вашингтону режимов. Корпорации „Атлантик рисерч“ достался заказ стоимостью 234 млн. долларов на производство реактивных двигателей…