Орхидеи на снегу (СИ) - Бузакина Юлия. Страница 32

Я смотрю на его чмокающие губы, и мне кажется, что меня сейчас стошнит.

- Не грусти, Эрика. Девушки в твоем возрасте часто оступаются. Теперь, когда ты испытала на себе, что значит не слушаться папочку, советую встряхнуться и начать все сначала, - подливает мне шампанского отец.

Я обреченно придвигаю к себе бокал. Остаток вечера давлюсь шампанским и стараюсь хранить молчание.

После ужина в ресторане Вадим провожает меня до двери квартиры. На этот раз он назойливее, чем обычно.

- Я не приглашу тебя на чай, - прежде чем отпереть замок, качаю головой я.

- Какая же ты упрямая, - касаясь пальцами моих волос, нахально ухмыляется он. - Ну, я подожду еще немного. В Омске холодно, Эрика. Там тебе быстрее захочется тепла.

- Вот тогда и поговорим, - отталкиваю его от двери я.

- До завтра, милашка, - дерзко подмигивает мне он.

- Пока.

Глаза бы мои тебя не видели! Я протискиваюсь в дверь и быстро захлопываю ее изнутри.

Смотрю в глазок до тех пор, пока Вадим не скрывается за серебристыми дверьми лифта, и только тогда позволяю себе стянуть с ног сапожки.

Дома никого нет. Иван вместе с тетей ушли в кино. Ради такого случая он даже забрал ее с работы на своей «семерке» на час раньше обычного.

Я поглядываю на экран телефона. Никаких известий от Виктора. Внутри что-то хрустит и окончательно ломается.

Прохожу на кухню, включаю нижний свет и медленно опускаюсь на стул. Моя орхидея так и стоит у окна, но она сбросила свой самый красивый цветок. Кажется, это моя душа резко оторвалась от тела и разбилась вдребезги. Погибла.

Виктор не вернется. Его семья не позволит. Мы теперь ничем не хуже Ромео и Джульетты - наши семьи категорически против нашего союза. Виктор провел почти три недели под следствием. Думаю, ему с лихвой хватило впечатлений от нашей связи. Его отстранили от управления компанией, его репутация навсегда запятнана, а я… благодаря отцу и средствам массовой информации меня обесчестили на весь мир.

Я вздыхаю и смотрю на свои тонкие пальцы. Я больше не хочу. Ничего не хочу. Что там сделала Джульетта? Приняла снадобье, которое ее усыпило, а потом вонзила в себя нож?

Как во сне, я поднимаюсь из-за стола и иду в тетушкину спальню. Когда-то она принимала сильные таблетки от бессонницы, доступные только по специальному рецепту. Врач еще предупреждал ее, что передозировка смертельна. У тети Регины есть свойство хранить ненужные лекарства в верхнем ящике комода.

«Я больше не хочу… не хочу, чтобы мне предлагали отношения папины избранники».

Открываю верхний ящик комода. Да, туба с таблетками так и стоит в самом углу вперемешку с аспирином и в беспорядке разбросанными анальгетиками.

Осторожно достаю тубу, закрываю ящик и возвращаюсь на кухню. Наливаю в высокий стакан воду, высыпаю все таблетки себе на ладонь. Интересно, этого достаточно? Надеюсь, что да. Сглатываю их по несколько штук, давлюсь, кое-как запиваю водой. Потом еще несколько. Так, теперь надо подождать. Сажусь обратно за стол и пялюсь в пустой экран телефона.

Мне страшно. Еще ни разу в жизни мне не приходилось ждать собственной смерти. Не знаю, сколько проходит времени, но я не выдерживаю. Нахожу номер Виктора, который вбила еще в поезде, когда ехала из Сочи в Москву в новогоднюю ночь. Долго смотрю на цифры, до тех пор, пока они не начинают расплываться в глазах. Потом набираю сообщение.

«Ты ведь… отказался от меня, да?» Один щелчок, и несмелое последнее сообщение в моей жизни отправлено. Глаза начинают сами собой закрываться. Я роняю голову на руки и чувствую, как засыпаю.

Глава 28. Виктор

Я стою у окна своей московской квартиры на Новом Арбате и вглядываюсь в сумерки. Ощупываю свежую рубашку, которая приятно пахнет ополаскивателем для белья, прислоняюсь лбом к прохладному стеклу и грустно ухмыляюсь. Не верится, что я снова дома. Не верится, что мое желание создать семью с Эрикой обернулось кошмаром. У меня больше нет работы, нет друзей. От меня все отвернулись. Я - как прокаженный. Как же легко в один миг сделать из уверенного в себе бизнесмена преступника. Надо только договориться с СМИ и выбрать правильную тактику.

Самое страшное - в итоге я все равно потерял Эрику. Вряд ли она захочет разговаривать со мной после всего. Я теперь далеко не выгодный жених. Я - изгой. Нет, у меня есть деньги, есть дом в Португалии, но когда у тебя выбивают почву из-под ног, отнимая то, чем ты занимался всю сознательную жизнь и выбрасывают из кругов, в которых ты привык вращаться, твой привычный мир рушится. Уверенности в завтрашнем дне нет никакой.

- Да ладно тебе, придумаем что-нибудь, - становится рядом со мной мой брат Антон. Конечно же, он примчался в Москву, как только стало известно, что меня арестовали и теперь, когда наши родители отчалили в Сочи, домой, заливает глаза виски со льдом. Ведь намного приятнее проводить время в моей пустой квартире, чем выслушивать нытье своей беременной женушки, которая уже практически на сносях.

Мне тоже хочется выпить и расслабиться, но напряжение от последних трех недель настолько сильное, что я никак не решаюсь налить себе порцию виски.

На подоконнике щелкает сообщением мой сотовый телефон. Что, снова счета от адвокатов? Или очередной истерический вопль моей мамочки, которую только в обед уговорили сесть в самолет и вернуться домой?

Нехотя я отрываюсь от созерцания фонарей за окном и поглядываю на еще не угасший экран.

«Ты ведь… отказался от меня, да?»

Сердце пронзает дикая боль. Только один человек мог это написать. Моя Эрика, которая пострадала от всего не меньше, чем я.

Я хватаю в руки сотовый. О чем я думал весь день? Она ждала меня! Какой же я придурок! Расклеился, решил, что больше ей не нужен. Но ведь когда любишь, не важно, есть у тебя статус или нет. Важен сам человек. А я ее предал. Меня отпустили утром, уже ночь, а я ей до сих пор не позвонил.

Я судорожно жму на кнопки.

Гудки. Длинные и противные. Почему она не берет трубку? Написала сообщение и не отвечает?

Я звоню снова. Щелчок на другом конце провода.

- Эрика… привет.

Никакого ответа. Да что такое?

- Эрика, ты меня слышишь?

Тихий стон, потом грохот и тишина. Сердце уходит в пятки от страха. С ней что-то случилось.

- Кто звонил? - с любопытством вытягивает шею Антон.

- Кажется, Эрика в беде.

- Тебе туда нельзя, Виктор. Мы едва избавились от назойливых журналистов.

Но разве меня может остановить голос брата?

Я хватаю со стола ключи от своего «мерседеса», на ходу натягиваю пальто и сломя голову несусь к лифту.

- Стой, я с тобой! - опрокидывая в себя остатки виски и одновременно пытаясь натянуть на ноги туфли, кричит в приоткрытую дверь мой братец. Но я его почти не слышу. Сердце бешено колотится в висках, ладони вспотели от напряжения. Она живет на шестнадцатом этаже, этим мне все уши прожужжала ее тетушка, когда мы вместе летели в Москву второго января. Даже номер квартиры назвала, все ругалась, что лифт прямо напротив их двери.

- Витя, ты совсем с катушек съехал?! - едва успевает втиснуться в закрывающиеся двери лифта Антон.

- Мне нужно к Эрике, - сдвинув брови, смотрю на брата я. - Я должен убедиться, что с ней все в порядке. И если я больше не интересую ее как мужчина, пусть скажет мне об этом лично.

- Тебе снова предъявят обвинение!

- В чем? Меня оправдали! Я ее не похищал!

- Тебя оправдали только потому, что она уверила всех, что поехала с тобой по любви!

Мы быстро спускаемся на платную стоянку. Я открываю мерседес, включаю зажигание. Антон плюхается рядом. Он едва успевает пристегнуться, как машина срывается с места.

Мы нарушаем все возможные правила и превышаем скорость. Мне нехорошо. Я чувствую себя предателем. Я должен был ей позвонить! Хотя бы написать сообщение. Сказать спасибо за то, что она так мужественно держалась все эти дни и не позволила себя сломить. А я ничего такого не сделал. Я расклеился.