Шерхан (СИ) - Кострова Валентина. Страница 49

— Нам разве можно? — спрашиваю хриплым шепотом, нависая над Лерой. Если скажет «нет», конечно, я остановлюсь, правда, мое тело было со мною совсем не согласно.

— Можно, — шепотом отвечает, будто мы боялись громкими разговорами спугнуть наше возникшее единство. — Я была утром у врача.

— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю? — заглядываю ей в глаза, заправляю за ухо волосы. Она улыбается. — Сильно.

— Очень сильно?

— Ты даже себе не представляешь, как сильно.

— Я тоже тебя люблю!

Целуемся, обнимаемся до мнимого хруста костей, трусь членом между ее бедер, все еще не решаясь сделать последний рывок. Меня раздирало от возможности просто трогать ее, вдыхать ее запах, чувствовать под ладонями влажность кожи и сердцебиение.

Лера сама подается мне навстречу, с твердой решимостью довести нашу близость до логического финала. Медленно, нежно двигаю бедрами, замираю, увидев гримасу боли на ее лице. Пытаюсь отстраниться, вообще все прекратить. Она обнимает меня за талию, обхватывает ногами, не дает улизнуть, сама приподнимает бедра и полностью насаживается на член. Закусила губу, не шевелится, смотрит на меня с дрожащими ресницами, я всем своим существом желаю забрать ее боль.

— Я мечтала, чтобы ты был моим первым.

— Лера…

— Шшш…Не надо слов. Все хорошо. Я люблю тебя, даже когда ты доставляешь мне боль, я люблю эту боль.

Переношу свой вес на левый локоть, начинаю двигаться, настроившись полностью на ощущения Леры. Она была узкой, как девственница, влажной и жаркой, вселяя в меня надежду, что сумеет получить порцию удовольствия. Каждый рывок сопровождался поцелуем в губы, каждый ее стон ловил своими губами, проглатывал.

Наш секс- это не секс, это был танец влюбленных в друг друга людей, с переизбытком нежности и тихого желания раствориться в своем партнере, поэтому тут не было месту эго, не было траха, была любовь в каждом жесте, в каждом прикосновении, в каждом движении тел.

— Я люблю тебя… — шепчет мне в губы Лера, жмурясь от полученного оргазма, тело ее подрагивало подо мною. Моя персональная эфойрия ударила мне в голову, едва успел вытащить член и с глухим рыком выплеснуть сперму на бедра девушки.

— Я тоже люблю тебя, — целую ее в висок, ложусь рядом, притягивая мою малышку к груди. Она дышит мне в шею, не шевелится, я прикрыл глаза и не заметил, как провалился в глубокий, долгожданный сон без сновидений и без мыслей.

23 глава (Лера)

Стаскиваю полотенце с головы, сушу волосы. Настроение у меня от одного до десяти, минус пять, если быть точнее. Ниже плинтуса, а есть еще ниже?

Если бы я мечтала о сцене, из меня получилась прекрасная актриса, я бы непременно выиграла «Оскар» и все остальные награды в индустрии кинопроизводства за достоверность игры главной роли. Я играла. И мне не стыдно было обманывать всех окружающих, ведь себя то не обманывала, все прекрасно понимала. И играла я ради душевного спокойствия родных, близких и любимых.

Папа только вздыхал, качал головой, видя меня серьезной, с мимолетной улыбкой, на большее не надеялся. Вика тоже считала, что в сложившейся ситуации я выглядела слишком хорошо. Даже очень хорошо, на зависть сестрице. Впрочем, перед Карениными я тоже изображала, что смирилась с обстоятельствами.

Сложнее всего было с Ярославом. Он чувствовал мое настроение, как свое собственное. Он первые дни после выписки из больницы не отходил от меня ни на шаг, держал в руках и согревал меня своим теплом, не отпускал, поддерживал улыбкой, взглядом, просто своим присутствием поддерживал во мне желание жить. Жить ради него, пытаться справиться с внутренней темнотой, цепляться за его руки и не упасть в пропасть под названием «Безнадежность». Мы с ним ни разу не говорили о том, что случилось, почему это произошло. Мы сознательно и по обоюдному согласию опустили тему. И если Яр успешно справлялся с обрушившимся его горем, я барахталась в этом «болоте», то погружаясь с головой, то выныривала для жадного вдоха.

Я не справилась. Соскользнула с обрыва и полетела вниз. После нашей долгожданной близости, Ярослав впервые заснул с умиротворением на лице. Откуда знаю, что впервые? Каждую ночь подходила к дивану, всматривалась в спящего Яра. Он тогда даже во сне сводил свои брови к переносице, словно над чем-то серьезным думал.

Я плакала. У меня была идея фикс — срочно забеременеть, наплевав на рекомендации врачей, на свой организм, который еще не пришел в себя. Я хотела ребенка, поэтому когда он кончил не в меня, почувствовала глубокое разочарование.

Слезы текли по щекам, боль еще сильнее сжала меня изнутри, а образ темноволосого мальчика с зелеными глазами моментально всплыл перед глазами. Сыночек…Львенок мой родной, сладкий мой малыш…

Я любила этого мальчика, я во сне слышала его заливистый смех, чувствовала его ладошки на своей шее и мокрый чмок на щеке.

Это чувство потери просто убивало меня каждый день. До сих пор помню свое опустошение, когда очнулась в реанимации, пощупала руками свой живот, который оказался плоским, будто не было никакой беременности. Первый кто мне сообщил о том, что моего сыночка нет, был Яр. Он даже не сообщил, а просто зашел в палату и посмотрел на меня бездонными темными глазами, в которых плескалось отчаянье, боль и что-то еще необъяснимое. Сказал без слов так, что я сквозь свою боль ощутила и его боль. Он тоже ждал этого ребенка, тоже боролся с собственной депрессией, умудряясь еще меня и Карениных поддерживать, но мне от этого легче не становилось.

Каждое утро просыпалась с ощущением того, что пустота внутри меня разрасталась, как черная дыра во Вселенной, и она поглощала все вокруг. Осознала, что рано или поздно Яр попадет в эту черную воронку, и его с головой засосет, он потеряет себя в моей печали. Мне нужно было эту потерю пережить одной, уехать из города, затеряться в толпе незнакомых людей, заполнить свои дни делами, заняться работой, которую совсем забросила.

Так однажды пришло решение уехать в Москву. Пришла мысль подать свое резюме во все глянцевые журналы, где график работы подразумевал полную занятность без минуты для свободного вздоха. Может для кого-то это покажется побегом от проблемы, но я пока другого выхода не видела. Все, что меня сейчас окружало, все напоминало мне о том, что я потеряла. Мне больно было смотреть на мамочек с колясками, я старалась быстро пройти мимо молчаливого сочувствия соседок, не встречаться с их глазами. Уверена, что они были в курсе произошедшего, а если нет, то свою версию точно придумали, почему я с Ярославом больше не гуляли ранним вечером под ручку, почему куртка теперь не топорщится спереди.

Ответ на мое резюме пришел в течение двух недель, просили приехать перед новогодними праздниками для знакомства. Я долго смотрела на электронное письмо от одного модного известного журнала, не верила, что мое желание так быстро материализовалось. Сложнее всего было собраться с духом и поговорить с Ярославом. Оттягивала момент разговора до последнего, когда купила билет на самолет, поняла, что не смогу ему все рассказать, не смогу ему объяснить причину своего побега, но нужно было его поставить в известность.

— Лера! — вздрагиваю, Ярослав появляется в дверях спальни, улыбается, держа в руках охапку любимых тюльпанов. Сиреневого цвета. И где он их только достал?

— Как ты смотришь на то, чтобы сегодня провести вечер в компании одного очаровательного мерзавца с последствиями? — озорно сверкает зелеными глазами, лукаво улыбается. Действительно мерзавец, от которого у меня сбивается дыхание, дрожат коленки.

— А какие последствия? — заставляю себя играть выбранную роль, включить девушку с легким налетом грусти.

— Самые серьезные! — подходит ко мне, делаю глубокий вдох, балдея от запаха цветов и его парфюма. Как же мне будет не хватать этого игривого взгляда, этого тонкого юмора, его самого. По идеи должна передумать, но смотря в его глаза, искрящие весельем, еще больше убеждаюсь, что его надо отпустить, не тянуть за собою.