Сердце огня и льда. Леди (СИ) - Серина Гэлбрэйт. Страница 47

Странно. Непривычно. Маняще. Капля растерянности – я не знаю в точности, что следует делать, как вести себя. Губы Нордана на груди, захватывают в плен напряжённую вершинку и я, высвободив руку, обнимаю Дрэйка за шею, приоткрываю рот, углубляя поцелуй, отдаваясь своим ощущениям, своим мужчинам, запахам, причудливое, яркое сплетение которых становится всё плотнее, гуще. Запускаю пальцы в волосы Дрэйка, чуть выгибаюсь. Рука Нордана скользит по моей ноге, находит край сбившейся во время сна сорочки, поднимает выше, до бёдер, касаясь обнажающейся кожи. Жар контрастом с прохладой, мои неуверенность, смущение мешаются с желанием большего, с желанием прикасаться самой. Лишние сейчас мысли отступают, я чувствую пальцы Нордана на внутренней стороне бедра и сразу же на другой ноге – ладонь Дрэйка, легшую выше колена, поглаживающую неспешно.

Время застывает на мгновение, на доли секунды, не больше, чем разделяющие нажавший на спусковой крючок палец и вырвавшуюся из дула пулю. Ощущаю заминку, острые нотки раздражения в запахах, ещё не понимаю, в чём дело, но мужчины останавливаются, отодвигаются, Дрэйк выпрямляется, Нордан ворчит неразборчиво себе под нос. Оба поправляют мою сорочку – Дрэйк одёргивает подол, Нордан подтягивает спущенный лиф. Затем встаёт с кровати, подходит к двери и распахивает створку прежде, чем невидимый из моего положения визитёр постучит.

– Бев, ты покойник, – в голосе Нордана раздражение, досада.

– Все мы когда-нибудь умрём, – парировал Беван невозмутимо.

– Я с удовольствием организую тебе раннюю смерть.

Я села и заметила, как встал Нордан – не открывая дверь полностью, одна рука придерживала створку, другая упёрлась в дверную раму, не позволяя Бевану войти, хотя я и не думала, что он станет заходить в нашу спальню просто так.

– Надеюсь, Беван, причина достаточно веская, – заметил Дрэйк негромко.

– Лисе прислали цветы, – сообщил Беван.

– Что ты больше предпочитаешь: четвертование или по-простому полюбоваться на собственные выпотрошенные внутренности?

– Норд, – перебил собрата Дрэйк и улыбнулся мне коротко, извиняюще. – Так что необычного в этих цветах?

– В самом букете ничего, – ответил Беван. – Во всяком случае, мы с Лисой ничего подозрительного не насмотрели и не учуяли. Но примечателен отправитель.

– Полагаю, господин Эрин Игнаси продолжает разыгрывать тайного обожателя нашей лисички? – предположил Нордан насмешливо.

– Учитывая, что карточка подписана, сохранять инкогнито он явно не стремится. Кстати, знакомая птичка принесла мне на хвосте ещё один весьма любопытный штришок к портрету кошака. В прошлом году во время приснопамятных событий в Афаллии… Норд, не хмурься так озадаченно, это было без тебя, но Дрэйк обязательно поведает тебе всё в подробностях… господин Игнаси много и активно вращался при тамошнем дворе. В империю он приехал зимой, в начале этого года, когда вопрос с братством в Афаллии был решён не в пользу ордена. Для собрата Френсиса и его партии в Афаллии это был полный и неоспоримый крах.

– Конечно же, подождать до обеда сия ценная информация никак не могла, – пробормотал Нордан.

Я услышала, как Беван усмехнулся, и Нордан захлопнул дверь перед носом бывшего собрата. Прошёлся по комнате, собирая одежду на день, вернулся к кровати и, присев со своей стороны, обнял меня, притянул к себе. Поцеловал, однако не так, как вчера утром. То не лёгкое целомудренное прикосновение к виску, но поцелуй, обжигающий мои губы клеймом собственника, обещанием большего, нежели произошедшее сейчас, нежели хрупкая эта прелюдия.

– Я же говорил, что для уединения в этом доме нужно предварительно всех из него выгнать, – произнёс Нордан, отстранившись от меня наконец.

– Определённый смысл в этом есть, – согласился Дрэйк.

– Письмо, Шель, – напомнил Нордан и, поднявшись, с одеждой в руке, вышел из спальни.

Мы с Дрэйком остаёмся вдвоём. Мне и жаль, что Беван вмешался невольно, прервал нас, и в то же время я испытываю облегчение, что всё откладывается до следующего неведомого раза.

– Что за письмо? – спросил Дрэйк. Поймал мою правую руку, погладил пальцы. Золотое кольцо на безымянном, я не сняла его на ночь, как не снимала и серебряное кольцо с безымянного пальца левой руки.

– Я не знаю, говорил ли Норд тебе, но… – я помедлила в нерешительности. – Он хочет, чтобы Эсти привезли к нам сюда.

– Говорил.

Отчего-то я не удивлена. Похоже, мужчины успели обсудить не только ситуацию в целом и наши отношения, но и вообще каждую мелочь, каждую деталь, всё, что сочли более-менее важным.

– Ты тоже считаешь, что Тайя может… представлять угрозу для Звёздочки?

– Айшель, Норд недоверчив и подозрителен, впрочем, эти черты присущи нам всем в той или иной степени и, хотя я не сторонник крайностей, в некоторых вещах не могу не согласиться с ним, – Дрэйк сжал чуть мою руку, привлёк к себе, и я охотно передвинулась ближе к нему. – Безусловно, меня беспокоит внезапное появление и возможная роль вашей подруги-волчицы. Если бы я знал заранее о том, что она поедет с вами, я бы предварительно проверил её. Ваш с Лиссет отъезд придумывался и продумывался фактически на коленях, с большим количеством неучтённых факторов, что для меня как для члена братства недопустимо, – мужчина усмехнулся вдруг, проводя подушечкой большого пальца по голубоватым венам на тыльной стороне ладони, просвечивающим сквозь мою бледную кожу. – Чем больше неизвестных знаменателей, чем больше случайностей, тем выше риск получить на выходе не совсем то, что планировалось. Разумеется, я учитываю неоспоримый факт, что Тайя благополучно провела с вами почти три года, за этот срок показав себя настоящим другом, и всё же не вижу смысла рисковать безопасностью Эстеллы. Если Тайя действительно та, за кого себя выдаёт, она не будет возражать против сопровождения и без лишних вопросов привезёт девочку к нам.

– А… если нет?

– Беван дал мне координаты общины. В любом случае уйти оттуда незаметно и с ребёнком ей не удастся.

– Вы… уже отправили кого-то в общину? – уточнила я недоверчиво.

– Сразу же, как только забрали Норда из дворцовых катакомб. И не в саму общину, а наблюдать за территорией, где она расположена, за теми, кто туда приходит и кто её покидает.

Я и удивлена, и понимаю, что иначе быть не могло, Дрэйк не мог пустить всё на самотёк и забыть о моей дочери, оставшейся на другом краю континента.

– Норд не упоминал об этом, – прошептала я.

– Это всего лишь наблюдение, мера предосторожности, и она не открывает нам доступ в саму общину, неизвестно, что конкретно там может происходить.

Хочу возмутиться, возразить, что мужчины опять ничего мне не сказали, решили всё за моей спиной и даже хуже – Нордан тогда ещё спал и Дрэйк действовал самостоятельно, не спросив меня как мать Эстеллы, как члена самой общины, которая, возможно, тоже подвергнется риску теперь, когда её местоположение становится известно всё большему количеству людей и нелюдей. А значит, вскоре её обитателям придётся искать другое укрытие. Пока мы жили под защитой лисьей магии, общине не доводилось переезжать, но старейшины рассказывали, что в случае беды, вырубки леса, обнаружения теми, кому о тайном убежище знать не следовало, обитатели собирали скромные пожитки и покидали прежний дом, отправляясь на поиски нового. Уходили глубже в леса, путали тропки за своими спинами и начинали сначала, строили наново укрытие, готовое принять всех нуждающихся.

– Тебе не о чем волноваться, – Дрэйк спокоен, и я вижу по его глазам, полным нежности тёплой, ободряющей, что мужчину не интересует потенциальный риск для всей общины, не интересует, что будет с её обитателями, если информация пойдёт дальше. Как и всегда, члена ордена не волнуют сопутствующие расходы, безымянные случайные пешки на шахматной доске. – Тот, кого я туда отправил, не знает о том, кто Эстелла на самом деле, не знает о тебе, о нас и нашей привязке. С девочкой всё в порядке, и ты скоро её увидишь.

Я киваю, сдерживая возражения. Дрэйк целует меня, касаясь моих губ своими бережно, невесомо, встаёт и уходит.