В капкане у зверя (СИ) - Моран Маша. Страница 51

— Да, все отлично. — Аня постаралась улыбнуться. — Так… и чем вы тут занимаетесь?

— В смысле?

— Ну, в чем состоит деятельность «Роскарбо»?

— А-а-а, добыча алмазов.

Аня замерла, не донеся до рта вилку.

— Прости, что?

Дима взмахнул рукой:

— Ну, добыча алмазов, их продажа. Конечно, нам далеко до монополистов, но теперь «Роскарбо» занимается еще и производством синтетических алмазов. И вот тут мы можем побороться за рынок.

— То есть… вы производите подделки?

На лице Димы было написано: «Почему же ты такая тупая?» Вздохнув, он принялся терпеливо объяснять:

— Синтетические алмазы выращены в лаборатории, искусственным путем. Они тоже настоящие. Но стоят намного дешевле. А значит, доступны большей массе покупателей, что увеличивает прибыль компании в сотни раз.

Алмазы… Конечно. Можно было догадаться по фотографиям и эскизам. Теперь понятна его уверенность в том, что выкинуть ее из Крельска — раз плюнуть. Судя по окружающей роскоши — в его руках сосредоточены огромные деньги и нешуточная власть. Теперь, когда воочию убедилась в этом, Аня поняла, что ей не выбраться. Давид получит все, что захочет. Но в ее силах усложнить ему жизнь. Хватит с нее матери и Виктора. Она подстраивалась под других. Боялась и слово сказать в свою защиту. Но теперь все меняется. Меняется она сама.

Аня задумалась. Неужели у Давида нет слабых мест? У всех должны быть. Но почему-то ей казалось, что он из той немногочисленной категории людей, которым наплевать на все на свете, кроме своих желаний. А значит, он может переступить через всех.

— А какой Давид начальник?

— Ну… Не скажу, что на него легко работать. Ты же видишь — он тут и ночевать может, лишь бы не терять время на поездки туда-сюда. Угнаться за ним сложно. Он очень требователен. Но и к себе тоже…

Аня с трудом удержалась, чтобы не хмыкнуть.

— Трудоголик, меценат и филантроп…

От Димы не укрылся сарказм в ее голосе.

— Он действительно трудоголик. При его отце все было иначе. Конечно доход был, контракты, все дела. Но сейчас у нас многомиллиардный оборот. Причем, в евро. Мы можем позволить себе диктовать условия, а не выполнять чьи-то.

Вот с этим не поспоришь. Аня не представляла Давида, пляшущего под чужую дудку.

— Но с конкурентами он не церемонится. — Дима передернул плечами, будто вспомнил что-то. — Лучше его не злить. И не вставать у него на пути.

Аня улыбнулась:

— Съест?

— Уничтожит.

После этого ужин стремительно подошел к концу. Дима навел порядок, показал Ане, где и как включать свет и десять раз предупредил, что будет в приемной. Наконец Аня осталась одна. Она лежала и прислушивалась к каждому шороху. От подушки исходил едва уловимый запах стирального порошка и чего-то древесного. Аня повернулась на бок, рассматривая подсвеченные фотографии бриллиантов. Он способен получить любую женщину. Если не сможет привлечь ее своей внешностью, то всегда может поманить деньгами. Но зачем ему она?! Встреться они на улице, он бы и не взглянул в ее сторону. В чем же дело? Хочет наказать за ее сопротивление? Аня до сих пор помнила тот поцелуй в старой деревеньке. Ощущение его горячих твердых губ было таким правильным, словно она всю жизнь ждала именно этого момента. Болезненное покалывание щетины, обжигающее влажное дыхание… А то, что случилось утром? Его прикосновения были для нее наркотиком.

Тело ныло от усталости и желания. Ворочаясь с бока на бок и стараясь отогнать воспоминания о Давиде, Аня задремала…

* * *

Ей снился пожар. Дым повис в воздухе черным покрывалом. Языки пламени, как лепестки огромного цветка, трепыхались на ветру. Повсюду крики, перепачканные сажей люди, плач и тошнотворный запах. На самом деле, запах был хуже всего. Он въедался в кожу, заползал под нее, проникал в легкие и оседал на стенках горла толстым слоем пепла. Жуткий страшный запах. Так пахнут беда, горе, слезы и смерть. И откуда-то Аня знала, что оказалась в аду. Вот оно — пекло, где нет деления на святых и грешников, где все одинаково виновны лишь потому, что не успели вовремя сбежать. Мерзкие уродливые демоны хватали всех без разбора, всех, до кого могли дотянуться. Запах обожженной кожи вызвал удушающие позывы рвоты. Аня пыталась понять, где источник, но все вокруг колыхалось в обжигающем огненном мареве. Крики, крики, крики. Все кричали. Надсадный детский плач. И треск огня, который зажег сам дьявол.

— Где «Скорая»?

— Я не знаю! Черт…

Аня испуганно вздрогнула, больше всего желая сбежать из этого страшного места. Но из ада не было обратной дороги. Только две согнувшиеся фигуры в странной мешковатой одежде и покрытый копотью и кровью человек на земле.

— Всех вывели?

— Да хрен же его знает…

От дыма слезились глаза. Аня часто-часто моргала, пока не поняла, что плачет. Плачет, как и десятки других людей. И только хмурый уверенный голос не давал ей потеряться в алом аду.

— Нужно проверить.

И как она его сразу не узнала?! Даже за слоями защитной одежды, каской, в поту и саже, Давид выделялся среди всех. И Аня вдруг поняла одну важную вещь: за всей его грубостью, жестокостью и наглостью скрывалась боль. Боль, которую в аду испытывают грешные души. И эта боль в тысячи раз хуже телесной. В его глазах, на покрытой копотью коже остался кровавый отпечаток агонии.

— Там… Лиза… — Человек, лежащий на земле, с трудом разлепил губы и поднял веки. Лопнувшие капилляры пересекали белки его глаз на почерневшем лице — и это выглядело жутко.

— Где?! — Давид склонился над ним, как никогда походя на волка.

— Она… душ принимала…

— Бл*дь! — Он вскочил на ноги и кивнул своему товарищу. — Быстро…

В этот момент часть здания обвалилась. Дикий шум оглушил. В воздух взвился столб пыли и пепла. Наверное, дьявол не хотел, чтобы в его аду хозяйничали другие. Аня уже мало что слышала, захваченная в плен болью. Но она все еще могла видеть две фигуры, исчезающие в дрожащем воздухе. Они расплывались, с каждой секундой уменьшаясь, съеживаясь до размера чернильных пятен. И Ане хотелось кричать, остановить одного из них… Ведь там смерть. Ад. И ничего больше. Но он не слышал. Просто исчез за алой стеной, отрезанный от нее болью и вечностью.

— Проснись! Проснись же!

Аня чувствовала обжигающий жар пламени. Словно искореженный металл прилип к коже. Она оказалась зажата в стальных тисках. Огонь бушевал повсюду. И ужасный запах. Гарь. Вонь. Все пропиталось ею.

— Ну давай… Просыпайся уже!

Ее тряхнуло, и пришлось открыть глаза. Аня тяжело вдохнула свежий воздух. Пахло мхом и сырой корой. Боже, как же хорошо… Запрокинув голову, она до боли в глазах смотрела в ослепительно белый потолок, надеясь, навсегда стереть из памяти видения страшного пожара.

— Аня! Аня! Смотри на меня! Что случилось?!

Ее дергали, трясли, трепали из стороны в сторону, будто она была тряпичной куклой в руках непоседливого ребенка. Чьи-то горячие пальцы коснулись шеи, заставляя ее нагнуть голову, а тихий голос прорычал:

— Посмотри на меня…

Аня подчинилась. На нее смотрел волк, скрытый за человеческой кожей. Он был упрятан от людских глаз, но Аня знала о монстре, таящемся за красивой оболочкой. Она видела яркие желтые глаза с золотыми вихрями. Она слышала тяжелое рычание, рвущееся из его груди. Она могла почувствовать остроту его зубов, вонзающихся в ее плоть. И ей этого хотелось… Почему-то его укус был важным. Тем, ради чего она проживала свою жалкую жизнь.

— Аня! — Ее еще раз грубо встряхнули. — Что случилось? Говори со мной, давай! Не молчи…

Давид… Туман в голове рассеялся, и все, наконец, вернулось на свои места. Побег из Крельска. Роскошный офис. Поздний ужин. Сон. Горло саднило, будто она и вправду надышалась едкого дыма. Давид сидел рядом с ней на диване, где она вчера уснула. Его ладони обхватывали ее плечи, а на худом лице застыло странное выражение. Будто он переживал. Но ведь не из-за нее же?

— Проснулась?