Через реку - Голсуорси Джон. Страница 11

– Я не рассчитываю на это.

– Тогда на что же?

– Не знаю. Знаю одно: я не вернусь.

– Только потому что…

– И по многим другим причинам.

Кошачья улыбка снова заиграла на его лице и помешала Клер прочесть мысли мужа.

– Хотите, чтобы я взвалил вину на вас?

Клер пожала плечами:

– У вас нет для этого оснований.

– По-другому вы и не можете ответить.

– Я по-другому и не поступаю.

– Вот что, Клер, вся эта нелепая история недостойна женщины с вашим умом и знанием жизни. Вечно быть соломенной вдовой нельзя. Кроме того, вам ведь нравилось на Цейлоне.

– Есть вещи, проделывать которые с собой я никому не позволю, а вы их проделали.

– Я же сказал, что это не повторится.

– А я уже сказала, что не верю вам.

– Мы толчём воду в ступе. Кстати, вы собираетесь жить на средства родителей?

– Нет. Я нашла место.

– О! Какое?

– Секретаря у нашего нового депутата.

– Вам быстро надоест работать.

– Не думаю.

Он пристально посмотрел на неё, теперь уже не улыбаясь. На какую-то секунду она прочла его мысли, потому что его лицо приняло выражение, предшествующее известным эмоциям. Неожиданно он бросил:

– Я не потерплю, чтобы вы принадлежали другому.

Клер поняла, какие побуждения руководят им, и ей стало легче. Она промолчала.

– Слышали?

– Да.

– Я говорю серьёзно.

– Не сомневаюсь.

– Вы бесчувственный чертёнок!

– Хотела бы им быть.

Он прошёлся по кабинету и остановился перед ней:

– Вот что! Я не уеду без вас. Здесь я остановился в "Бристоле". Перестаньте капризничать, – вы же умница! – приходите ко мне. Начнём сначала. Увидите, какой я буду.

Потеряв самообладание, Клер закричала:

– Да поймёте ли вы наконец? У меня нет чувства к вам, – вы его убили!

Зрачки Корвена расширились, затем сузились, ниточка губ растянулась.

Он стал похож на берейтора, объезжающего лошадь.

– Поймите и меня, – отчеканил он негромко. – Или вы вернётесь ко мне, или я с вами разведусь. Я не позволю вам остаться здесь и выделывать всё, что вам взбредёт в голову.

– Уверена, что каждый здравомыслящий муж одобрит вас.

Улыбка снова заиграла на его губах.

– За это мне полагается поцелуй, – объявил он и, прежде чем она успела его оттолкнуть, прижался к её губам. Она вырвалась и нажала на кнопку звонка. Корвен заторопился к дверям.

– Au revoir! – бросил он и вышел.

Клер отёрла губы. Она была растеряна, подавлена и не понимала, кто же остался победителем – она или он.

Она стояла лицом к камину, опустив голову на руки, как вдруг почувствовала, что сэр Лоренс вошёл в кабинет и молча смотрит на неё.

– Мне ужасно неловко, что я беспокою вас, дядя. Через неделю я уже перееду в свою берлогу.

– Дать тебе сигарету, дорогая?

Клер закурила и с первой же затяжкой ощутила облегчение. Сэр Лоренс сел, и она увидела, как иронически приподнялись его брови.

– Совещание, как всегда, прошло плодотворно?

Клер кивнула.

– Обтекаемая формула. Людей никогда не удовлетворяет то, чего им не хочется, как бы ловко им это ни подсовывали. Интересно, распространяется ли это правило и на нас самих?

– На меня – нет.

– Досадно, что совещание обычно предполагает наличие двух сторон.

– Дядя Лоренс, – внезапно спросила Клер, – какие у нас теперь законы о разводе?

Баронет вытянул длинные худые ноги:

– Мне ещё не приходилось с ними сталкиваться. Думаю, что они менее старомодны, чем раньше, но всё-таки заглянем в "Уайтейкер".

Он снял с полки том в красном переплёте:

– Страница двести пятьдесят восьмая, дорогая, – вот тут.

Клер молча погрузилась в чтение, а баронет печально смотрел на неё. Наконец она подняла глаза и объявила:

– Чтобы получить развод, я должна нарушить супружескую верность.

– Очевидно, это и есть та изящная форма, в которую облекает его закон. Однако среди порядочных людей грязную работу берёт на себя мужчина.

– Да, но Джерри не согласен. Он требует, чтобы я вернулась. И потом, он не может рисковать своим положением.

– Естественно, – задумчиво отозвался сэр Лоренс. – Карьера в нашей стране – хрупкое растение.

Клер закрыла «Уайтейкер» и сказала:

– Если бы не родители, я завтра же дала бы ему искомый предлог, и дело с концом.

– А тебе не кажется, что самое разумное – ещё раз попробовать начать семейную жизнь?

Клер покачала головой:

– Я просто не в силах.

– Тогда да будет так, хотя это очень грустное "так", – согласился сэр Лоренс. – Каково мнение Динни?

– Мы с ней об этом не говорили. Она не знает, что он приехал.

– Значит, тебе даже не с кем посоветоваться?

– Нет. Динни знает, почему я ушла, но и только.

– Мне кажется, Джерри Корвен – человек не из терпеливых.

Клер рассмеялась.

– Нам обоим не свойственно долготерпение.

– Известно тебе, где он остановился?

– В "Бристоле".

– Может быть, целесообразно установить за ним наблюдение, – неторопливо предложил сэр Лоренс.

Клер передёрнуло.

– Это унизительно. Кроме того, я не собираюсь губить его карьеру. Вы же знаете, он очень способный человек.

Сэр Лоренс, пожав плечами, возразил:

– Для меня и твоих родных его карьера – ничто в сравнении с твоим добрым именем. Давно он приехал?

– По-моему, недавно.

– Хочешь, я схожу к нему и попытаюсь договориться, как вам наладить раздельную жизнь?

Клер молчала, и, наблюдая за ней, сэр Лоренс думал: "Хороша, но характер нелёгкий. Много решительности и ни капли терпения". Наконец Клер заговорила:

– Во всём виновата я одна, – я ведь вышла за него по своей воле.

Не хочу затруднять вас. И потом, он не согласится.

– Это ещё вопрос, – возразил сэр Лоренс. – Так попробовать мне, если подвернётся случай?

– Вы очень любезны, но…

– Значит, договорились. Кстати, безработные молодые люди умеют сохранять благоразумие?

Клер рассмеялась.

– Ну, его-то я приучила. Страшно вам благодарна, дядя Лоренс. Поговоришь с вами – и на душе легче. Конечно, я ужасно глупая, но, знаете, Джерри имеет какую-то власть надо мной, а меня, к тому же, всегда тянуло на риск. Прямо не понимаю, в кого я такая, – мама его не терпит, а Динни допускает лишь в принципе.

Клер вздохнула.

– Ну, больше не смею вам надоедать.

Она послала ему воздушный поцелуй и вышла.

Сэр Лоренс сидел в кресле и думал: "Зачем я-то впутываюсь? История скверная, а будет ещё хуже. Но у Клер такой возраст, что ей надо помочь. Придётся поговорить с Динни".

VIII

Накалённая предвыборная атмосфера в Кондафорде посвежела, и генерал резюмировал изменившуюся обстановку короткой фразой:

– Что ж, они получили по заслугам.

– Папа, а тебе не страшно при мысли, что получат наши, если тоже не сумеют ничего сделать.

Генерал улыбнулся:

– Довлеет гневи злоба его, Динни. Клер обжилась в Лондоне?

– Устраивает себе жильё. Работа у неё сейчас, кажется, простая – пишет благодарственные письма людям, взявшим на себя перед выборами самую чёрную работу – агитацию на улицах.

– То есть с машин? Довольна она Дорнфордом?

– Пишет, что он в высшей степени достойный человек.

– Отец его был хорошим солдатом. Я одно время служил у него в бригаде в бурскую войну.

Генерал пристально посмотрел на дочь и спросил:

– Слышно что-нибудь о Корвене?

– Да. Он приехал.

– О-о!.. Не понимаю, почему я должен бродить вслепую. Конечно, родителям в наши дни возбраняется подавать голос и приходится полагаться на то, что они услышат через замочную скважину…

Динни завладела рукой отца:

– Нет, мы просто должны их щадить. Они ведь чувствительные растения, правда, папа?

– Мы с твоей матерью считаем, что эта история ничего хорошего не сулит. Нам очень хочется, чтобы все как-нибудь утряслось.